Куплю тебя. Дорого

– Чего ждёшь? – раздаётся вопрос.

Его голос стал ниже. Царапает мои барабанные перепонки, затрагивая неизведанные мне ранее струны.

С трудом понимаю, что делать. Но не признаваться же ему, что ещё девственница, – это кажется таким унизительным.

Мальчишкам, что сохли по мне, я позволяла только ласкать себя, нежить, говорить комплименты своей красоте. Но никогда не пускала дальше белья. Они тряслись от желания рядом со мной, а я ничего не испытывала. Даже думала, что я какая-то неправильная. Как поломанная игрушка. Поэтому не придавала значения сексу. И с завистью слушала разговоры девчонок в раздевалке об их похождениях.

Я устроилась рядом с ним, сев на колени. От неловкости и стыда даже глаз на него не могла поднять. Уставилась в одну точку на его брюках, не зная, как собраться.

У меня имелось кое-какое представление о том, чем сейчас я должна заняться. Смотрела порно. И читала разного рода литературу. Почти научно-познавательную. Ту, что любят публиковать на развлекательных ресурсах. Вроде: «Десять способов доставить удовольствие вашему парню». И мне любопытно, как это на самом деле. Но не думаю, что я смогу его чем-то удивить.

Его взгляд ощущался почти физически. Тяжёлый. Тёмный. Подавляющий. Подчиняющий собственной воле.

Надо встать и бежать отсюда немедленно. Но я не могу.

Щёки полыхают от его молчаливого внимания, пока тонкие пальцы тянутся к массивной пряжке ремня.

Резко втягиваю через нос воздух.

У него всё большое. Длинные, накачанные ноги. Руки, привыкшие к бою на ринге. Широкие кисти, увитые узлами вздувшихся вен. Кожа загорелая, покрытая короткими волосами. За воротом белоснежной рубашки тоже виднеется поросль. Сморщилась, подумав о том, что ими покрыто всё его тело. На щеках темнела щетина.

Огромные накаченные плечи занимали чуть ли не половину дивана. Вместе с тем, при его массивности лишнего веса нет. Весь его облик кричал о том, что уровень тестостерона в его крови на самой высокой отметке.

Мой взгляд упирается в белоснежную рубашку, к мерно вздымающейся груди. Но я не смею поднять ресницы и заглянуть в его глаза.

Боюсь представить, что меня ждёт. Руки дрожат, пока я пытаюсь справиться с замком. Освободить дорогу к брюкам.

Он по-прежнему не двигается, но, кажется, я слышу, как его дыхание становится чаще. Буквально на глазах бугор под ширинкой увеличивается, натягивая плотную ткань.

Смотрю на него широко распахнутыми глазами и невольно поднимаю взгляд. Зря. Меня встречает тьма, обрамлённая изогнутыми ресницами. Едва не начинаю давиться, захлёбываясь от нехватки воздуха. От отчаяния.

Изучает меня иронично. Дескать: чего остановилась? Продолжай. Покажи, как далеко способна зайти.

Уши, щёки и шея. Всё горит. Может, чем скорее я сделаю это «дело», тем раньше завершится пытка. Отбрасываю прицепившуюся мысль о том, что это лишь начало моей новой жизни. Падшей жизни.

Но ведь с ним не так страшно. Он красивый. Суровой, мужественной красотой. Хоть и кажется, что чересчур взрослый для меня.

И пахнет от него так… терпко. Я замираю, прислушиваясь к своим ощущениям. Вкусный запах рождает во мне желание глотнуть его ещё раз. Глубже. Чтобы он проник в лёгкие, полностью заполнив их собой.

Провести носом по коже, чтобы убедиться, что пахнет именно он. А не его туалетная вода. Она тоже присутствует. Но совсем чуть-чуть. Ноты сандала, приправленные древесным ароматом. Улавливаю табак. Он курит. И не только кальян. Но этот запах на удивление приятен.

Из вязкого дурмана меня выдёргивает ладонь, сжавшая затылок. Притягивающая ближе к себе. Он торопит. Выводит из оцепенения. Возвращает обратно в реальность.

Я протягиваю руку и раскрываю ширинку, из которой появляются белые боксеры. Контуры члена отчётливо проступают через ткань. Кипенно-белую. Чёртов перфекционист.

Пока я гадаю, как поступить дальше, он освобождает член. Замираю. Смотрю на него как кролик на удава. Сравнение как нельзя в точку.

Пальцы сами тянутся к его плоти. Удивляюсь своей смелости. Отчаянности. Они длинные, но член такой толщины, что пальцы не смыкаются. И к ним присоединяется вторая рука. Я изучаю его член собственной кожей. Тактильно он приятен. Шелковистый. Гладкий. И очень горячий.

– Возьми в рот, – доносится короткий приказ. Голос хриплый. Мне становится любопытно, и я поднимаю к нему глаза и тут же опускаю ресницы. Его взгляд меня напугал. Обжёг. Звериный. Голодный. Лишённый человеческих эмоций и слабости.

Передо мной мужчина, способный разорвать меня на мелкие кусочки прямо здесь. Я его абсолютно не знаю, не понимаю, к кому пришла и на какие неприятности нарвалась.

Мне страшно, я отрывисто вздыхаю. Обратного пути нет. И падаю вновь в неизвестность, когда губы смыкаются на головке пениса. Я представляю, что делаю. И как правильно. Совершаю шаги в темноте, на ощупь, как слепой котёнок.

Сабуров почти не реагирует на мои ласки. Вспоминаю, как парни тяжело дышали в ухо, когда я, играясь с ними, проводила пальчиками по бугру под тканью джинсов. Меня это вовсе не заводило. Лишь веселило.

Сейчас же я ощущаю, как жар скапливается внизу живота. Там тянет, наполняется тяжестью, и мне хочется опустить руку к трусикам и коснуться горошинки клитора. Надавливать, совершать круговые движения на тонкой, пропитанной влагой ткани. А то, что они мокрые, я не сомневаюсь. И ласкать себя до тех пор, пока тело не пронзит желанная разрядка.

Но мои руки заняты Сабуровым. Его плоть скользит по моему языку, оттягивает щеку, задевает нёбо. Дальше пары сантиметров я не могу впустить его в рот. Он слишком большой. Слишком толстый. От этих усилий у меня начинает сводить челюсть.

Ратмиру будто надоедает моё невнятное копошение. Тяжёлая рука мужчины оживает на моём затылке, и одним движением он буквально нанизывает мой рот на свой член. Я упираюсь ладонями в его торс, пытаясь хоть как-то отстраниться. Вздохнуть. Забываю дышать носом. Из глаз катятся слёзы. Он проталкивается глубже. Я ощущаю его в горле.

– Расслабься, – новый приказ. Раздражённый и тихий.

Такого не посмеешь ослушаться.

Всю свою спортивную карьеру, пока тренер меня тянула, я только и делала, что расслабляла мышцы. Иначе можно получить надрыв сухожилий. Чем больше ты сопротивляешься давлению – тем хуже.

И я расслабилась. Он ощутил это мгновенно. Его пальцы одобряюще надавили на мой затылок. От напряжения, от стыда и позора, который на меня накатывал по мере того, как его орган толкался в моей глотке, продолжали течь слёзы.

Я подняла к нему слипшиеся ресницы.

Мужчина сидел, откинув голову назад, приоткрыв рот, и явно наслаждался способом, которым имеет незнакомку. Будто ощутив мой взгляд, он посмотрел на меня.

Член двигался по моему языку в горло. И обратно. Пока он управлял моей головой. Натягивая меня, будто я резиновая кукла. Ему явно наплевать, что я едва могу дышать. Что по моим щекам текут слёзы. Что горло саднит и мне больно.

Но ему нравилось смотреть на эти слёзы, на раскрасневшееся лицо, на потёкшую тушь, на то, как мои губы смыкаются на его члене.

Я ощущала, что он наслаждается этой властью надо мной.

С каждой секундой напряжение нарастает. Оно дрожью проходит по моим губам. Будоражит вибрациями подкатывающего оргазма.

Он кончил, притягивая меня к своему паху, изливая сперму прямо в глотку, пока я давилась и задыхалась.

Когда он наконец вытащил эту колбасу из меня, я принялась жадно хватать ртом воздух, будто вылезла из бассейна, где меня держали на самом дне. Напряжение стихло, оставив после себя в осадке лишь горечь унижения. Что со мной вот так поступили. Попользовались ради удовлетворения похоти. Но чему удивляться, ведь я сама себя предложила. Только от понимания того, как глубоко пала, совсем не легче. Гаже.

Я выполнила свою часть уговора. Смотрела на него молча, ожидая, что будет дальше.

Он воспользуется моим телом другим способом? Захочет продолжения?

Сабуров смял мои волосы. Я непонимающе смотрела, как он вытирает ими член. Как салфеткой. Мой шок не имел границ, посему я лишь безмолвно наблюдала за очередным унижением. Гнев и обида затапливали меня, заставляя сжимать кулаки. И молчать. Ожидать собственной участи.

– Неужели ты думаешь, что твоя дырка стоит денег? – раздается циничный вопрос.

Да, блядь, именно так я и думаю, раз пришла сюда и сделала тебе минет. Первый раз в жизни.

– Мы же договорились, – слышу свой детский лепет.