За зашторенными окнами

Слишком светлые волосы, слишком длинные ноги, ногти и ресницы. Всего чересчур – голых плеч, несмотря на уличный холод, пышных форм. И минимум одежды.

Катерина смотрела на девушку уже безо всякого сожаления. Сколько ей лет? Ну, уже к тридцати – должна бы соображать. И раз пришла не в отделение, а в хирургию, стало быть, у нее проблемы. У нее, а не у Катерины Мельниковой и не у продюсера этой дурочки, с которым заключен договор. Так что проблемы эти, милочка, твои!

– К моему большому сожалению, вам сейчас придется нарушить условия договора, потому что возраст ваш мне нужно знать обязательно. Как и то, сколько было беременностей, сколько из них прерывалось, а сколько закончилось родами. И это только мои первые вопросы к вам. Анжелика, вы взрослая женщина, и мы с вами не в кино.

Каждый приход Евсеевой в клинику сопровождался маленьким шоу. Потом-то Катерина разобралась, что это тоже часть профессии. Скандал – еще лучше! О нем можно написать в желтой прессе, об этом потом долго будут говорить!

Ничего не поделаешь – но как же хочется просто работать. Честно выполнять свое дело, лечить людей и не тратить попусту время на еще один дополнительный пиар для какой-то малозаметной актрисы.

15

Катерина вдруг вспомнила, что нужно отчитаться по баллончикам.

– Мама? Как дела? Все нормально. На работе. Как папа? Да все хорошо. Мам, да ничего здесь интересного не происходит. Честно. Да, кстати, давно хотела спросить, ты такую Евсееву знаешь? Нет? Сериал «Тупые»? А-а, для молодежи? Приеду в выходные, расскажу подробно. Я тут для тебя про баллоны информацию собрала. Не нужно тебе это. Ну, как знаешь. Папа спрашивает, что мне приготовить? Блинчики с мясом. С икрой? С икрой давайте тоже.

Катерина нажала отбой. Наверное, она несправедлива к родителям. Ей непонятен их образ жизни, а они расстраиваются из-за ее неустроенности. Иногда ей, правда, кажется, что самое большое неудобство родители испытывают при разговоре с друзьями. Сами уже вроде привыкли: не замужем и не замужем. Но что подумают лю-юди?!

– Как дочура?

– Замечательно. Хирург в частной клинике. Прям запись к ней стоит!

– А сколько ей уж, со-орок?! Замужем, дети есть?

И вот тут-то родителям ответить нечего. У всех дочери и замужем, и дети по лавкам – не пересчитать. Никого не волнует, что муж уже третий или уже просто бывший и с детьми проблемы. Зато – все, как у всех. А у нас что? Одна Эсмеральда! И неважно, что многого добилась в профессии и действительно хороший доктор! Нет, это не главное. И стесняются, и тушуются, и опускают глаза, как будто в чем-то виноваты. Они все время с ней боролись и до сих пор борются. Вот ей скоро сорок, а они все поучают и пытаются доказать, что она живет неправильно.

Катерина отвела взгляд от монитора и посмотрела в окно. Раньше из него была видна березовая роща, а сейчас построили ужасного бетонного монстра, и взгляд упирался в чужие окна. Никакой романтики.

В глазах родителей она – неудачница. В институт поступала полжизни, потом еще столько же училась, неизвестно сколько времени пыталась разрушить чужую семью. Да, именно так: не любила, а пыталась разрушить. Это Катерина-то? Нашли разрушительницу. И что в итоге – семьи нет, детей нет. Еще и Эсмеральда, с которой приходится сидеть, когда Катя уезжает в свою Турцию. Все так, все так.

А что Катя думала сама? Да так же иногда думала. Сперва страдала от того, что была самая старшая в группе, потом от того, что Дим Димыч Новый год проводил с семьей, а не с ней. Конечно, самыми тяжелыми страданиями оказались те, что были во время болезни, когда Дим Димыч ни разу про нее не вспомнил, как будто ее и вовсе не существовало. Тогда она даже начала сомневаться: а может, и вправду, может, и действительно ничего не было, и Катя все себе придумала?