Рожденная заново

Тина совершенно расслабилась и уже весело напевала, поднимаясь по лестнице вслед за парнем по имени Эктор Пино, который, как выяснилось, приходился племянником мадам Шарлотте.

В коридор выходило дверей девять или десять. И Тинина оказалась последней. Эктор распахнул ее, и девушка, шагнув вперед, чуть не запрыгала от восторга. Эта очаровательная комната почти месяц будет ее! А Эктор тем временем поставил чемоданы, раздвинул шторы, приоткрыл дверь в ванную, что-то непрерывно объясняя…

– Да, да. Все просто замечательно! – радостно закивала она и тут же повторила это по-английски.

Парень так светился дружеским расположением, что Тина вдруг испугалась, не обидит ли она его, если предложит чаевые. Но все-таки достала из сумочки банкнот и протянула. Видимо, она перестаралась, потому что Эктор просиял прямо как ясно солнышко. И Тина поняла, что в данном конкретном случае счет дружбы не портит, скорее наоборот…

Оставшись одна, она принялась изучать свои владения. Сначала оглядела комнату с удивительным односкатным потолком. И он, и стены были оклеены обоями в цветочек – синие васильки, белые ромашки и алые маки на бледно-зеленом переливчатом фоне. У той стены, что была ниже, стояла двуспальная кровать под балдахином из белой полупрозрачной ткани, а в изножье – скамеечка, обитая атласом. Напротив нее через огромное окно открывался вид на Средиземное море. Еще в комнате был белый, с резьбой и позолотой туалетный столик с овальным зеркалом, перед которым стоял очаровательный, тоже атласный пуфик. Внутри шкафчика на витых ножках, который она поначалу приняла за секретер, оказался телевизор. Меблировку номера дополняли два резных кресла и круглый столик между ними. В представлении неискушенной девушки это был не номер, а прямо-таки будуар мадам де Помпадур.

Посидев по очереди на креслах, скамеечке и пуфике, повалявшись на кровати, Тина подошла к встроенному шкафу, который нашла бы не сразу, если бы не услужливый Эктор – дверцы шкафа были оклеенным теми же обоями, что и стены. С удовольствием развесив и разложив вещи, девушка заглянула в ванную. Она была отделана светло-зеленым кафелем, а на стаканчиках для зубных щеток красовались те же три цветочка – василек, ромашка, мак. Синий, белый, красный – цвета национального флага Франции. Весьма элегантно и очень патриотично…

Наконец дошел черед до лоджии. Ее Тина приберегла, как десерт, напоследок. Открыв стеклянную дверь, она сделала шаг вперед и вдохнула полной грудью солоноватый воздух. Ей еще ни разу не приходилось бывать на море, а тут не Черное или Балтийское, а сразу Средиземное. Оно уходило вдаль и на линии горизонта сливалось с небом, таким же безмятежно голубым.

С трудом отведя от него восхищенный взгляд, Тина посмотрела на то, что располагалось ближе и, как говорится, сориентировалась на местности. Здание отеля, спроектированное в форме буквы «Г», своей удлиненной частью, где располагались номера, было обращено к морю. А в коротком крыле, видимо, размещались администрация, ресторан и служебные помещения. Слева не то парк, не то ухоженный кусок первозданной природы тянулся до виднеющихся приблизительно в полутора километрах от отеля невысоких живописных гор.

Прямо перед зданием была устроена терраса, мощенная каменными плитами, с плетеными столиками и креслами, а еще ниже бассейн неправильной формы со стоящими вокруг шезлонгами и зонтиками. И это притом, что до моря было рукой подать!

«Будь моя воля, я бы поселилась здесь навечно», – мечтательно подумала Тина…

Вернувшись домой на такси, Александра приняла массу предосторожностей, чтобы не быть узнанной, когда подходила к подъезду и поднималась в свою квартиру. Закрыв за собой дверь, она неожиданно почувствовала себя шариком, из которого выпустили воздух. Обессиленная вконец, Александра опустилась на диван в гостиной.

Всю последнюю неделю она не позволяла себе думать ни о чем, кроме осуществления хитро задуманной подмены. Днем и ночью каждую минуту состыковывала кусочки головоломки, понятной лишь ей одной. И теперь, когда начальный этап плана можно было считать успешно осуществленным, поняла, что у нее ни на что больше не осталось сил.

Возможно, это сработало подсознание, давая передышку перед тем, что ей предстояло. А именно – остаться один на один в самый драматический для человека момент.

Александра откинула голову на подушки дивана и закрыла глаза, вызывая в воображении наиболее счастливые эпизоды своей жизни. Так она теперь поступала, когда тоска и страх грозили полностью поработить ее душу: вспоминала только хорошее и радостное, гнала прочь все мысли о будущем. Вот окажется она там, где ее никто не знает и где можно быть самой собой без оглядки даже на близких, любящих тебя людей, тогда и поймет, как ей поступить. А нет – положится на волю провидения.

Сколько себя помнила, Александра радовала окружающих. Словно это было ее предназначение в жизни. Родителей и бабушек с дедушками – отличной учебой и примерным поведением, подруг – доброжелательностью и отзывчивостью, мужа – сначала романтической влюбленностью, потом всегдашним пониманием и поддержкой, руководство – тем, что наперед него знала, как следует поступить во благо фирмы в той или иной ситуации. И она отнюдь не страдала от этого. Но того ли хотелось ей самой?..

Раньше такой вопрос даже не возникал в сознании. А теперь было бы непростительным мотовством тратить время на поиски ответа.

Александре хватило получаса, чтобы прийти в себя и внутренне собраться. Нечего раскисать! Завтрашнюю ночь ей предстояло провести на новом, незнакомом месте…

Троюродный внучатый племянник бабы Дуни встретил ее на станции. И Александра поняла, что совсем не так рисовала себе облик нынешнего российского селянина. Не было ни телогрейки, ни стоптанных кирзовых сапог, ни заскорузлого картуза. Вполне современного вида мужчина лет пятидесяти пяти, в джинсах и ветровке поверх клетчатой рубахи двинулся ей навстречу, когда она, сойдя с поезда, остановилась на платформе в окружении матерчатого чемодана и картонных коробок.

– Здравствуйте… Так вы и есть наша родственница из Москвы? – спросил Виктор с оттенком сомнения в голосе.

– Да, это я, – смущенно улыбнулась Александра, поняв, что несколько переборщила с нарядом сельской жительницы. – Видите ли, я хотела выглядеть попроще… Отдохнуть, так сказать, от московской жизни, – произнесла она, как бы извиняясь.

– А-а… – добродушно протянул Виктор, – тогда ясно. Конечно, у нас тут на каблуках не походишь.

– Вот и я так подумала, – с облегчением заметила Александра.

– Ну, чего тогда мы тут стоим! – воскликнул новообретенный родственник. – Давайте заберем вещи и отправимся в Выглядовку! Идите за мной.

Виктор подхватил большую часть багажа, оставив молодой женщине чемодан и две самые маленькие коробки.

За облупившимся серым зданием железнодорожного вокзала располагалась круглая площадь в рытвинах и асфальтовых заплатах, на которой местные жители группками дожидались рейсовых автобусов. За исключением совсем уже древних стариков и старушек да пары бомжей с опухшими малиновыми рожами все они были одеты так же, как и большинство москвичей – завсегдатаев вещевых рынков.

Почувствовав себя в наряде а-ля героини «Кубанских казаков» белой вороной, Александра постаралась побыстрее юркнуть на переднее сиденье битого, местами проржавевшего до дыр желтого «Москвича». Виктор тем временем уложил ее вещи в багажник и, сев за руль, повернул ключ в замке зажигания. Рявкнув и закудахтав, мотор заглох. Так повторилось еще пару раз, затем, поскрипывая и погромыхивая, автомобиль-долгожитель тронулся с места.

Сняв косынку и расстегнув верхние пуговицы блузки, Александра постаралась придать себе более современный вид. И в завязавшемся разговоре парой-тройкой фраз к месту дала понять, что не лыком шита. А если и не знает, как теперь одеваются в деревне, то только потому, что далека от этого.

Похоже, ей удалось изменить мнение о себе сидящего рядом мужчины, и Александра облегченно перевела дыхание. «Ну надо же, – тут же удивилась она, – меня волнует, что подумает обо мне человек, которого я больше никогда не увижу. Вот она, пресловутая суетность нашего бытия…»

Сначала тряслись по давно не ремонтированным улочкам унылого пыльного городка. Затем выехали на проселочную дорогу, и смотреть по сторонам стало веселее. Если бы не кучи мусора по обочинам, то можно было бы и вовсе наслаждаться пейзажем. Правда, через полчаса езды обрывки пластиковых пакетов, консервные банки и дырявые полиэтиленовые канистры уже почти полностью скрыла проросшая сквозь них высокая трава и мелкий кустарник.

– Как далеко мы отъехали от станции? – спросила Александра.

Виктор, не глядя на спидометр, ответил:

– Девятнадцать километров. Еще минут пятнадцать, и будем на месте.

И действительно, вскоре из-за поворота дороги показались – словно выглянули в просвете неожиданно расступившихся деревьев – избы с некогда крашенными наличниками. Некоторые смотрелись обитаемыми благодаря мытым стеклам окон и сушащемуся на веревках и частоколе белью. Попадались и люди, все больше молодые, городской наружности, и малышня дошкольного и младшего школьного возраста. «Видимо, тех, кто постарше, сюда и калачом не заманишь», – догадалась молодая женщина.

– Это и есть Выглядовка, – сообщил Виктор. – Раз в неделю, по пятницам, сюда приезжает один ушлый парень на пикапе. Привозит продукты первой необходимости и то, что ему заказывают дачники. Останавливается во-он там, возле пруда. С ним же в случае чего можно договориться за пару сотен, чтобы довез до станции.

Александра кивнула, давая понять, что приняла информацию к сведению.

Деревенька осталась позади, и дорога пошла лесом. Чистым, светлым, в котором аккуратные темно-зеленые елочки перемежались с ажурными березками и пышными кустами орешника…

Когда Александра увидела издалека маленький, словно игрушечный домик на два окна, стоящий у опушки, то возликовала в душе. Вот он, уединенный, навевающий покой приют!

Затормозив перед покосившейся оградой, Виктор вылез из машины и выгрузил вещи прямо на зеленую нетоптаную травку.

Затем произнес, извинительным жестом разводя руками:

– Жаль, что мы с вами так мало пообщались. Родственники как-никак, а неизвестно, когда еще свидимся.

– А вы приезжайте, когда захотите, – уже чувствуя себя хозяйкой, радушно предложила Александра.

Виктор хмыкнул:

– Да мы на днях отправляемся в Липецк. Там у нас с женой дочь и двое внуков. А здесь все уже видено-перевидено.

– Ну раз так, – Александра пожала плечами, – тогда всего доброго вам и вашим близким. Спасибо, что разрешили пожить в домике. Не волнуйтесь, я все здесь оставлю в полном порядке.

– А чего мне волноваться? – усмехнулся Виктор. – Я уже вряд ли когда-либо здесь появлюсь, так что делайте с домом что хотите, хоть спалите… Да, ключ от двери в стеклянной банке под крыльцом. Простите, что не помогаю вселиться, но время поджимает. – Для убедительности он посмотрел на наручные часы. – Счастливо оставаться, Александра.

– Да свидания, Виктор, – ответила молодая женщина и, когда желтый «Москвич» чуть отъехал, помахала ему вслед рукой.

Было тепло и ясно. На зеленой траве, там, где на нее не падала тень от деревьев, лежали пятна золотистого света. Легкий ветерок был приятный, даже какой-то вкусный. На неизвестный Александре сиреневый цветок помпончиком села самая настоящая бабочка – бледно-желтая с двумя темными пятнышками на крыльях.

«Господи, здесь даже дышится легче! Это то, что мне нужно», – решила Александра. Затем, сказав себе, что еще успеет насмотреться и надышаться, повернулась лицом к домику.

Лучи предзакатного солнца били в окна, и те ослепительно сверкали. Подойдя к крыльцу, молодая женщина наклонилась и пошарила рукой в холодноватой сырой мгле. Ничего не обнаружив, нагнулась ниже и увидела допотопную баночку из-под майонеза, закрытую полиэтиленовой крышкой. Вынув ее двумя пальцами, она щелчком сбила с банки толстого бурого слизня и, сняв крышку, вытряхнула на ладонь тяжелый ключ.

Висячий замок поддался легко, будто им совсем недавно пользовались. Сняв и повесив его на ржавый гвоздь возле косяка, Александра толкнула рукой дверь и переступила через порог.