Сказки-несказки

– Что-то не так с мальчуганом, дурачком растет.

А особо злобные и завистливые товарки даже за глаза в спину матери с ребенком бросали:

– Вот мамаша своего Иванушку-дурачка-переростка в коляске везет.

А ребенок рос, радовался жизни и улыбался всем подряд.

Родные сначала волновались за мальчика, по врачам его разным таскали, но ни один специалист не нашел у него никакой патологии.

Вот парню исполнилось шесть лет, уже и к школе пора готовиться, а малыш так толком и не заговорил – отдельные слова произносил только, хотя ходить потихоньку научился.

Родители смирились:

– Видно, и правда он у нас особенный, придется в коррекционную школу отдавать, —расстроенно рассуждал отец.

– Так-то оно так, но ведь какой ласковый, добрый и спокойный. Радость наша! Что же с тобой такое, малыш? Почему же ты не говоришь до сих пор ничего? Придется тебя в больницу положить на обследование.

– Не надо, мамочка! – вдруг ясно и четко проговорил Ванечка.

Что за чудо? Оказывается, все у него нормально и с речью, и с интеллектом.

Короче, в школу пошел обычную. Учился он не плохо, не хорошо, но стабильно – на «троечки» в основном, занимался ровно столько, чтобы не огорчать мамочку, до «двоек» не доводил, но и к большему не стремился. Были у него и любимые предметы: физкультура и география (путешествиями интересовался).

Учителя его любили, даже несмотря на скромные успехи, потому что был он вежлив и услужлив. Надо класс убрать – Ваня, с доски стереть – тоже Ваня, на уроках он не отвлекался, прямо в глаза учителю смотрел и улыбался подобострастно.

Друзей закадычных у него не было, так, приятели, но не было и врагов.

Никто его не трогал, потому что он тоже никого не обижал, не дрался никогда, умел по любым вопросам договориться и решить проблемы мирно.

Так прошло одиннадцать лет школьной жизни. Выпустился из школы, сдал кое-как ЕГЭ, но в институт поступил сам с первой же попытки. Физкультурный, конечно, институт, ведь в спорте он уже успел отличиться.

Институт позади, надо работу искать. А где ее найдешь? Не в школу же идти физкультуру преподавать. Хотелось Иванушке сытно кушать, путешествовать по миру и не утруждать себя ничем – ведь он привык так жить не напрягаясь.

Мамочка ему до сих пор стирала, гладила, готовила, даже кровать за ним застилала, а он ее за это в щечку целовал и приговаривал:

– Мамочка, душечка моя любимая. Вечно буду жить с тобой, уж такая ты у меня хорошая. Никто мне больше не нужен.

Одним словом, Иванушка дурачком слыл по-прежнему – годы не изменили его.

Однажды, возвращаясь домой с тренировки поздно вечером, он увидел серебристый седан, несущийся с огромной скоростью прямо на пожилого, стильно одетого гражданина. Еще секунда, может, какая-нибудь, и мужчина бы оказался под колесами машины-убийцы. Но Иван рядом стоял, а реакция у него была поразительная: сгреб он незнакомца в охапку и отпрыгнул с ним в сторону стремительно и решительно. Спас, как оказалось, народного депутата – предотвратил покушение.

Ну а депутат в долгу не остался – взял смелого, но глуповатого парня своим телохранителем, а такие лучше всего подходят для этой работы. И тут повезло Ивану, даром что дурак.

Стал он прилично зарабатывать, хорошо модно одеваться, путешествовать со своим шефом по миру, машину дорогую купил, на дом начал деньги копить, девочки у него появились, но жить все равно у мамочки продолжал. Кто же его больше мамочки любить смог бы?

Шеф был премного доволен телохранителем, который обладал бесценными для своего ремесла качествами: был он исполнителен, немногословен, вежлив, пунктуален и профессионален. За это часто ему перепадало что-нибудь от шефа: доплаты, премии, ценные подарки.

Но однажды отправился Иванушка со своим хозяином на презентацию его книги. Как всегда, открыл перед ним дверцу машины, и когда тот вышел, увидел киллера с пистолетом, направленным на шефа.

Времени на раздумья не оставалось, решение пришло сразу – закрыть депутата от выстрела своим телом. Иванушка попытался загородить его, но споткнулся и упал на колено – пуля отправилась по назначению, а Иван не пострадал. Какой позор! Теперь всё сообщество телохранителей будет думать о нем, как о трусе или соучастнике преступления, и уж на подобную работу точно больше рассчитывать не придется.

Другой бы руки опустил или спился с горя, но не такой наш Иванушка, дурачок дурачком, а похоронил шефа и радуется жизни дальше.

Денег много накопил, в кругосветное путешествие отправился на круизном лайнере. В первый же вечер, прогуливаясь по палубе, увидел одинокую, богато одетую интересную, но далеко не первой молодости женщину, сразу решил с ней познакомиться. Зачем? А и сам не понял сначала, так, чтобы время убить.

Женщина оказалась вдовой долларового миллионера, да и сама не была простой домохозяйкой. Была она известной поэтессой – тексты писала для популярных песен, часто на экранах телевизоров мелькала, только Иван не смотрел никогда никаких передач, кроме спортивных.

Алина Баварская скучала – вдохновение ушло и не хотело возвращаться к ней, душа требовала новых приключений, а тело – молодого любовника. А Иванушка наш очень хорошо подходил для этой роли: наивный, не болтливый и не из ее круга, но что самое главное – высокий, красивый, молодой, словом, очень сексуальный мужчина.

Любовная история длилась долго, Иванушка вел себя безукоризненно, практически не изменял стремительно стареющей поэтессе, так, имел на стороне три-четыре интрижки, ничего серьезного, не требовал и не выпрашивал у своей содержательницы никаких подачек, но регулярно получал от нее подарочки: то «Ягуар» к празднику получит, то коттедж ко дню рождения. И он не отставал от Алинушки своей: цветы, конфетки, милые смешные безделушки дарил ей регулярно.

Вот однажды решила поэтесса узаконить их отношения, а для соблюдения приличий надо же было красавчика на престижную работу определить. Но куда же его пристроишь, он ведь ничего не умеет, не в качалку же идти ему работать, мелко как-то для мужа Алины Баварской.

Все свои связи подключила любящая женщина – денег вложила немерено в раскрутку нового молодого народного депутата от популярной партии. Программу предвыборную ему сама написала потрясающим слогом, как только она одна и умеет, плакаты по всему городу развесили «Иван Матушкин – наш кандидат». Усилия не пропали даром – прошел Иванушка-дурачок в Госдуму, и деятельность эта ему по душе пришлась.

Свадьбу с Алинушкой сыграли пышную, на Мальдивы в свадебное путешествие отправились. Хорошо отдохнули!

Вернулись домой, полные новых грандиозных планов, да только разболелась наша голубушка, все же не молоденькая уже, далеко за семьдесят ей уже было, если честно. Непросто ведь в таком возрасте супругу своему молодому соответствовать. Диеты, неумеренные спортивные самоистязания, вечеринки молодежные, омолаживающие процедуры добили Алинушку – умерла она вскоре после возвращения.

Погоревал Иванушка, памятник супруге воздвиг достойный, а потом успокоился.

Влюбился наконец, первый раз в жизни по-настоящему, в длинноногую красавицу топ-модель, бросил депутатство ради нее и на Мальдивы с ней переехал, уж очень ему там понравилось. Мамочку взял с собой, конечно, она к тому времени овдовела уже.

И сейчас живут они все в богатом коттедже с красивым садом и собственным пляжем, одной прислуги человек двадцать держат, детки у них подрастают: мальчик и девочка. А Дурачок наслаждается жизнью на берегу Индийского океана, серфингом развлекается – волны ловит, плавает, загорает, гордится своей женой-красавицей, очаровательными наследниками своими. Ни о чем больше не мечтает, да и не мечтал никогда, даже и не знает, что это такое – мечтать.

Одним словом, Дурачок, что с него возьмешь?

Баба Яга

Кто из вас не читал сказок про злую, коварную, страшную Бабу Ягу?

А не задумывались ли вы о том, откуда она взялась и почему про нее так много слухов ходит на Руси? А может и правды в них лишь на грош? Задумались? То-то! Слушайте.

Давным-давно, уж и забыли все когда, жила-была в селе Якишкино симпатичная статная девушка Акулина Егоровна: круглолицая, щёчки румяные, губки пухлые, глазки ясные, нос хоть и великоват и крючковат, но не портил красавицу, только шарм придавал. Жила она бедно, но достойно.

Когда ей было семнадцать лет, она осталась сиротой с девятью младшими братьями и сестрами. Другая бы отчаялась, во все грехи смертные пустилась или руки на себя наложила. Но не такая наша Акулина. Поплакала она, погоревала, да все в доме взяла в свои руки: троих старших мальчиков к помещику отправила работать. С утра до вечера вкалывали они на чужого дядю, приходили поздно – валились с ног от усталости, но зато приносили в дом муку, пшено, молоко – кормили всю семью. Еще двоих помоложе на обучение определила к гончару (за харчи работали) – всё меньше голодных ртов в доме. Младшенькую, пятилетнюю Верочку, к барину пристроила за их дитем присматривать. Трудно ей было, конечно, сама ведь еще малютка, но есть захочешь – быстро повзрослеешь и справишься. Остальные три девчонки по дому помогали: стирали, готовили, рубахи шили, штопали, уборкой занимались.

А что же сама Акулина?

Она организовывала жизнь большого семейства, строго следила за порядком, не позволяя никому распускаться или лениться, иногда наказывала непокорных детей: на горох за провинности ставила голыми коленками или била по попе ивовым прутиком. Так ведь для их же пользы, а не жестокости ради.

Ответственность на ней лежала огромная, поэтому сюсюкать с детьми ей было некогда, да домочадцы и сами ей перечить никогда не решались.

Зато с односельчанами, особенно с зажиточными, вела себя иначе: умела и улыбнуться, и польстить им. Сама Акулина никогда не работала: зимой на печи грелась, а летом сидела на скамеечке в палисаднике в чистом передничке и цветастом платочке, кота Наума, любимца своего, тискала да гладила или птичек кормила (сорок да ворон), цветочки-травки поливала (лопухи, одуванчики, крапиву-лебеду) да зазывала к себе проходящих мимо дорогих гостей:

– Проходите, гости дорогие, кушать к нам! Только есть-то у нас нечего.

Гости дорогие проходили в чистую горницу и видели на столе вымытую, но пустую посуду (вся еда предусмотрительно далеко была убрана). Все жалели бедную красавицу-сиротку с девятью нахлебниками: кто хлебушка принесет, кто яблочек, а то и еще чего получше.