Мир Берегини

– Эк, Вавила, как тебя жизнь потрепала. На старика смахиваешь. – Удивился Дима.

–Так, голод не тётка. Третий год засуха. Скотину кормить нечем, самим жрать нечего. А тут ещё и продразвёрстка. Чтоб её. Вот с Прошкой в город и двинули, лошадёнок продать. Сдохнет скотинка, жалко.

– Год-то какой? – Спросил Артём.

– Так знамо дело тридцать второй. А чё жарко то. Куды это нас занесло, – Вавила начал расстёгивать свой тулупчик, вертя головой в разные стороны.

– А чего крестился-то, верующий что ли? – Не отступал Артём.

– А как же. Вся семья верующая. Как без веры-то. Это коммунисты не верят в бога. Мы верим.

– А разве у вас разрешают молиться?

– Не запрещают, в городе осуждают. Батюшка наш рассказывал. – Вавила перекрестился. – Или у вас нельзя?

– Да ради Бога! – Воскликнул Егорыч. – Попа только нет у нас.

– Померли мы Вавила. Говорю тебе, замёрзли. Жарко, как. В ад попали. Говорил батюшка, замаливайте грехи, а мы всё Михася слушали, вот и дослушались. А он есть, Бог-то. В ад попали. – И мальчишка начал быстро-быстро креститься.

– Да не черти мы, успокойся. – Засмеялся Егорыч, – такие же, как и вы. И если это ад, то уж очень хороший.

–Так ништо ад хорошим может быть? – Удивился Вавила, – Уж куда попали. Только вот я не пойму, а лошади то с нами почему? Да и не спали мы. На улице холодно, не спорю, но мороза то нет. Замёрзли как? Да и жрать уж очень хочется, хочешь сказать, что пузо отдельно от нас жить осталось? – Вавила уставился на Прошку.

Паренёк пожал плечами и ничего не ответил.

– Вы это, – вступил в разговор Егорыч, – гадать перестаньте, куда попали. Мы и сами не знаем, как такое произошло, живём тут и всё. Вот и вы жить продолжайте, назад дороги нет.

Прохор с Вавилой дружно повернули головы назад, чтобы убедиться, нет дороги, лес сплошной.

– Лес-то страшнючий, какой, – перекрестился Прохор.

– Тайга, чего с неё взять, – проговорил Егорыч, – а вы, как за курами можете ухаживать?

–А чего за ними ухаживать? – Удивился Вавила, – жрать дай, да смотри, чтобы зверь да сокол не утащил.

– Ну, да ну да,– почесал затылок Егорыч, – у нас тут ферма отыскалась, а делать чего не знаем. Там собаки здоровые.

– Так собаки силу чуют, – перебил Егорыча Прошка, – главное, чтобы не дурной была.

– В тебе сила-то? – Усмехнулся Артём, глядя на мальчишку.

– Так ты не смотри, что худой, голод знаешь, как людей изменяет. Сила в натуре должна быть. Меня все деревенские собаки слушались. А ну, покажите ваших собачек.

6

– Знаете, что, – вмешалась я в разговор, – ферма, как стояла, так и будет стоять. А вновь прибывшие есть хотят. Вы со своими полными животами понять этого не можете. Сначала я их накормлю, а уж потом с собаками пойдёте знакомиться.

–Так не против никто, – согласился Егорыч, – тем более дом уже рядом.

– А можно я с вами, – обратился Артём к Прошке, – всю жизнь мечтал прокатиться на телеге.

– Садись, – пригласил Прохор, – нашёл, о чём мечтать. Вот на авто проехать, вот это мечта, – закатил глаза паренёк, – у вас вон какой странный, немецкий?

– Буханка? Да ты, что. Наш, Российский. УАЗ. Ульяновский автозавод. – Махнул рукой Артём, – Не убиваемая машина.

– А на ней и проехать можно? – С замиранием сердца спросил Прошка.

– Да запросто, – кивнул Артём, – сейчас пообедаем и поедем в курятник.

– Как красиво звучит, пообедаем, – сглотнул слюну Вавила, – ужо и забыли это слово.

Егорыч газанул, обдал вонючим дымом лошадок и помчался к дому. Лошади шарахнулись, фыркнули и тронулись следом. До дома Артём не доехал, спрыгнул с телеги и пошёл пешком рядом, держась за боковину.

– Ты чего Артёмка, – спросил Дима, когда компания приблизилась к подъезду, – мечтал прокатиться, а сам пешком идёшь?

–Ну, его. Думал и кишки вытрясет, как можно на таком ездить.

Вавила с Прошкой рассмеялись, но не обидно, без злобы. Артём смеялся вместе с ними.

– Вы кушайте, – приговаривала я, наливая суп новым соседям, – еды много, голодать теперь не будете.

Прохор и Вавила зашли в квартиру настороженно, крестясь на каждый угол, что-то шепча себе под нос. Долго умилялись посуде, что стояла на столе, рассматривали ложки. Газ плита привела их в полный восторг.

Прошлись по квартире и дружно решили, что померли они. Всё. А ад это или рай не имеет значения, кормят и ладно. Приняв такое решение, они успокоились и перестали, удивляется чему либо. Даже то, что куры находятся в клетках, их уже не удивило. Просто Вавила покачал головой, обозвал бывших хозяев нерадивыми, и принялся хозяйничать.

С собаками Прохор разобрался действительно быстро. Взяв из дома по кусочку колбасы, он прикормил псов и строго начал с ними общаться. Они беспрекословно слушались мальчишку.

– Вот и чудно, – сказал Егорыч, когда мы всё же разобрались с фермой, – знающие люди, и нам хорошо и они при деле. А теперь по домам.

Следующие полдня мы занимались затаскиванием машин и сливанием из них бензина и солярки. Поначалу получалось плохо. С одной машиной возились минут сорок, а потом ничего приловчились, стало получаться лучше.

Наши новые поселенцы, твёрдо решив ничему, не удивляется, померла, так померла, взяли в свои умелые руки ферму. Выпустили кур на травку, приказав собакам караулить. Сами взялись подсчитывать размер хозяйства. Обнаружился инкубатор с цыплятами, которые начали лупиться.

В общем, как прикинул Артём, работы нам на пятилетку. Вот только есть ли у нас эта пятилетка?

А после обеда все работы прервались. Уже пообедав и блаженно сидя в кресле, я услышала не понятный звук. Глянула на Диму, он тоже насторожился. Не сговариваясь, мы помчались на улицу.

Во дворе стоял Егорыч, Артём и Прошка, задрав головы в небо. А над городом кружил самолёт.

– Эроплан, – выдохнул Прохор, – высоко, как!

Сделав ещё круг самолёт вдруг начал падать, а в небе появился парашютист.

– В тайгу сядет, – определил Егорыч, – я за буханкой.

Я следила за самолётом, странно он снижался, по спирали. Я не очень понимаю в самолётах, но почему-то уверенна, что ни один самолёт по спирали не снижается. Упал он где-то в саване, я даже отчётливое «бум» услышала. Но ни взрыва, ни дыма и огня. Может там ещё пилот был? И ему удалось посадить машину?

– Упал, – констатировал Вавила, когда он подошёл я не слышала. Сейчас Вавила стал похожим на тридцатилетнего парня. Он побрился, помылся. Приоделся. Мы для них вскрыли квартиру и отдали в полное пользование. Но жить они всё равно остались на ферме, потихоньку перетаскивая всё из квартиры туда. Теперь Прохор и Вавила ничем не отличались от нас. Разве только больше нашего знали.