Февраль. Завтра уже весна

– Да, – ответил физик, – сам в шоке, но это так…

– Аня! – Звонко раздалось в подъезде. Капитолина Сергеевна высунулась из квартиры и деловито осмотрела молодежь.

Перед Юрием Алексеевичем предстала немолодая женщина в пуховом платке, повязанном под грудь, в ворохе длинных юбок, надетых друг на друга, и обрезанных валенках, в народе такие называют чуни. Усталое впалое лицо её было изрезано морщинками, но удивительны на этом лице были большие голубые глаза. Скорбь и потери состарили её, но ничего не смогли сделать с красивыми лучистыми глаза, пусть и такими печальными сейчас.

Аня вздрогнула и, улыбнувшись, скрылась за дверью. Грозная Капитолина Сергеевна зашла за ней и демонстративно с шумом щёлкнула замком. Юрию ничего не оставалось, как на свой страх и риск, отправляться в увиденную им комнатку, оказавшейся открытой в соседней квартире.

Ему стало уже ощутимо холодно в кожаной приталенной курточке, пусть и модной для его времени, поэтому, увидев в комнате висящий тулуп из овчины, не думая переоделся. Тулуп был значительно длиннее, что отчасти согревало и ноги. Предусмотрительно достал из внутреннего кармана бутылку, глотнул прямо из горлышка и спрятал за ножкой кровати. Усталость и впечатления морили. Свернув свою курточку, сунул её под голову и лёг на кровать, почти сразу же заснув.

Разбудило Юрия Алексеевича чью-то присутствие, уловимое сквозь сон. Он открыл глаза. Перед ним с маленькой самодельной коптилкой, еле отбрасывающей свет, стоял старик, внимательно рассматривающий его.

Старик был маленький сморщенный в огромных роговых очках и самошитом толстом жилете без пуговиц, отчего подвязался ремнём. Смотрелось забавно, но старику, видимо, было тепло.

Юрий Алексеевич поднялся, свесил ноги с кровати и тоже уставился на старика:

– Чего, папаша? – Спросил, как можно непринуждённее, не зная, чего ожидать от незнакомца.

– Спепан? – Недоверчиво, но с нотой надежды задал вопрос старик, – не признал? Фёдор Валерьяныч я…

Юрий, на всякий случай, изобразил радостно-изумлённое лицо, мало ли чем могла обернуться эта встреча.

– Степан? Натальи Константиновны, Наташеньки нашей сын? – продолжал вопрошать старик, – так ты комнатку, молодой человек, попутал, давненько дома-то не бывал. А матушка твоя…. На большую землю недавно так уехала…

Физик, хоть и был отчасти ещё в дремоте, но сообразил: этот старик принял его за парня соседки. Что ж на руку. Мать этого парня, значит, уехала. Значит, пристального распознавания можно избежать. А сам он где? Может на фронте, а может до войны, куда уехал, это уже дело девятое. Главное, сейчас продержаться, а там, может, из всего этого выпутаться представится случай.

– Пойдём, – продолжал Фёдор Валерьянович, – я тебе твою комнату открою, Наташенька мне ключи оставила.

Старик зашаркал к выходу. Юрий встал, незаметно сунул бутылку в карман тулупа и, прихватив куртку, вышел за ним.