Вновь учиться жить

– А мама? А мама где? Тети вылечили маму?

Бабушка погладила по голове милую девочку и сказала:

– Обязательно. Только позже, а пока побудешь у меня. Как папа придет, он сразу же тебя заберет.

Маленькая малышка с огромными карими глазами посмотрела на бабушку и пролепетала, запинаясь в словах:

– Папа будет играть со мной, когда я немножко подросту. Потом… Он… сильно устает на работе и не может ко мне подойти, чтобы играть.

Старая женщина только кивнула, примерно понимая, что к чему. Ольга никогда ничего не говорила, наоборот, всегда выгораживала мужа, оправдывая, но уста младенца не лгут. Отцу наплевать на своего ребенка, и малышка к этому привыкла.

Улыбнувшись девочке, Людмила воодушевленно предложила:

– Тогда посмотри мультик, а я испеку пирог. Скоро придет Даша, и вы вместе поиграете.

Алина кивнула, но ничего не сказала, молча пошла в зал и села на диван. Людмила Алексеевна еще долго стояла на входе, наблюдая за малышкой, и вздохнув, побрела в кухню.

Думы ее были о том, что любимая внучка и Алинка одного возраста, но дочь Ольги совсем другая… старше смотрится… серьезнее. И то, что сделало ее такой, совсем не радовало бабушку.

Через три часа женщина вытирала пыль, пока девочки строили башню из кубиков. Услышав, как громко хлопнула дверь в тамбуре, она положила тряпку на комод, и молча, не предупреждая малышек, вышла из квартиры, оставляя приоткрытой дверь.

В тамбуре уже никого не было, и она уверенно направилась к соседям. Ожидая увидеть Владимира, Людмила Алексеевна была не готова к встрече со свекровью Ольги.

Властная, зажиточная женщина, всю жизнь проработавшая главным бухгалтером в разных крупных организациях, насколько знала Иванова, имела склочный характер и отличалась жадностью, бесчувственностью и безграничной наглостью. Латрова в этот момент швыряла вещи во все стороны, выкрикивая проклятья. Как только она заметила гостью, рявкнула:

– Где эта тварь?

– Не знаю о ком вы. Ольгу увезли с кровотечением в больницу.

– Надеюсь, она сдохнет, – ядовито прохрипела Наталья Андреевна, в глазах которой бушевало безумство. – А также та мерзость, которую она нагуляла. Проклинаю их! И эту… калеку! Проклятущие!

Не желая слушать проклятья, особенно когда они касались детей, женщина проговорила:

– Ольга – хорошая мать и верная жена. А вот ваш сын…

– Она убила его! – закричала Латрова, приближая к ней. – Убила моего мальчика. Вова сел в машину после того, когда эта тварь заявила, что забеременела от другого. Он сам мне сказал! Мы с ним разговаривали. Эта гулящая мразь довела его до смерти! Только она! Ненавижу ее!

– Ольга ни с кем не… – возмутилась Иванова, не представляя такой подлости от соседки. Да и когда ей, когда молодая мать и не спала толком.

– Пошла вон! – закричала Наталья Андреевна. – Убирайся!

Сглотнув, пожилая женщина уверенно посмотрела ей в глаза и ледяным тоном произнесла:

– Мой сын – лучший из лучших адвокат. Прошу выбирать выражения! А Ольга… не виновата и ни с кем не гуляла. Даже не сомневаюсь в этом! А пришла я сюда не для того, чтобы не выслушивать ваши угрозы в адрес невиновной женщины и ее ребенка. Понимаю, что вам тяжело. Соболезную. Но желать смерти другим… это гнусно и мерзко.

– Она убила моего сына! – выкрикнула Латрова, даже в таком состоянии понимая, что не стоит грубить этой оборванке. Удивительно, но как только Иванова переехала сюда, Наталья тотчас дала ей характеристику нищенки, и даже игнорировала приветствия, когда приходила к Владимиру. Но оказывается… у старухи влиятельный сынок.

Разговор отрезвил, возвращая скорбящую мать в действительность. Она еще до конца не осознавала случившееся горе. Выла, гневаясь на злую судьбу, несправедливо забравшую у нее мальчика, когда на свете много никому не нужных тварей, отравляющих жизнь достойным людям, таких как сноха и ее выродок.

– Как я понимаю, внучку забирать не будете? – спросила Иванова, совсем не чувствуя желания успокоить женщину или сказать добрые слова.

– Мне плевать на это отродье. Пусть хоть на улице живет, – скривившись, заявила Латрова.

Старая женщина развернулась, желая уйти, как услышала:

– Через час сюда явится слесарь и поменяет замки, заранее договаривалась. Если желаете, можете забрать их пожитки.

Иванова, не ожидая такой наглости, тут же сказала:

– Я не знаю вещей, и это должна делать сама Ольга.

– Мне плевать. Все сожгу. Это мой дом! Она и ее дочь прописаны в каком-то захолустье, документы на дом только на меня. В обед я разрешила заезжать квартирантам, потому что имею полное право! – процедила она.

Пожилая женщина не выдержала и гневно выдала:

– Бог все видит, и твоя расплата за злой язык и поступки только началась. Все вернется, будь уверена.

– Не нужно меня пугать! Я сама знаю, что и как! Особенно кто чего заслуживает. Не хотите – не надо. Мне же проще, квартиранты сами ненужное барахло выкинут, – процедила она и пошла в зал.

Женщина стояла несколько секунд, а потом повернулась к вешалке и взяла сумку Ольги. Перед выходом она почувствовала взгляд и повернулась. Увидев наблюдающую Латрову, Людмила буркнула:

– Я приду с внучкой и Алиной, чтобы дочь Ольги показала свои вещи и матери. Надеюсь, вас не будет?

Наталья Андреевна вновь скривила лицо, а потом хмыкнула, громко рявкнув:

– Я не в том состоянии, чтобы смотреть на отродье этой мрази. Даю час, нет, полтора. Надеюсь, все заберете… и ничего лишнего не захватите.

Иванова недовольно насупилась и, буркнув: «Постараемся», открыла дверь и вышла в тамбур, вспоминая, сколько у нее свободных пакетов. Решив, что недостаточно, Людмила Алексеевна позвонила дочери и попросила купить несколько спортивных сумок, объяснив всю ситуацию.

Глава 3

Ольга просыпалась очень тяжело. Тянущая боль внизу, ощущения дискомфорта, пустоты, подавленности неимоверно давили на сознание, выдавая жестокую оценку своего состояния. Латрова знала, что уже просыпалась, помнила отрывками женщину в белом халате, спрашивающую о ее самочувствии, и потом вновь… погружалась во тьму.

Медленно повернула голову вправо и наткнулась на соседнюю кровать, на которой сидела светловолосая девушка в шелковом халатике персикового цвета. Она читала журнал и жевала яблоко, недовольно хмуря нос, и очень громко чавкая.

На вид ей было примерно пятнадцать – шестнадцать лет. Довольно симпатичная, высокая, курносая блондинка. На белоснежном лице красовались миленькие канапушки, а больше всего привлекали взгляд – огромные голубые глаза. Рассматривая страницы, она выговаривала слова: «Очуметь!» или «Капец!», когда чем-то восторгалась или была недовольна.

Латрова попыталась приподняться и тут же почувствовала внизу обильное выделение. Осторожно присела, закрывая на секунду глаза от головной боли, и, приподняв простынь, увидела, что между ног у нее пеленка, пропитанная кровью.

Прикрывшись, поднесла руки к вискам, сильно сдавливая, пытаясь осознать, что потеряла ребенка. Чувство горечи пусть и на небольшом сроке рвало душу. Она хотела малыша… Но не судьба. Боженька решил по-другому.

Всхлипнула и прикрыла рот ладонью, пытаясь взять себя в руки. Мысли одна за одной врывались в сознание, и она резко выдохнула:

– Алина.

Она осторожно опустила ноги вниз, желая встать. Тошнота и легкое головокружение не дали ей этого сделать, отчего она чуть не упала на пол, вовремя схватившись за спинку железной кровати.

– Э-э-э, вы что, женщина?! Вам, наверное, нельзя вставать. Они же тут около вас бегали… и бегали. А вы сразу встаете, – выдала девушка, соскочив с кровати, помогая Ольге присесть. – Я.. это… сейчас медсестре скажу, что вы очнулись. Посидите.