Я больше не буду страдать

Он махнул рукой.

– Глупости, это все люди придумали. И знаешь, мы обязательно обвенчаемся, я хочу, чтобы наши дети родились в венчаном браке.

Светлана ликовала: «Господи, я так счастлива! Чуть все не испортила! А он просто старомодный, и все. Он настоящий!»

– Я рассказывал тебе, что уже был один раз женат, моя жена умерла в родах…

– Да, я знаю, Андрей, ты всегда так волнуешься, когда говоришь об этом…

– Я не хочу вас сравнивать, но ты гораздо умнее, красивее ее. В общем, мне повезло… Знаешь, я бы предпочел тихую регистрацию в ЗАГСе. А ты как считаешь?

– Боюсь, мои родители будут категорически против, – разочарованно произнесла девушка. – Да и я тоже. У меня это впервые, и мне хочется надеть белое платье, фату и прокатиться с друзьями по Москве на лимузине…

– Хорошо. Вернемся к этому вопросу позже.

Вечером перед сном Андрей открыл бутылку красного вина и налил Светлане целый бокал. Она быстро осушила его. У нее слегка закружилась голова, под ложечкой засосало от страха перед тем, что сейчас должно произойти.

Девушка почему-то почувствовала себя неспокойно. Она посмотрела на Андрея, во взгляде появилась напряженность. Андрей, не торопясь, допил свой бокал и медленно, очень медленно поставил его на тумбочку. Это движение было странным.

Он повернулся к ней, притянул к себе и накрыл ее рот поцелуем. Затем повалил на кровать и стал гладить ее волосы, целовать шею, лицо. Осторожно снял с нее платье и бюстгальтер, стал ласкать ее груди. Он касался губами ее сосков, целовал их, лизал.

Светлана, вся наполненная сладким и жарким пламенем, слегка постанывала. Она почувствовала нарастающий жар между бедрами. Девушка громко застонала и теснее прижалась к Андрею. А он вдруг отстранился от нее, сел на кровати и замер.

Андрей просидел неподвижно довольно долго. Девушка не понимала, что происходит. Наконец, он снова повернулся к ней и стал снимать с нее трусики. Нежно и осторожно целовал ее живот, едва касаясь пальцами, и рука его двинулась дальше вниз, к ее бедрам. Он засунул свои пальцы ей во влагалище, и Светлана почувствовала влагу между ног. Он стал совершать ритмичные движения рукой, и она была готова потерять сознание от страсти и нежности.

И все же она ждала его член. Он должен войти в нее. Она лежала совсем голой перед ним, он же оставался в одежде. Андрей внимательно разглядывал ее, не переставая ласкать, целовать и возбуждать ее клитор. Она улыбнулась ему радостно, смотрела на него с обожанием, и Андрей вспомнил, что точно так же на него смотрела «серая мышка». Он, наконец, вернет себе это…

Андрей довел девушку до оргазма, после чего откинулся на подушку.

– Я не трону тебя до свадьбы, – заявил он.

– Но как же ты, Андрей… – Светлана чуть не плакала.

– Не волнуйся, дорогая, я все сделаю прямо сейчас в ванной комнате.

– Но зачем?!

– Я перенес страшный шок, когда умерла моя жена. Теперь я хочу сделать все без греха: сначала свадьба, венчание, а потом кровать.

Света разочарованно вздохнула.

Глава 9

Как и обещал Максим Петрович, детство у Аси закончилось в пять лет. Каждый ее день он расписал по минутам. Преподаватели приезжали к ней в дом заниматься английским, немецким, учили живописи, читать и писать, а также играть на пианино. Когда в плотном графике выдавалась свободная минутка, девочка проводила это время с Сережей. Эта жизнерадостная куколка заполнила всю его жизнь, исцелила от печали, которую он носил в своем сердце.

Девочка оказалась очень талантливой и делала поразительные успехи в обучении. Уже через три года она могла исполнить на пианино самые серьезные произведения. Когда Ася дотрагивалась до гладких клавиш, Сережа замирал рядом с ней, слушая с восторгом различные пьесы и композиции. Мальчик жаждал общения с Асей, как иссохшее речное русло – дождя.

В тех редких случаях, когда ему удавалось провести время с Асей, он ощущал себя невероятно сильным, способным защитить ее от всяческих бед. Часто сажал девочку на колени и упивался запахом ее волос. Чуть не терял сознание от радости, бурлящей в его теле, когда он касался Аси.

Музыка переносила девочку в другое время и другое измерение. Действительность исчезала, и она становилась единым целым со своим инструментом. В такие моменты она чувствовала присутствие матери рядом. Сережа часто слышал, как девочка говорила вслух: «Мамочка, ты здесь? Ты видишь меня? Я знаю, что видишь, мне так не хватает тебя…».

Ася знала лицо матери только по фотографиям. Сережа, как никто, понимал ее. Ведь у него тоже столько времени не было мамы… Она оставила его бабушке сразу, как только он родился. И сейчас, когда они были вместе, его мать, не привыкшая к сыну, смотрела на него как на чужого. Оба ребенка, и Ася, и Сережа, жаждали любви и нашли ее друг в друге.

Девочке исполнилось семь лет, и она пошла в школу, где учились дети состоятельных родителей.

Ася не взяла от матери ничего: у нее были огромные серо-голубые глаза на бледном худом личике, хрупкая фигурка и светлые, густые, пшеничного цвета, волосы. Она, как и все люди, обладала достоинствами и недостатками. Девочка была великодушна, добросердечна и умна. Главным ее пороком была склонность к вранью, причем в подходящие и совершенно неподходящие моменты.

Вымысел для нее был неизмеримо соблазнительнее правды. Ася врала гладко, непринужденно и вдохновенно. Если опаздывала на урок (что случалось довольно часто), ей мало было пробормотать в свое оправдание, что она проспала. Девочка утверждала, что ей встретилась старушка, которая обещала научить ее колдовать, поскольку она имеет к этому склонность. Мол, в ней присутствует чудесная сила, которую старушка смогла увидеть. Когда рассказывала свои истории, ее лицо становилось подвижным, она могла очень похоже изображать кого угодно.

Ее первая учительница Анна Петровна, седеющая женщина средних лет, у которой не было своих детей, ласково смотрела на Асю и обращалась к ней, называя полным именем – Аксинья.

– Аксинья, – говорила учительница, – ты постоянно попадаешь в какие-то истории. Будь осторожна, на свете много плохих людей, не стоит со всеми вступать в беседу.

– Я это учту, Анна Петровна, – едва сдерживая смех, отзывалась Ася.

В это время в ее голове рождались другие истории, где плохие люди выкрадывали ее из школы, увозили далеко и продавали в рабство. Ей тут же становилось жалко себя, и она готова была разрыдаться.

– Я скоро уйду из этой школы, – заявила она Анне Петровне.

– Уйдешь? Куда? – удивилась учительница.

– Мой папа собирается забрать меня к себе. Наконец, его долгая заграничная командировка закончилась, он возвращается на родину.

– Откуда ты об этом узнала?

Девочка пожала плечами.

– Я не знаю… Это просто предвидение… Мне трудно объяснить…

– Ладно, Аксинья, садись на место, я завтра поговорю с твоим дедушкой.

Ася отличалась от одноклассниц не только враньем, но и поведением. Однажды в школе она избила девочку в классе, избила жестоко, та получила сотрясение мозга. Асю тогда чуть не отчислили из школы. Директор школы позвонил Максиму Петровичу.

– Приезжайте и забирайте вашу внучку, она избила одноклассницу.

– С Асей все в порядке? – тревожно спросил Максим Петрович.

– Ваша внучка совершенно здорова. Девочка, которую она избила, даже не подняла на нее руку, это было жесткое избиение. Вам немедленно надо показать Асю детскому психологу.

Как только Максим Петрович появился на пороге школы, Ася бросилась на шею дедушке.

– Я ничего не сделала, дедуля! Я ни в чем не виновата, – в ее глазах стояли слезы.

Директор строго смотрел на нее.

– Сегодня утром, перед первым уроком, прямо в классе, на глазах у всех детей, ваша внучка набросилась на одноклассницу. Я не представляю, чтобы было, если бы в класс через минуту не вошла учительница. Избитой девочке пришлось вызвать «скорую», у нее из носа шла кровь.

Максим Петрович смотрел на внучку, стоящую перед ним с невинным личиком и олицетворяющую собой саму невинность.