Кровная месть

Кавалькада из нескольких всадников торопилась по ночной дороге. Впереди вспыхнул огонь. Глаза, привыкшие к ночи, сразу заметили кроваво-оранжевые всполохи на горизонте. Повинуясь молчаливому приказу, путники пришпорили лошадей и пустили галопом. Прекрасные наездники, короткими командами подгоняли встревоженных коней, не желающих приближаться к опасности. Любое животное боится огня. Только людям до этого не было никакого дела. Усмиренные в свое время и приученные подчиняться твердой руке, кони неслись к опасности, несмотря на вопящие инстинкты самосохранения.

Чем ближе приближалась кавалькада, тем светлей становилось вокруг. Огонь бушевал, поглощая все больше строений. Крики горожан, застигнутых бедой в постелях, набат, гулко летящий над пространством вокруг и призывающий помощь, нарастали с каждым шагом длинных ног скакунов.

Замок, охваченный пламенем, распространял угрозу. Крохотный город, выросший у его подножья, привык видеть благодеяния и справедливый суд от лорда, а сейчас оплот стабильности нес смерть и разрушения.

– Хея! – прикрикивали всадники, торопясь туда, откуда перепуганные люди бежали.

– Милорд, в замке никого не спасти! – крикнул один из мужчин, продолжая погонять скакуна.

– Огонь похож на магический, – выкрикнул другой.

– Мы войдем туда и вызволим их! – сурово рыкнул на них тот, что скакал первым.

Его одежда в свете пламени выделялась богатой отделкой. Лицо суровое, брови сведены к переносице. Конь лучших кровей под его седлом и общее почтение, выказываемое его спутниками, выдавали в мужчине лидера.

– Это безумие, мой лорд! – выкрикнул всадник, скачущий с ним почти голова к голове.

Он был старше остальных. На его лице обозначилась озабоченность, но он лишь старался предупредить волнующегося хозяина, но не остановить. Мужчина уже много лет верой и правдой служил барону, и если тот отдаст приказ войти в горящий замок, без промедления так поступит, хотя и будет считать это безумием.

– Они напали раньше. Я не успел предупредить, – с болью в сердце пояснил лорд, – Надо было выезжать раньше! Дьявольщина!

– Может быть, они прочитали ваше письмо и успели покинуть замок? – попытался утешить верный слуга.

– Об этом я молюсь! – с дрожью в голосе признался барон.

Больше никто не произнес ни слова сомнения. Все молчали, мысленно вознося молитву о спасении хозяев замка. Кавалькада вихрем ворвалась в небольшой городок, и вскоре копыта лошадей застучали на единственной мощеной булыжником дороге, ведущей к воротам.

Вокруг метались перепуганные люди. Кто-то пытался тушить занявшиеся лачуги, другие тянули за собой скарб, который они успели поместить в узлы из простыней. Вокруг раздавались мужские крики, женские причитания, возносящие молитву о спасении, детский плач.

Внутри, за каменной несокрушимой стеной замка бушевало пламя. Языки огня взметались к небу, лизали камень, зажигая его. Барон увидел своими глазами, что спасти он никого не может. Не посмеет послать внутрь своих людей, как бы они не были ему преданы. Это верная гибель. Но мужчина не мог сдаться.

– Помогите всем этим людям! – лорд повел вокруг кнутом, зажатым в руке.

Он и сам спешился первым, показывая пример. Его спутники поторопились выполнить приказ. Спасали всех без разбору. Купцов, тянущих за собой сундуки на подводах, несчастных женщин, прижимающих к груди едва одетых детей.

Сам барон отзывался на любой призыв о помощи. Он врывался в занявшиеся огнем дома, хватал людей, которых пожар застал в постелях и выводил на улицы. Здесь черный дым окутывал их клубами, закручиваясь вокруг фигур перепуганных погорельцев. Едва спавшая ночью летняя жара сменилась пеклом магического пожара.

Никто не думал о себе. Люди барона пытались помочь ближнему, спасти столько человек, сколько возможно от ужасной участи.

Надсадно кашляющие, едва одетые, взволнованные горожане препровождались в поля. Бежали как можно дальше от замка, обеспечивающего много лет защиту. Сегодня он принес горе его преданным слугам.

Куры с кудахтаньем носились под ногами перепуганных жителей, козы блеяли, мычащих коров вели хозяйки, лошади испуганно ржали, и их не требовалось подгонять на пути спасения.

Большего несчастья эти места не знали. Беда всегда приходила извне, и замок был единственным спасением.

– Барон Лавит! – выкрикнул испуганный подросток.

Мужчина остановился. В последнее время он привык откликаться на крики о помощи. Сейчас он даже не задумался о факте, что его кто-то узнал и позвал по имени. Первым делом он оценил потрепанный и закопченный вид худенького парня, и принял решение.

– Садись на коня! Править умеешь? – выкрикнул он среди окружающего безумия.

– Да! – Решительно шагнул ребенок к нему.

Впрочем, даже если не умел, барон не стал бы этим сильно озадачиваться. Он схватил за шиворот пацана и подтолкнул к ближайшей лошади, испуганно перебирающей ногами у привязи. Одна рука держала ворот плотной куртки, вторая ухватила за пояс, и сильным движением барон Лавит закинул тощее тело на спину животного.

– Хопа! – прихлопнул по крупу лорд и пустил скакуна вскачь, не дожидаясь, когда парнишка ухватится за поводья.

Он точно знал, что испуганная лошадь понесется прочь от пламени, бушующего на улицах. И все же успел увидеть, как малец справился с лошадью и помчался по улице, направляя скакуна удилами и пятками, хотя стремена были не по росту.

Эта ночь стала кошмаром для всех.

Черный пес очнулся в тот момент, когда его лицо лизнуло пламя. Он открыл глаза и увидел перед собой стену огня. Попадать в переделки, грозящие смертью, ему не привыкать, но в этот раз он оказался в огненной ловушке. Он пытался пробиться, прикрывая лицо рукой, согнутой в локте, но бушевавшая стихия не позволяла ему выбраться.

Полыхало кругом. Мужчина старался вспомнить, в какой стороне выход из западни, но ничего не получалось. Он рычал и ревел от ожесточенности. Пасть в бою, даже продаваясь за деньги – благородно. Быть поджаренным в сарае и не иметь возможности хоть что-то сделать для собственного спасения – бесчестие. Что он за наемник, если не знает как выпутаться из этой ситуации? Он много лет смотрел в лицо смерти. Она часто уродлива, неприглядна, но сейчас ужасала. Лучше бы зеленоглазая колдунья проткнула сердце кинжалом, а не оставляла на мученическую гибель.

Жить очень хотелось. Хотя бы для того, чтобы добраться до ее тонкой шеи. Черный пес мечтал отомстить за миг, когда оказался беспомощным. Он грезил, как найдет ведьму, поставит перед собой на колени и возьмет грубо ее желанное тело, подчинит себе. Как делал множество раз с другими. Он бредил об этом, и фантазии придавали сил не сдаваться.

Кроул рванулся вперед, решив рискнуть жизнью. Огонь стоял плотной стеной и с радостью лизнул одежду. Она вспыхнула. Черный пес бежал, пробиваясь сквозь жар, молясь и надеясь, что направление верное. Если он уткнется в другую горящую преграду, то рухнет без сил рядом.

Ворота оказались открытыми. Видимо, когда коварная ведьма сбегала, оставила их незакрытыми. Он рванулся вперед, с жадностью втянув в грудь гари. Воспаленные от огня глаза подслеповато смотрели на творящееся вокруг безумие. Каменный замок полыхал как сухая трава. Стены плавились и скоро должны были рухнуть, погребая под собой величие герцога Даркара.

Кроула это беспокоило меньше всего. Своя жизнь дороже. И он обрадуется, если окажется, что дочь хозяина замка не успела сбежать из огненного безумия и погибла, прибитая балкой. Сам Черный пес отдался инстинкту выживания. Он рвался туда, где должно быть спасение. За многие годы, когда жизнь висит на волоске, он привык доверять инстинктам, а потому мчался сквозь пламя, даже если казалось, что спасения там нет.

Одежда на нем горела, превращая в живой факел. Ноги почти ничего не ощущали. Он бежал к воротам, которые наверняка закрыты в это время. Глубокая ночь. В замке обязательно должны были опустить решетку и поднять мост. Это означало выбраться из западни нет возможности.

Где-то в глубине замка раздался утробный взрыв, словно строение жило своей жизнью и ему очень не хотелось умирать. Кроул успел обернуться на звук, опасаясь худшего. Полыхающие каменные стены раздулись, позволяя увидеть огонь меж себя, и взорвались.

Черный пес понял – это конец. Он не успел добежать до ворот, да и они наверняка закрыты. Магический огонь не оставлял никаких шансов на спасение. Рвались заклинания, разрушалась целостность защиты, вступали в противоборство чужеродные силы. Простому наемнику не выжить среди этого.

Взрывная волна подхватила его и куда-то понесла, переворачивая в воздухе. Он потерял ориентацию и не понимал, где небо и земля. Вокруг только огонь. Огромные камни проносились мимо с непостижимой скоростью. Кроул понял, что это вопрос времени, когда его расплющит о защитную стену.

Первый удар пришелся по левой руке. Камень прошел по касательной, но конечность повисла плетью. Черный пес наблюдал за своей кончиной, не в силах что-либо изменить, отдаваясь на волю огненной стихии, подкинувшей его в воздух. Оставалось подождать немного. Второй камень пронесся около лица, располосовав его. Он ожидал финала с хладнокровием обреченного на смерть. Больше от него ничего не зависело. Третий камень ударил под колени, от боли мужчина взвыл и взмолился. Он не просил о спасении, ему хотелось найти виновницу его страданий. Ведьма околдовала его с первой минуты. Зеленые глаза преследовали его, а когда он помог ей выбраться из замка, она ударила и оставила в сарае сгорать заживо. Гадина! Он поклялся: «Если выживу, пусть будет знаком, что должен найти виновницу и наказать ее».

Может быть, жажда выжить и отомстить обидчице или счастливая случайность, но следующий камень ударил в спину, заставив завопить от боли, и подкинул вверх. Именно тогда, когда его ждала неминуемая смерть. Стена выросла перед ним, и только сила потока и изменение направления его полета из-за последнего камня подняли, уберегли от удара об монолит. Зато он рухнул на землю сразу же, едва перелетел через преграду.

От боли он потерял сознание. Спасительное забытье могло оказаться для него новой бедой, но тогда Кроула это не беспокоило. Как и маленькая ведьма, предательски оставившая его.

О последующем времени после пожара он помнил мало. Почти каждую ночь к нему приходили кошмары, когда он горел заживо. Черный пес давно взял за правило пить перед сном. Это позволяло забыться сразу, не предаваясь терзаниям об ожидающем ночном ужасе.

Барон Лавит смотрел на догорающее пламя пожара. Он мог сказать, что сделал все возможное. Спасенные им жизни горожан не поддавались счету, и все же его душу терзала чернота. Герцог Даркар и его семья погибли в этом кошмаре, и он не ничего не смог поделать.

Сказать по правде, жизни стражников и прислуги его не волновали. Он спасал тех, кому можно было помочь, но смерти остальных его не беспокоили. Гибель герцога и его семьи камнем легли на его совесть. Ведь он знал о предстоящем нападении и не смог его предотвратить. У него были другие сведения о дате коварства.

К тому моменту, когда его отряд прискакал к родовому гнезду лорда Даркара, с замком и его обитателями было покончено.

Барон смотрел на зарево с безопасного расстояния. Его руки сжимались в увесистые кулаки, и вновь пальцы разжимались. Бушующее пламя перед ним не могло сравниться с тем огнем, которое выжигало все внутри.

Сводный брат погиб от рук наемников. Его родная кровь. От этой мысли хотелось разворошить пепелище голыми руками. Они росли вместе, дружили. Лавит стоял у алтаря, кода герцог произносил свадебные обеты. Жизни братьев переплелись давно, еще до рождения барона, когда их отец после смерти первой жены, умершей во время родов, женился второй раз.