Женщина-трансформер

Бя-я… Учитесь, девушки, как не надо… В таком режиме мы с Антошкой общались всю дорогу. Джентльмен мчал меня ко мне домой. Как хорошо, что теперь он меня потерял.

– Мы ещё сходим с тобой куда-нибудь? Ведь сходим? Увидимся? И ты будешь не такая надутая, – бормотал он, пытаясь поцеловать меня на прощанье.

От «надутой» меня обычно тоже мутит, как от «котёнка». Вот опять – кекс меня бесил и бесит по всем статьям, а я пыталась выдаться за него замуж! Зачем? Да просто он подавал надежды – то про новых детей заговаривал (что хотел бы их завести, не намекая, что именно со мной, просто как бы в пространство – но Анжелка, слышавшая это, сказала, что тут и дураку понятно, какую именно женщину Антоха имеет в виду), то про то, что я ему очень дорога и он меня всегда помнит и непрерывно хочет. Для кого-то подобный текст, конечно, никакая не подача надежд, но я и это принимала за желаемое – и старалась, как уже упоминалось. Да…

А сейчас лезет целоваться – и я уворачиваюсь. Прогресс. Эх, дура я была раньше: он хочет поцеловать, а я – пожалуйста. Ведь не доставляло же никакого удовольствия – тык-тык мякенькими слюнявыми губками, коль-коль усиками. Но ЗАМУЖ, замуж! Типа, привыкну. Люди же ко всему привыкают… Дура.

– Сходим, Антон, конечно!

Ничего, я только учусь. Поэтому не смогла сказать правду: иди на фиг. Опять перешла в щадящий режим. Научусь, научусь.

– У меня к тебе нежно… – на полном серьёзе, продолжая протягивать ко мне руки и губёшки для поцелуя, простонал Антуан. – О, как у меня к тебе нежно…

Это он сам придумал. В разгар особых чувств говорит. И уверен, что создал такой необыкновенно изящный стилистический оборот. Что я сейчас проникнусь и буду чувствовать то же, что и он. Что у меня тоже будет к нему нежно… Но у меня от слащавости этой фразы, естественно, бле-е-е…

Так что выскочила я на улицу особенно быстро.

Ой, ну не могу, до чего смешно и противно. А ведь слова о чувствах – это так много, так важно. Слова, что говорили мне действительно любимые мужчины, отпечатываются – в мозгу ли, в сердце. Но они будоражат, радуют. А это – фу…

И вообще я заметила, что для меня нелюбимый виноват во всём, всегда. А любимому всё прощается. Вот такая приятная необъективность.

Машина с Антуаном умчалась. Счастливо тебе, Антон Артурович! И катись колбаской по Малой Спасской.

А я домой!

Мыться! Вода смыла всё. Утекли в сточные воды мои желания замуж. Стало так спокойно и гармонично – как будто нет больше ни страстей в моей душе, ни бурь сомнений, ни гроз несбыточных грёз. Казалась я себе чистым белым голубем – нежным и безмятежным. Наверное, такое чувство приходит к монахиням после длительного поста или после окончательного прощания со скоромным страстным миром.

Засыпала я в своей кровати со счастливым ощущением самодостаточности. Так, торжественными шагами, вступают, наверное, в монументальную фазу жизни под названием «старая дева». Всё хорошо, мужчины сволочи, а лучшие друзья – телевизор, кино и вкусная еда.

Ну и – да! Да, да, да! Я не против.

Выходные я провела у родителей. Хорошие мои, милые труженики! Дай Бог им и таким людям, как они, спокойной и мирной жизни, чтобы здоровье, которое они лечат за мелкие копейки, не подводило, чтобы всё то, что происходит, не обижало и не угнетало их, чтобы радость – простая человеческая радость озаряла их лица почаще!

Стыд перед добрыми моими родителями никуда не уходил. Но он присутствовал на фоне общей позитивности моего настроения, так что мама и папа его не замечали, радовались и просто сияли.

– Ну, у тебя как? – спрашивала мама. – Нас знакомить-то не обязательно. Тебе-то хорошо, скажи?

Уй, а я-то и забыла про своё враньё… Про сумасшедший роман!

– Хорошо! Видишь же, я какая спокойная!

– Да, это точно, – подтвердил папа. И спас ситуацию, сам того не зная.

– Мы рады за тебя, так рады! Ты так изменилась, так посвежела.

– И уверенности прибавилось. Правда.

Мы не расставались два дня. Как бы я хотела жить с ними! Только с мамой и с папой мне было хорошо по-настоящему. Но в нашем городке я когда-то так и не смогла найти никого для устройства личной жизни – чтобы род продолжался, как у других, по крайней мере. И поехала, как миллионы мне подобных, в Москву. Где всегда был этот самый призрачный шанс. Который я надеялась использовать. А теперь вот с радостью перестала на него надеяться.

Но не буду этого маме с папой декларировать. Веселья и позитивного настроя это им не прибавит. И про то, что у них дочка не такая, как все, то есть – совсем не такая, даже не наркоманка или лесбиянка, а оборотень, хоть и с положительными наклонностями, говорить не стала. Вот этого они не оценят никогда.

Я уезжала и видела их практически счастливыми. А дело ведь не только во мне – спокойной и довольной. Но и в наличии пресловутого любимого человека. Эх-ох-онюшки…

Я звонила спасителю-Глебу несколько раз. Аппарат абонента был стабильно выключен или находился вне зоны действия сети. Я отправила сообщение – что скоро приеду отдавать долг. Сегодня, наконец, пришло подтверждение – сообщение доставлено. И тут же ответ: Глеб меня ждёт. Надо ехать. Я у него там полетаю. У-ух!