Сто четыре недели. Стихи

горевшие три месяца подряд.
и тянется рука примерить зимнее
в последнюю неделю сентября…

назначенные встречи не случаются,
ночные откровения горчат.
уютнее всего сидеть у чайника,
забыв рекомендации врача…

что лето наплело, накуролесило,
то – в осень – перемелется в золу.
природа не теряет равновесия,
подмешивая хо'лода к теплу.

Октябрь все чаще

Прямоугольником оконным
очерчен осени портрет.
Ты – видишь золото иконы,
лица сияние да крест,

и не печаль, но умиленье
читаешь в образе простом.
Ты – перед ним и на колени,
и на поклон земной готов.

Что – я? Во мне не столько веры,
но есть надежда и покой.
Сегодня снег случился первый —
не настоящий, не такой,

каким зима через секунду
с изнанки осень подошьет.
День – в никуда, ночь – ниоткуда,
переворот, переучет…

Тебе – по вере будет счастье,
мне – по земным моим делам.
Октябрь все чаще, чаще, чаще
приходит к нам.

Бонжур

Прошло семь лет. Ты помнишь, Лео?
Концертный зал. «Привет!» «Бонжур!».
Ты – в темном свитере, я – слева,
Слова тебе перевожу.
Играет джаз и босанова,
Ты отбиваешь пальцем ритм…
Здесь в Нижнем Новгороде снова
Осенний вечер, фонари,
Березы рыжие и рыжий
По скользкой крыше ходит кот…
А ты мне видишься  в Париже
В квартире стиля арт-деко
С большим окном, прозрачной шторой
И шелестящим жалюзи.
Который год живешь (который?)
Без русских девушек и зим.
Десятка два парфюмов разных…
Лимона ломтик в коньяке…
И ты давно забыл все фразы
На самом трудном языке.

Осень в городе

Хоть месяц этот не люблю,
И не поймешь – зима ли, осень,
Но я готова к ноябрю
И ко всему, что он приносит
В большие наши города
Шестидесятой параллели —
Когда вчера еще вода,
Сегодня снег, и еле-еле,
Качаясь в мутных облаках,
От фонарей сплошных ослепнув,
Мерцает солнечный закат,
Не отличимый от рассвета.
Когда на улицах, в метро —
Куда ни глянь, все серо-сыро.
И мы спасаем от ветров
Свои продрогшие квартиры.
***
Вздыхает чайник на огне,
Годами службы искалечен.
А город дремлет в тишине,
В туман закутавшись по плечи.

Из точки А

Как трудно быть неуязвимой,
но быть забывчивой легко…
я не пишу тебе из Рима,
любуясь вазой «рококо»,
вдыхая розовость и зелень
под звон чужих колоколов,
входя в окружность Колизея,
тебе – ни строчки, ни «алло»…,
я не спешу с тобой делиться,
не зная все наверняка,