В жизни каждой женщины должен быть «Саша»

– Какой рукописи? Кто вы, я не расслышала?

Это оказался представитель большого издательства, и он предложил мне заняться изданием моей книги. Я в шоке была. «Я вам перезвоню». И бросила трубку. Потом схватила снова.

– Саша, мне сейчас звонил какой-то человек.

Не успела закончить фразу, Саша прервал.

– Прости, забыл тебя предупредить. Отправил твой опус своему знакомому писателю, и он мне порекомендовал обратиться в издательство N. Они нашли тему интересной и готовы сотрудничать. Всю корректуру и правки они делают за свой счёт. Печать, рекламу и всё необходимое тоже.

У меня дёргались оба глаза одновременно. Я только мычала в трубку.

– Но какая книга, о чём ты? Ты меня переоцениваешь. Только наброски из бесконечного потока мыслей и сублимация. Слабые попытки творчества и самореализации.

– Я думаю, что это ты себя недооцениваешь. И это давно стало ясно.

– Да, ты прав. Но ведь, я не, я не… Я не… Я не знаю, что сказать.

Чувства были спорные. Смесь недоверия и непонимания с глубочайшей радостью какого-то взаимодействия, ощущение поддержки. Когда подруга с детьми и мужем едут в машине на дачу и поют песни, выкрикивая «мы банда», так, может, вот о чём речь? Вот о чём… Может быть, «вместе мы сила» – именно об этом?

Я не умела взаимодействовать. Я всегда всё решала сама. Плыла по течению или против, барахталась и тонула, и снова всплывала. Но только я сама. И не могла представить, как это – звенья действий одного человека могут сцепляться со звеньями другого, складываясь в единую систему, где оба важны.

Саша продолжал говорить про свои наблюдения обо мне, и как я себя недооцениваю. Он говорил мягким голосом. Без надрыва и не пытаясь что-то доказать. Скорее, он говорил про себя, про то, как он видит меня. И он видел много интересного – мне самой не видимого.

– Я технарь, сухой и жёсткий. Вся жизнь формула. От твоих высказываний мой логический ум иногда падает. У меня нет таких высоких чувств, как у тебя, я не могу так высказать мысль, как ты. Я образован и действительно разбираюсь в поэзии и литературе, благодаря родителям. Но нет у меня такого таланта, так оформить свои мысли, как это делаешь ты. Нет у меня такого видения мира, как есть у тебя. В своих заметках ты говоришь многое так, что где-то у меня внутри загорается искрой. Ты мой сухой мир оформляешь в разноцветные оболочки! Мне нравится смотреть на мир твоими глазами. Меня это вдохновляет. Я это перевожу в свои проекты. Выстраиваются новые чертежи. Я могу даже сделать твою личную формулу, хочешь? Мне правда нравится, как ты пишешь. Пусть это увидит ещё кто-нибудь. Почему ты молчишь?

– Продолжайте, продолжайте! Я внимательно слушаю. Не останавливайтесь. Как вы там сказали, что я могу делать с мыслями?

Саша засмеялся.

– Я вижу, тебе понравилось. Я искренне это говорю.

– Мне приятны твои слова. Но это всё надо осмыслить. Нельзя так взять и написать за день книгу и ещё и издать её.

– Ты мне показывала свои литературные зарисовки двухтысячного года. С тех пор прошло двадцать лет зарисовок. Сколько их у тебя?

– Ну, не так уж много. Многое потеряно. Многое выбросила.

– Бог с ним, с издательством! Что тебе надо, чтоб тебе было хорошо?

– Чашка кофе.

Через десять минут приехал доставщик с кофе.

Если честно, возникающая серьёзность в нашем лёгком ироничном общении мне как-то не очень нравилась. Я всегда старалась увести в сторону и не развивать никакие серьёзные темы. Хотела лёгких романтических отношений без погружения в действительность. Именно этого мне не хватало. Но в тот день я поняла, что мне много чего не хватало. И, тем не менее, всё равно плавно переводила тему. Саша тоже не был так прост. Он умел всегда вывести тему на нужную ему волну. Спецагент Ми-6.

Издателю перезвонила. Сказала, что буду думать месяц. Сашу поблагодарила за проявленный интерес. И не очень вежливо попросила такие вопросы со мной обсуждать. Он меня поблагодарил за вежливость.

– Я хотел сделать тебе приятное. Не сердись. На том и остановимся.

Когда мне говорят, успокойся и остановись, то меня начинает подбрасывать.

– Какой не сердись?! Ты ворвался в мою чудесную грустную жизнь. Начал устанавливать свои порядки. Может, мне было хорошо в своей ракушке с моими написанными в стол записками. Ты мне рвёшь привычный уклад. Со своими подарками и обещаниями, общением онлайн, всякими там эротическими нашёптываниями вне этой реальности. Я же живая. Теперь ещё это.

– Мы выбрали друг друга. И я этому очень рад. Мне кажется, или мы ссоримся?

И что-то ещё говорил потом приятное.

– Ладно, прощаю.

– О, какое снисхождение.

Надо заметить, он меня успокоил. Умел он всё-таки взять ситуацию под свой контроль. Я ругала себя потом и за снисхождение, и за излишнюю эмоциональность. Но дело сделано.

Ровно через час: «Наши отношения перешли на новый уровень. Первая семейная ссора состоялась. Теперь мы ещё ближе друг к другу». Написал Саша.

Я не вступила в диалог. Утром ответила: «Да, дорогой. Ты мне серёжки обещал».

«Я рад, что ты в хорошем настроении. Доброе утро, дорогая! Будут тебе серёжки».

Приятная непринуждённость возвращалась.

Он был настойчив, но не навязчив. Некоторые мужчины часто путают эти два типа поведения. Он был гибок, но не прогибался. От него исходили такие приятные флюиды. Я купалась в них даже через расстояния. Фразу «привет, как ты там» он писал так, словно обнимал меня. Я как будто чувствовала его присутствие и тёплые прикосновения, его неповторимый аромат. От него пахло спокойствием и уверенностью. И это действовало на меня совершенно потрясающим образом, словно бы в помещении вокруг всё окуривали ладаном или лавандой и царило полное умиротворение. Иногда, наоборот, от его фраз сердечный ритм учащался, и чуть стон не вырывался. А пару раз от таких волнений у меня тахикардия начиналась, не унять. Скорую аж вызывала. Организм не готов был к таким переживаниям.

Я была на крючке, но усиленно сопротивлялась. И действительно не понимала, что происходит, и кто он. Моя жизнь не романтическая сказка, всё это для меня было полным сюрреализмом. Кто он, почему он такой продуманный… Несмотря на все раздумья, мне в глубине души было совершенно всё равно, аферист он или просто проводит социальный эксперимент. Как человек с социологическим образованием, сама тоже проводила на сайтах знакомств разные эксперименты. Просто даже ради интересных историй. Мне было плевать – какую бы плохую цель он не преследовал. Эксперимент был замечательный. Я цвела и улыбалась всегда. Никакие проблемы не могли стереть улыбку с моего лица.

Я не могла им управлять. Для меня, как для великого командира, это было совершенно новое ощущение. Управлять не могла, зато была абсолютно уверена в том, что всё идет правильным путем.

Со всеми моими интересами он считался. Не возникало надобности что-то доказывать или требовать. Он не создавал неудобных допросов. Не лез в душу. Мой гиперконтроль потерпел поражение и успокоился. Освободились время и место в жизни для наслаждения. Мысли беспокойные улетучивались, когда он говорил, что делать. Это не было навязчиво. Это не было грубым властным вторжением в моё пространство. И это не было обесцениванием. Я впервые почувствовала себя свободной. Не надо решать никаких проблем. Проблемы просто растворялись. Точнее, они раскладывались на формулу, которая имела быстрое правильное решение. Всё стало решаться само собой.

Но мозг отчаянно сопротивлялся. Глупые какие-то вопросы и сравнения финансового положения так и лезли из меня. Саша удивлялся, зачем вообще такие мысли в голове, что ему вообще всё равно, какое у меня социальное и финансовое положение. Но я как будто пыталась его убедить в том, что я недостойная или просто «тёпленькая». Он изумлялся моей противоречивости. А я ничего не могла с собой поделать и продолжала, как там у классика – чушь прекрасную нести…

– Я подсела на иглу,– заявила однажды. И поставила три восклицательных знака. Середина февраля. Мы с подругой зашли в ближайший торговый центр, чтобы начать выбирать подарки к восьмому марта.

– О как! Ты сейчас про что говоришь?

– Я плотно сижу на игле из твоих комплиментов, заботы, радости, внимания и всего вот этого вот. Я влипла. И это очень, очень плохо.

– Так-то я тоже влип. Я точно в таком же положении. И чем же это плохо? На мой взгляд, это прекрасно. У меня появился повод отрываться от своих чертежей.

– Мне страшно. Я подсела, а потом ты меня бросишь, и у меня будет страшная ломка.

– Я тебя не брошу. Я тебя понесу на руках.

– Сомневаюсь.

– Почему?

– Я тяжёленькая.