Куплю твою жизнь

Отчим разваливается подле меня. А я замерла не моргая, пробуя не дышать исходящим от него зловонным «ароматом», от которого глаза начинают слезиться. Его брат же отлично видит мою реакцию, но наслаждается моими мучениями.

С того момента, как я съехала в общагу, моя жизнь стала значительно лучше. Но самое странное, сейчас я не понимала, как мне удавалось всё это время выживать рядом с алкоголиком. Всего несколько месяцев другой жизни сделали меня совершенно нетерпимой к его присутствию. К его существованию рядом.

Мне наливают стопку водки. На столе закуски, готовые салаты, вид которых не вызывает доверия. Водку с моей комплекцией после бессонной ночи пить нельзя. Вырубит на раз.

А дядя Коля отлично знает, что выхода у меня нет. Если потребуется, ради Ани я с ними и на брудершафт выпью.

Посматриваю на часы, потом в окно. Зима. Уже снова темнеет.

– Может быть, у вас есть что-то полегче, шампанское, например? – спрашиваю. – Если нет, я могу сбегать. Я водку не пью, дядь Коль.

– Что ты как маленькая? Взрослая ведь девка. Выпей с нами, глядишь, и мы сговорчивее станем.

Ага. Скорее, они ждут, когда я сговорчивей стану. Но я столько не выпью.

Впрочем, отчим, похоже, в таком состоянии, что ему не до меня. В отличие от его брата.

Гляжу на стопку. Не пробовала никогда водку. От одного её запаха воротило. Мерзость. Но вовсе не из-за вкуса пить не хотелось. Я отчаянно боялась потерять контроль в обществе мужчин, которым не доверяю.

Брат отчима не отрывал от меня глаз. Сглотнула слюну, уводя от него взгляд.

Как ребёнок, прячущийся под одеялом от монстра. Не смотрю на него. Не вижу его. Нет его.

Я протянула руку к салату, надеясь на то, что еда в желудке сгладит воздействие крепкого алкоголя на мой разум. Медленно пережевала овощи, сдобренные майонезом. Гадость. После стряпни Патимат есть магазинные салаты совсем не комильфо.

Взяла в руку рюмку, на которой виднелись отпечатки пальцев. И проглотила, зажмурившись.

С одной стороны, она не имела вкуса. С другой, я ощущала её горечь. От резкого глотка на глаза навернулись слёзы, и я сильно закашляла. Брат отчима, забавляясь над моей реакцией, похлопал по спине. Да так, что думала, лёгкие выплюну.

– Ну вот, а ты боялась, – широко улыбается, вручая солёный огурец, – на, закуси.

Я тут же следую его совету, перебивая отвратительное послевкусие.

Его рука ложится на моё плечо, массируя. Я поднимаю к нему полный слёз взгляд загнанного в угол зверька. Ладонь опускается ниже, ощупывая.

– Ты такая красивая девочка. Глаз не оторвать. Мать у тебя тоже красотка, но ты ещё краше, – произносит комплименты, словно я его собутыльница, которую он хочет расположить к себе.

А я смотрю на него, испытывая полное недоумение. На что он рассчитывает?

– Дядь Коль, – горло после кашля дерёт, голос хриплый, тихий, – где Аня?

Немного пришедший в себя от водки отчим поглядывает на нас с интересом. Я ощущаю этот взгляд. Для него всё происходящее как кино, в котором он хочет принять участие. А видя, что рядом брат, знает, что никакое возмездие их не настигнет.

Глава 3

– Да что ты прицепилась к этой девчонке? На хер тебе она сдалась? Даже мать от неё отказалась. А ты как наседка над ней, – морщится дядя Коля.

Забывает, что я такой же брошенный ребёнок. А всё, что у меня осталось, – это Аня.

Скольжу взглядом по кухонному столу. Ножа нет. Предусмотрительная тварь.

Должно быть, он понял, что я ищу. Ухмыляется самодовольно. А я сжимаю вилку пальцами.

Моё терпение держится на ниточке, которая вот-вот оборвётся. По-хорошему с ними не получается никак.

– Она моя единственная родня, – цежу сквозь зубы информацию для тупых, – мне нужно знать, где сестра.

С того момента, как я переступила порог квартиры, ощущение безопасности полностью покинуло. И с каждой минутой становилось всё тревожнее.

– Ну раз она тебе так дорога, нужно заработать информацию о ней, – снова глумливая ухмылка.

Тянет меня за руку в намерении пересадить к себе на колени.

Сопротивляюсь, с ужасом осознавая, насколько наши силы неравны. Он, конечно, не Ратмир, но переломить мой хребет на части ему тоже труда не составит.

Его пальцы, как крапива, жалят мою кожу, пока я вырываюсь из хватки. Сердце бьётся где-то в глотке. Пытаясь от страха сбежать. Почему-то только сейчас становится очевидным, что он не собирался мне ничего рассказывать. Его планы совсем иные.

Но гаже всего оттого, что если я его ударю, то никого не будет волновать, что это была всего лишь необходимая самооборона. Он мент. Для них писаны иные законы.

Я секунду раздумывала, какая жизнь мне кажется краше. Испоганенная его присутствием в моём теле. Осквернённой его прикосновениями. Или за решёткой с кровью мента на руках.

Врезалась вилкой в его предплечье со всей силы. И побежала к входной двери, пока он выл от боли. Отчим наблюдал за нами, но его реакция была настолько запоздалой, что он успел лишь медленно повернуть голову в мою сторону.

Ручка входной двери не поддавалась. Он запер её изнутри. А ключ в замке не оставил. Времени искать ключи нет. Он уже встаёт и направляется ко мне.

Я срываюсь с места и мчусь в свою бывшую спальню, молясь по пути, чтобы щеколда не оказалась сломанной. Когда была тут последний раз предусмотрительно попросила ребят её починить.

Захлопываю дверь и дрожащими руками закрываюсь изнутри.

Озноб, как в лихорадке, сотрясает тело.

А следом удары ногой или плечом по двери.

– Сука! Я доберусь до тебя! Шалава! Шлюха малолетняя! – доносится из коридора голос пьяного мента.

Упираюсь спиной в дверь, надеясь, что так щеколда продержится дольше. Но знаю, что вечность она меня от него не будет спасать.

В заднем кармане нахожу телефон. Зарядка на исходе. Откидываю голову назад, раздумывая, у кого можно попросить помощи. Но лучше сдохну, чем обращусь к Сабурову.

Та?ми. Не знаю почему, но набираю его номер. Я так себе с ним обошлась, но, кажется, после Ратмира он самый отбитый из всех моих знакомых. И вполне способен заявиться в квартиру с пьяным ментом.

Не прошёл и один гудок, как он снимает трубку.

– Серафима?

– Та?ми, у меня неприятности, – захлёбываясь слезами, реву в трубку. Сама не поняла, когда начала плакать, но теперь ощущаю, как задыхаюсь.

– Еду! Где ты?