Сны Брахмы

Закрыв глаза и ощущая телом приятную прохладу, Радшив думает о том, как сложно достичь состояния отрешенности: «Может быть, именно поэтому так мало действительно счастливых людей вокруг? У каждого есть своя досадная обида на мир или других людей, своя затаенная боль от несбывшихся надежд и желаний. Избавиться от них – это все равно что потерять себя. Еще больше мы боимся потерять свои достижения: богатство, друзей, карьеру, любовь близких. Может быть, все дело в том, что мы хотим владеть тем, что нам не принадлежит, а значит, хотим стать теми, кем не являемся».

Посидев еще немного, Радшив вспоминает, как он пришел к Садхиру несколько дней назад. Старик возился в своем маленьком саду. Его движения были неторопливы, казалось, что он не просто занят самым обыденным делом, а ищет ответ на какой-то очень важный вопрос, требующий максимального внимания и сосредоточения. Однако, почувствовав присутствие мальчика, он обернулся и приветствовал его своей хитроватой улыбкой.

– Здравствуй, Радшив! Я уже вижу, как на устах твоих застыл новый вопрос, и тебе не терпится взвалить его на плечи старого Садхира. Но я готов разделить с тобой твою ношу, мальчик мой.

– Моя мама говорит, что ты мудрый, потому что обладаешь знанием. Я хочу стать таким же мудрым, как ты. Скажи мне, Садхир, как же много я должен знать и как долго мне ждать своей мудрости?

– Солнце каждый день восходит на востоке, чтобы согреть все живущее на Земле. Дождь проливается с небес, чтобы напитать почву влагой. Дерево рождает плод, чтобы насытить нуждающихся в этих плодах. Солнце не ждет, когда же оно прольется дождем, а дерево не стремится к тому, чтобы согревать кого бы то ни было. Изо дня в день исполняют они назначенное им природой, и никто не называет их мудрыми.

– Но ведь человек – не солнце и не дерево. Он обладает разумом и способностью творить. Может быть, самой природой ему назначено умножать знания и через это улучшать свою жизнь. Кроме того, он может выбирать, чем ему заниматься. Если я захочу, то стану строителем, как дядя Чандар, или футболистом, как Диего Марадона.

– Ты правильно рассуждаешь, мальчик мой. Вот я сам решаю, что посадить в своем саду. Захочу – и выращу бананы, а захочу – ананасы и манго. Но если я не буду следовать природе, предназначившей всему живому свои условия для благополучия, то при всем моем желании не смогу вырастить даже самого кислого мандарина. Так и человек, выбирая, что и как ему делать, должен следовать своей истинной природе.

– Но как понять человеку, какова его истинная природа? И сколько книжек нужно ему прочитать, чтобы обрести это знание?

– А разве спрашивает Солнце у Дерева, какова его природа и как ей следовать или ищет ответы в книжках?

6

Солнце клонится к горизонту, на землю опускаются сумерки. Садхир открывает глаза.

– Радшив, мальчик мой! Ты до сих пор не задал мне ни одного вопроса. Неужели тебе не о чем спросить меня?

Радшив улыбается:

– Сначала я просто не хотел беспокоить тебя и решил подождать, когда же ты сможешь уделить мне немного своего внимания. В голову со всех сторон полезли разные мысли, и я стал размышлять о том, почему же мои мысли совсем не слушаются меня, а скачут как бешеные лошади туда, куда захотят. Я решил, что, возможно, хочу владеть тем, что мне не принадлежит. А потом все вопросы, которые роились у меня в голове, куда-то исчезли. И я совсем не заметил, как пролетело время. Садхир, мы так и не поговорили, а мне уже пора домой, ведь мама будет волноваться. Она не любит, когда я возвращаюсь затемно.

– Однако, Радшив, сдается мне, что мы неплохо провели время. А теперь беги! Не стоит огорчать тех, кто тебя любит.

Силуэт мальчика становится все менее четким и постепенно растворяется в сгущающейся тьме.

Садхир говорит сам себе:

– Ну что ж, мой дом служил мне верой и правдой долгие годы. Не пора ли и мне расстаться с тем, что мне не принадлежит?

Император

1

Двадцать девятого числа шестого месяца двести пятидесятого года император Сунь Цюань поднялся с постели особенно поздно. День был солнечный, окна императорской спальни выходили в сад, возделанный лучшими садоводами царства У. На деревьях висели фрукты, которые могли бы усладить вкус самого изысканного гурмана, на клумбах росли самые прекрасные цветы, которые только могли быть выращены заботливыми руками человека. С ветки на ветку перелетали экзотические птицы, привезенные из самых дальних земель и способные излечить своим пением любой душевный недуг.

Но ничто не радовало императора. Император старел, и осознание этого факта не давало покоя его душе. Уже давно удалился он от дел и посвящал все свое время воспоминаниям о молодых годах. Сунь Цюань принадлежал к знатному роду, владевшему большими территориями, а его отец был генералом империи Хань. Все его воспитание с самого раннего возраста было подчинено военному делу. В десять лет он метко стрелял из лука, ловко управлялся с тяжелым копьем и был превосходным наездником, а с двенадцати лет наравне со взрослыми ходил в военные походы.

В восемнадцать лет, после смерти старшего брата, Сунь Цюань встал во главе большого войска и активно включился в борьбу за власть и новые земли. Когда империя Хань неуклонно катилась к распаду, Сунь Цюань сумел военной силой, а кое-где и политической хитростью или тонким расчетом, захватить и поставить под свою власть варварские народы в среднем и нижнем течении Янцзы. Последний император империи Хань Сянь-Ди наградил его титулом «генерала, покоряющего варваров». Сунь Цюань создал сильный речной флот и стал грозной фигурой, с которой вынуждены были считаться соседние царства.

В 229 году он провозгласил себя императором. Физическая сила, железная воля и гибкий ум – вот главные составляющие любого успеха. Так полагал он до тех пор, пока жизнь его шла в гору, а счастливая звезда безошибочно указывала путь вперед. Но едва достигнув вершины, он вдруг увидел, что его счастливая звезда погасла, а удача отвернулась от него. Он понял, что звезда освещает только путь наверх, а путь вниз пролегает во все более сгущающейся тьме. Военная удача все чаще стала изменять ему, а мечта стать единоличным правителем всего Китая так и не осуществилась. Правители царств Вэй и Шу, присвоив себе титул Сына Неба, поставили под вопрос его состоятельность как единственного легитимного властителя Поднебесной.

Но не сомнение в собственном могуществе разъедало душу императора. По одному его слову могло исполниться все, чего бы он ни пожелал, он мог казнить и миловать, созидать и разрушать. Тысячи наложниц услаждали его бренное тело, лучшие поэты и музыканты Китая ласкали его слух стихами и песнями в его честь, самые искусные повара дарили истинное наслаждение его вкусу. Но безжалостный демон надвигающейся старости, сковывающий и иссушающий его некогда мягкие и в то же время налитые мощной энергией члены, вселял страх в его сердце, разрушая его волю и все более ослабляя ум.

2

Чжэ Сян взглянул на крохотное зарешеченное окошко, которое служило единственным источником света в его камере. Оно располагалось почти под самым потолком, так что узник не мог дотянуться до него, чтобы увидеть, что происходит снаружи. Сквозь решетку пробивался луч света, который падал на противоположную стену и в течение десяти минут медленно двигался вдоль серой шершавой поверхности, чтобы затем бесследно исчезнуть до следующего утра.

Узник не спеша прополоскал рот водой, затем встал лицом к окну, благо что оно выходило прямо на Восток, и начал питать свое тело «нефритовым бульоном». Он провел языком сначала по верхней, а потом по нижней внутренней поверхности рта, собирая слюну. После этого он в три глотка отправил слюну внутрь своего тела, чтобы она, поднявшись вверх, укрепила мозг и, опустившись вниз, омыла пять внутренних органов. Затем началось самое главное действо – путешествие «пневмы девяти небес». Чжэ Сян сделал вдох, пневма вошла через нос. Он повел ее в почки, провел через пять внутренних органов и шесть вместилищ[1 - В даосской традиции пять плотных органов – это селезенка, сердце, печень, легкие и почки. Шесть хранилищ – это внутренние полостные органы – желчный пузырь, желудок, тонкая кишка, мочевой пузырь, толстая кишка и тройной обогреватель. Тройной обогреватель – это некий тройственный канал, включающий в себя проходы в пищевод, желудок и мочевой пузырь. – Прим. автора], посредством внутреннего зрения направил ее по венам в «океан пневмы», находящийся ниже пупка, через промежность вывел к позвоночнику и через канал позвоночника довел до головного мозга. После этого пневма опустилась в сердце и должна была вытолкнуться легкими через рот. Однако Чжэ Сян поднял комок пневмы до горла и проглотил, мысленно проталкивая его в пищевод и сопровождая обильной слюной. Эту сложную процедуру он повторил несколько раз до полного насыщения. Вот уже несколько лет он питался «нефритовым бульоном» и «пневмой девяти небес», а луч света, посещающий по утрам его убогое жилище, дарил ежедневную радость его сердцу. Чжэ Сян был полностью удовлетворен своей жизнью, называя свою камеру «домом уединения».

3

Отец Чжэ Сяна Чжэ Синь был почитаемым даосским наставником, а также одним из идейных вдохновителей и руководителей восстания «Желтых повязок». Народ, поверивший в красивую утопию об эпохе Жёлтого неба – прекрасном времени великого благоденствия и равенства, провозглашенном даосскими проповедниками, поднялся на борьбу с правящей династией Хань. В 200 году Чжэ Синь с армией повстанцев потерпел поражение от великого полководца Цао Цао, был схвачен и казнен. В 215 году Цао Цао захватил последнего руководителя великого крестьянского восстания Чжан Лу, наставника даосской общины «Пять ковшей риса». Однако Цао Цао не только помиловал его, но даже сделал своим министром и пожаловал ему огромное состояние. В чем была причина столь непоследовательного поведения одного из самых коварных и безжалостных воинов и политиков в истории Китая? Все дело в том, что Цао Цао почувствовал себя в цепких объятиях приближающейся смерти и готов был отдать все, лишь бы Чжан Лу открыл ему тайну бессмертия. Последние годы стареющий полководец провел в страхе за свою жизнь. Он нажил множество врагов, которые несколько раз покушались на него. Но самым страшным его врагом была подступившая старость и последовавшая за ней физическая немощь. Однако тайные знания Чжан Лу не смогли спасти Цао Цао, а может быть, наоборот, ускорили его кончину, наступившую в 220 году.

Спустя 20 лет Чжэ Сян стал наставником и руководителем даосской общины «Великого спокойствия». После того, как восстание «Желтых повязок» было подавлено, влияние общины значительно снизилось. Но это не сильно беспокоило даосского патриарха, он удалился со своей общиной в горы и вел уединенный образ жизни. Поскольку руководители общины «Пять ковшей риса» были преданы правителям царства Вэй, потомкам Цао Цао, Сунь Цюань решил пригласить к своему императорскому двору Чжэ Сяня, пообещав ему все почести и богатства, которые он пожелает. Однако Чжэ Сян отказался от всего, заявив, что истинная добродетель несовместима с богатством и титулами, и вновь удалился в горы.

Пять лет назад императора начали одолевать демоны физических болезней и душевных страданий. Он велел отыскать Чжэ Сяня, схватить его и насильно привести к нему во дворец. Упрямому даосу был выдвинут ультиматум: либо он открывает императору секрет бессмертия, либо он уже никогда не выйдет из стен тюрьмы, куда будет помещен в случае отказа. Два года Сунь Цюань ждал, что Чжэ Сян сдастся. На третий год он приказал морить его голодом, подавая лишь стакан воды в день. Император был уверен, что непокорный старик уже давно мертв.

4

Попав в тюрьму, Чжэ Сян благословил свою судьбу и императора, предоставившего ему удивительную возможность посвятить оставшуюся жизнь медитациям и поиску Пути. Изо дня в день обращал он свой взор внутрь собственного тела, совершая путешествия в пространстве Великого царства. Сначала посещал он девять дворцов, расположенных в голове. В точке между бровями нужно было отыскать вход в Великое царство, затем пройти по Желтой галерее, которая находится справа от центра лба, или выйти на пурпурную террасу – слева. Боги-стражники Террасы и Галереи охраняют входы в девять дворцов. Если злые духи будут стараться проникнуть внутрь этих дворцов, стражники должны предотвратить их вторжение, сохраняя божественную чистоту тела.

Поклонившись стражникам, а затем и чиновникам девяти дворцов, исправно ведущим свою канцелярию, Чжэ Сян отправлялся по Мосту с двенадцатью пролетами, пролегающему вдоль трахеи, чтобы навестить двенадцать Привратников, которые управляют подъемом и спуском пневмы. Властитель Сердца – Распорядитель судеб, живущий во дворце Живой жемчужины, был особенно расположен к Чжэ Сяну, совершившему множество добрых дел и всегда сочувствовавшему бедному люду, не имеющему материальных средств или внутренних сил для достижения спасения. Легким кивком головы всегда приветствовал он благочестивого даоса. Далее путешественник встречал на своем пути божеств печени, легких и селезенки, которые должны были охранять Нефритовую преграду нижних позвонков. В распоряжении каждого из них был прекрасный дворец со множеством этажей, чиновников и слуг. Около каждого дворца был разбит удивительный сад, где божества могли насладиться благословенным отдыхом. И каждый бог требовал к себе особого внимания и сердечного отношения. Тысячи богов проживают в Великом царстве, управляя жизнедеятельностью костей, мозга, кожи, волос, глаз, носа и кровеносных сосудов. Каждого из них сумел разглядеть своим внутренним взором Чжэ Сян, каждому низко кланялся и каждого вспоминал добрым словом, обеспечив себе таким образом долгую жизнь без болезней и душевных страданий.

Но только этого недостаточно было для достижения бессмертия. Три злобных демона – Голубой старик, Белая девушка и Кровавый труп, обосновавшиеся в трех киноварных полях (в голове, в груди и в пояснице) и сеявшие смерть и разложение вокруг себя, должны были быть уничтожены. Пневма «кровавой пищи» питала этих демонов, но, отказавшись от мяса и злаков, Чжэ Сян убил своих злейших врагов, избавив свое тело от дряхления и смерти. Затем император оказал даосскому наставнику еще одну неоценимую услугу, лишив его всяческой пищи. Тем самым была устранена даже малейшая возможность проникновения злобных духов в тело извне. Три года питался узник императора лишь собственной слюной и пневмой девяти небес, и его тело стало носителем божественных сил, свободным от любой скверны.

Но даже это не смогло упокоить его мятущийся и свободолюбивый дух, устремившийся за пределы любой определенности. Последний год своего заточения узник посвятил освобождению духа через совершенную медитацию, когда ум утрачивает любую активность, а сердце становится настолько пустым, что исчезает из поля зрения. Тело и дух становятся Единым, и через это единство происходит раскрытие Дао. Двадцать девятого числа шестого месяца двести пятидесятого года, погрузившись в истинное созерцание, Чжэ Сян ощутил, что он уже не находится вне вещей, что он и есть Дао, пустота или предельная реальность всего сущего. Став настоящим императором духа, он приготовился обрести бессмертие.

5

Проводя долгие утренние часы в томительном бездействии, Сунь Цюань неожиданно вспомнил, что три года назад он безвинно обрек на мучительную смерть одного из даосских патриархов, которого почитала как великого наставника, по меньшей мере, четверть населения царства У. Злоба, мстительность и страх определяли тогда мотивы его действий, ослепляя разум и разрушая сердце. Но за эти годы воля императора ослабела, и совесть все чаще напоминала ему о тех или иных его вероломных деяниях. Поднявшись с постели, Сунь Цюань послал за начальником тюрьмы. Через пять минут тот уже стоял в опочивальне, низко склонившись перед могущественным правителем Поднебесной.

– А скажи-ка мне, любезный, где был захоронен почтенный Чжэ Сян, и были ли ему оказаны подобающие почести? Ведь, насколько мне известно, это ты был виноват в его смерти, не обеспечив должного ухода человеку столь преклонного возраста.

– О, Великий император, Повелитель четырех морей, Владыка десяти тысяч лет! Но почтенный Чжэ Сян жив. Каждый день мы подаем в его камеру стакан воды, как и было приказано Вами, о Высочайший. Он не выказывает никакого недовольства и, более того, каждый день благодарит стражу за все, что делается для его скромной персоны.

– Почему же я узнаю об этом только сейчас, негодный? По-видимому, ты ждешь не дождешься, когда твоя голова будет разлучена с телом, пораженным недугом разврата и лености.

– Но ведь Вы не спрашивали о нем, а я не смел беспокоить Вашу Светлость, докладывая о том, что приказ Владыки Поднебесной неукоснительно исполняется. Следить за исполнением Ваших указаний – это мой священный долг, от которого я не могу отступить даже на один ли[2 - Ли – название китайской единицы измерения расстояния. В данном контексте ли составляет ? мм. – Прим. автора].

– Я хочу немедленно видеть этого святошу, перехитрившего смерть, а может быть – тебя, тупоголовый болван!

6

«Не сегодня!» – пронеслось в голове у Чжэ Сяня, когда гулко заскрежетали засовы, со скрипом открылась тяжелая дверь, петли которой не смазывались, наверное, целую вечность, и в проеме обозначился силуэт самого начальника тюрьмы. В последний раз эта странная фигура появлялась в стенах камеры три года назад, чтобы озвучить очередной приказ императора. Едва различимая шея, словно единым ударом вдавленная в плечи каким-то жестоким силачом, плечи, будто сами поднявшиеся вверх от того же удара, яйцевидной формы голова с маленькими, бесцветными и давно потухшими глазами, слишком широкая, но приплюснутая, грудная клетка и усохшая, почти безжизненная левая нога – все это безошибочно указывало на то, что начальник тюрьмы – старый воин, не только участвовавший во многих сражениях, но также переживший много горя и унижений. Три года назад доброе сердце Чжэ Сяня сжалось при виде этого искалеченного жизнью человека. Но сейчас уже ничто не могло вызвать хоть малейшее шевеление чувств в существе, ставшем равновеликим Единому.

Сунь Цюань решил провести аудиенцию в Зале Правительства и облачился в парадные одежды из тончайшего шелка, чтобы предстать перед загадочным мудрецом во всем своем величии. Несмотря на то что ему было почти семьдесят лет, он был высок ростом, и фигура его еще сохраняла былую стать. Благородный овал лица, обрамленный редкой клиновидной бородкой, придавал императору значительность, а в глазах еще можно было уловить особый металлический блеск, который когда-то повергал в замешательство врагов и вызывал неподдельное почтение у подданных.

Чжэ Сяня привели закованным в кандалы. Он был невысок ростом и очень худ. Однако императору сразу же бросилась в глаза та легкость, с которой он передвигался, несмотря на тяжесть оков, как будто даже сила притяжения не действовала на этого старика. Волосы его едва тронула седина, а взгляд был живым, как у молодого.

– Приветствую тебя, о почтенный Сын Неба! – тихо произнес Чжэ Сян и улыбнулся. – Благодарю за ту милость, которую ты оказал мне, оставив в полном уединении и лишив соблазна вкушения пищи, разрушающей тело.

После этих слов Сунь Цюань вдруг почувствовал, сколь тщетными были все его усилия по поддержанию своего ложного величия, каким ничтожным и беспомощным выглядит он рядом с этим удивительным человеком. Пять лет назад он чувствовал свою власть над ним, сейчас же он ясно осознал, что тот обхитрил его, ускользнув не только от карающей силы его могущества, но и от цепких объятий смерти.