Я проснулась в Риме

= 11 =

В компании, где работала Юля, у каждого были четкие обязанности. И, как правило, каждый еще и выполнял две рабочие функции. Жесткое лицо капитализма. Надо отдать должное Главному, хоть и выжимал он все соки из сотрудников, зарплаты тоже платил достойные.

Ира скорее была исключением из правил. Ну ошиблись при приеме на работу. Девушка не только улыбалась и красиво поправляла волосы на собеседовании, она еще рассказывала про юридический институт и про то, как важно, чтобы секретарь знал все юридические аспекты сделок.

– А вы знаете?

– Даже если я что и не знаю, согласитесь, человек знать всего не может.

– Ну да, ну да.

– Я могу быстро найти, где посмотреть.

– Вот! Это действительно важно.

Грязев тогда победно посмотрел на Маточкина. Николай Федорович рисовал чертиков, не поднимая глаз.

– А что это за институт? Я про такой и не слышал никогда.

– А это ответвление. Да. От юридической академии.

– Платный?

– А сейчас почти все платное.

– Ну я не знаю.

Грязев понял, что пора вмешаться.

– Ну все, девушка, вы идите. Мы вам позвоним.

А Маточкину сказал:

– Возьмем. Пусть настроение поднимает.

И с этим заданием Ира справлялась отменно. Особенно когда ей перестали что-то поручать.

– Я слышала, на Новый год у нас что-то итальянское ожидается? У меня как раз солнечные очки итальянские. Все упадут!

– Ну для Нового года в самый раз. – Юля еще раз подивилась ходу мыслей Иры.

– Ты не понимаешь! Италия – это мода!

– Где уж нам.

Но по большому счету Ира ведь права. Своими очками она еще раз подтолкнула Юлю к мысли о правильности принятого решения. Итальянская вечеринка – это про многое. В голове она уже рисовала схему праздника.

Юля всегда считала Италию самой важной страной в истории человечества. Италию и Грецию. С ней соглашались все ученые и историки. Или наоборот? Не важно. Вся культура, вся наука и вообще нормальные и цивилизованные люди – выходцы из этих двух миров.

Но как построить итальянскую вечеринку, чтобы было обо всем понемногу? Юля решила в первую очередь опираться на итальянский язык. Его еще можно было соединить с музыкой. Тут тебе и народные неаполитанские песни, и великие композиторы, которых целая армия во главе с полководцем Верди, и Челентано, естественно! Ну и, конечно же, макароны. Ну как можно говорить о макаронниках без макарон? Да, про очки. То есть про моду. Тоже со счетов не списываем. Юля добавила в схему праздника еще один квадратик.

Тем было так много, что тут главное было не закопаться, не заиграться, а сделать все «ненапряжно», интересно и чтобы все приняли участие. Как привязать сюда моду? Можно, к примеру, посоветовать всем прийти в чем-то модном. Но что-то нужно все же взять за основу. Итальянский язык? Или все же макароны? В магазин нужно заглянуть. Посмотреть, что там у нас продают. И есть ли итальянские макароны, чтобы прямо настоящие. А может, кого позвать? Ой нет, шеф же против аниматоров. Значит, самой. Будем петь песни Челентано и угадывать сцены из любимого кино «Укрощение строптивого». Или все же пригласить специалиста? Нет, не профессионального ведущего. У Юли в голове возник план. Вырисовывалось очень даже симпатично.

В обеденный перерыв она все же набрала номер Любы. Вроде и пыталась приказать себе не думать: сами разберутся, в конце концов, это не ее жизнь. Но как не ее? Это сестра. И она у нее одна. И есть родители, которые очень любят Любу. Да. Наверное, это ее долг. И даже не так. Скорее потребность.

Голос сестрицы ей показался тусклым. И сразу сердце ухнуло в пятки:

– Что там у вас?

– У нас как обычно. Думаю, зачем я вышла замуж за этого идиота.

У Любы все похолодело внутри. Квартира. Не дай бог.

– Мне заехать после работы?

– Давай. Ты же у нас самая умная. Вот и разбирайся.

Юля практически хлопнула трубкой об аппарат. Ну что за черт побери? Почему сестра с ней все время так разговаривает? И почему Юля должна оправдываться? По всем поводам. Что не толстая, что устроилась на хорошую работу, что нет мужа-идиота. Она постаралась выбросить из головы неприятный разговор. Вечером все станет яснее.

Люба с Кириллом ссорились постоянно. Причем в глаза друг другу бросали такое, что, по мнению Юли, все мосты сжигались сразу. После таких высказываний невозможно было даже находиться в одной комнате, не говоря уже про кровать. И как же ей было удивительно, что через какое-то, очень непродолжительное, время они уже вместе хохотали, лузгали семечки и смотрели развлекательные программы по телику, запивая пивом. А она, в очередной раз став невольной свидетельницей ужасной ссоры, переживала, пыталась найти пути к примирению, выстраивала в голове цепочки и рисовала схемы. С кем она будет говорить сначала, с кем после? И кто все же виноват в этих постоянных конфликтах. Ночь не спала, на следующей день мчалась к сестре с планом примирения и заставала картину мирной идиллии.

Господи, как же так сложилось? Почему ее семья не похожа на другие? Что в них не так? Может, виной тому родители, которые живут как чужие? Они вообще могут неделями не разговаривать, просто потребности такой нет. Может быть, отсюда не складываются судьбы дочерей? Одна постоянно собачится с мужем, да так, что соседи стучат по батарее, а сама Юля и вовсе не может найти себе спутника в жизни. Как только кто-то появляется на горизонте, она тут же закрывается в своей скорлупе на все замки. Ей это неинтересно, ее это никак не трогает.

Юля попыталась сосредоточится на своих графиках. Еще и корпоратив этот, будь он неладен.

= 12 =

Ресторан «Романтика Рима» находился в тихом московском дворике. Юля предварительно позвонила, удостоверилась, что шеф-повар действительно самый настоящий итальянец, и попросила о встрече.

– Вы хотите заказать столик?

– Столик – это обязательно. Но я еще хочу поговорить с Марко Росси.

– Это не проблема. Поговорить вы с ним всегда сможете. Марко обязательно выходит к гостям, так заведено.

– Но у меня к вашему шеф-повару деловое предложение. Мог бы он мне уделить минут десять?

– Судя по вашему голосу, вы – молодая девушка. Как истинный итальянец, сеньор Росси вам уделит даже минут двадцать. Приходите, например, к часу. Основная готовка идет с одиннадцати до половины первого, тут уж Росси не выйдет, даже если приедут Мадонна или папа римский. Он должен собственноручно убедиться, что все заготовки сделаны идеально.

– А если я приду с утра?

– С утра сеньор Росси занимается закупкой продуктов.

– Что, каждый день?

– Ну вы же каждый день едите.

– Ну лично я закупаю продукты раз в две недели.

– Поэтому у вас нет собственного ресторана.

– Ну да, ну да. А если вечером, после семи?

– Да, конечно. Но поговорить вам уже не удастся. У Марко в Москве огромное количество друзей. Как только он появляется в дверях кухни, тут же все хотят, чтобы он присел к их столику. То есть вы сами, конечно, смотрите и думайте. Но если вам нужно пообщаться, вы же, наверное, хотите уроки у него брать, то лучше уж все же как я сказала. Где-то в час или в половину второго.

Итальянский ресторан в центре Москвы. Как быстро изменилась жизнь. Юля помнила, как открылся первый «Макдоналдс» на Пушкинской, и всех уверяли, что в этом заведении не бывает очередей. Как бы не так, не знаете вы любознательных москвичей. Очередь стояла на всем Тверском бульваре. Юля делала вид, что ей все равно и этот «Макдоналдс» ее никак не интересует. Но сбежала с работы и честно встала в конец очереди.

Хмурый день, сумрачные столичные жители целеустремленно стояли в шеренгу друг за другом. А что, нам не привыкать. По четыре часа за сапогами в ЦУМе стояли, а тут всего-то сорок минут. Еда была заморская, не очень понятная, но вроде как божественно вкусная. Чем? Да новизной! А больше ничем. И названиями. Все эти бургеры, фри. Это ж только выговори!

Следом пошли пиццерии. И все потянулись туда. Никто не знал, на каком слоге нужно делать ударение, но не суть важно. Главное, это чтоб корж был высоким. Рестораторы поняли сразу: вот эту хрустящую и тонкую корочку нам не надо. Мы привыкли к буханке хлеба. Ну и уж вали сверху все, что у тебя есть. Было непривычно, необычно, а еще модно. О! Мы сегодня обедаем в пиццерии. Или в гамбургерной.

Но, по большому счету, мы таких бутербродов и пицц и сами накрутить можем. Ясное дело, обозвать так красиво у нас не получится. Чего нет, того нет. Но повара заправские в каждой семье найдутся. Особенно когда в холодильнике только топор, а гости уже на пороге. И вот надо же, в Москве не просто рестораны практически любой кухни, еще и с иностранными поварами.

Юля смело толкнула дверь.

– Добрый день, я вам звонила, я – Юлия Муравьева, мне нужно встретиться с господином Марко Росси.

Милая девушка улыбнулась, забрала у Юли пальто:

– Да, я помню. Проходите. Вот там, столик у окна. Я сейчас позову Марко.

Юля прошла в уютный зал. Стены персикового цвета, на стенах черно-белые фотографии с видами Рима и с любимыми Софи Лорен и Марчелло Мастроянни. Юля не сразу села за столик, а прошлась по залу, рассматривая старые фото. Вот велосипед на переднем плане, и сразу появляется какая-то легкость, романтика, предчувствие любви. Взгляды на фотографии уже кажутся многообещающими, и юбка колышется как-то по-особенному, и взмах рукой необычайно трепетный. Фотографы про это знают? Или это случайность такая? От мыслей отвлекла уже знакомая девушка-администратор.

– Вы что-нибудь закажете? Сеньор Росси знает, что вы его ждете. Он просил извиниться, ему нужно еще буквально десять минут. Если вы уже обедали, то он с вами с удовольствием попьет кофе с нашими фирменными конфетами домашнего приготовления. Это все по его рецептам. А сейчас я бы советовала вам перекусить фокаччей. Есть с сыром и розмарином.

– Да, конечно, спасибо!

Администратор позвал официанта. Парень в бежевом костюме, коричневом фартуке и коричневой косынке, завязанной, как пионерский галстук на шее (как все это мило гармонировало с цветом стен), неслышно подошел, быстро убрал приборы:

– Фокаччу я сейчас подам. Только из печи вынули. Может быть, воду? Или бокал вина?

– А давайте бокал вина! Да! Бокал белого вина. На ваш вкус! – Юля так ужасно волновалась, что решила – вино сегодня точно будет кстати.

Марко Росси вышел из кухни в тот момент, когда Юля доедала последний кусочек фокаччи. Она увидела повара и слегка поперхнулась. Хлебные крошки попали не в то горло, девушка закашлялась, тут же подбежал официант и начал достаточно сильно хлопать ее по спине.

– Ноу! Ноу! Встаньте! Руки поднимите! Вот так!

Для пущей правды Марко встал рядом и поднял обе руки, соединив их ладонями.

– Ой, господи, как неловко! Я немного вас по-другому представляла.

Повар весело рассмеялся:

– Толстым и лысым? А нет, вы говорите – с пузом?

– Пузатым!

– Да, да, си! Пузатым!

– Вы много видели пузатых итальянцев?

– Я их вообще мало видела.

– Итальянцы вообще-то с хорошими фигурами. Правда. – Марко немного покрутил руками. – У мужчин прибавка в весе бывает. Да. То правда. И они никогда не пойдут в спортзал. Как у вас тут. Нет! Они купят себе брюки на размер больше. – И Марко опять заразительно расхохотался.

Юля перестала кашлять и наконец пришла в себя. Она действительно не ожидала увидеть повара таким. Он больше походил на полководца, чем на повара. Ну да. Марк же! Что в переводе воинственный. Как Красс.

– Марк Летиций Красс, – она произнесла это неосознанно.

– О! Вы читали Джованьоли? Но там не все правда. Вы знаете, да? Марк Красс погиб в бою, это естественно, но не в схватке со Спартаком. Ему уже было за шестьдесят. Он уже не был мощным и красивым. Но все такой же жадный и воинственный. Он воевал, я могу ошибаться, за Сирию. И там, конечно же, все было очень вероломно. Его предали. Да, и он погиб в схватке. Он уже был не первый. Ему отрезали голову и руку. И потом… – Марко остановился, чтоб проверить, достаточно ли внимательно его слушала Юля. – И потом ему еще в рот вливали горячее золото. Завоеватели не могли простить ему его алчности. Да. Вот так. А Спартак, да. Великий гладиатор. О! Я вас заговорил. Мы итальянцы очень много говорим.

Он вскочил с места.

– Марко Росси. Шеф-повар этого ресторана. Я совсем не воинственный. Я очень добрый. Можете спросить у моих коллег. Саша, я ведь добрый?

Официант подбежал немедленно.

– Ну, если мы не напортачим.

Марко опять расхохотался.

– Как я люблю русский язык. Напортачим. Вот как я должен был его учить? Вот как?! Святая мадонна. Да! А вы? Милая девушка с лицом Софи Лорен? Вы знаете, что похожи на Софи Лорен? Вам об этом никто не говорил? Какие странные эти русские мужчины. Святая мадонна. Ну ладно. Об этом потом. Итак? Кто вы и зачем вам Марко со своим рестораном?

Юля прокашлялась. Но Марко опять не дал ей вставить слово:

– Уно моменто! Все-таки эспрессо. Саша, пожалуйста, два эспрессо. Или ристретто? Это то же самое, только меньше воды. Думаю, все же эспрессо, и вы попробуете мои конфеты. Я их делаю сам. И не говорите мне, что хотели капучино.

– Да, да, я знаю, капучино нужно пить до обеда. После обеда только эспрессо.

– Брава!

– Да, и я знаю, что женщине нужно говорить «брава», а мужчине – «браво».

– О! Еще раз брава! – При этом Марко слегка привстал и сделал кивок. Мол, какая же она молодец. – Да! Я понял! Вы похожи на Монику Витти. Вы слышали, кто это?

– Актриса кино?

– Си. Да. – И мужчина сделал знак рукой, мол, продолжайте.

– Вроде бы в фильмах Антониони снималась… – прощупала почву Юля.

– Меравильозо. Превосходно. Да! Софи Лорен все же вся на виду. А Витти, она такая закрытая, неразгаданная, молчаливая. Вот как ты.

Чего же это я молчаливая. Ты же мне просто слова вставить не даешь.

– Да, это эффект двух лиц. Как у Софи Лорен, Марлона Брандо. Люди их привыкали воспринимать как одного героя, и вдруг раз, и режиссер их открывает совершенно по-другому. Хоп! – И Марко сделал красивый жест рукой, как Буратино, ладонью об ладонь на вытянутых руках. Юля хотела было вставить что-то про Пиноккио, но постеснялась. Она решила все же приступить к делу.

– Ну так, значит, меня зовут Юля, и я пришла вас пригласить на нашу новогоднюю вечернику. Я работаю в компании «Армаз», занимаюсь логистикой. А еще отвечаю за культурную жизнь коллектива. Я не быстро говорю?

– Нет, нет! Все в порядке. Вы говорите не быстро, четко и очень по-русски. Знаете, тут иногда такие гости приходят, я вообще их мало понимаю. Через слово. А бывает, все слова понимаю, а про что говорят – нет! И я им говорю! Переведите. С русского на русский. – И Марко опять расхохотался. – Так, я не очень понял. Вы хотите заказать банкет? Си?

Марко говорил с невероятно мягким и красивым акцентом. Практически не путаясь в падежах, разве что минуя мягкие знаки или путая мягкие знаки с твердыми.

– Ноу! Немного не так. Наш шеф. Да, у нас тоже есть шеф, он очень хороший человек и любит сотрудников.

– Он твой парень?

– Ой, что вы! У него жена есть, причем вторая. И, может, ему наша секретарша еще нравится. Я просто его палочка-выручалочка. Ой! – Юля вдруг поняла, что теперь и она вынуждена переводить с русского на русский. – Помогаю ему во всех сложных моментах. Ну он – хороший шеф, я – хороший сотрудник. Вот. И он хочет сделать праздник в офисе. Но не просто пить и есть. – Лицо у повара при этом немного вытянулось. – А придумать что-то интересное. И вот я предложила сделать итальянскую вечеринку. С итальянским колоритом. Понимаете, я сама люблю Италию. Рим. Итальянцев. Итальянские фильмы. И вот я подумала, вдруг вы придете к нам и расскажете про Италию. Ой, я очень наглая да? Я, конечно, понимаю, что вам это не очень надо. Но наши сотрудники потом придут в ваш ресторан. Вот увидите. Скоро у Юрия Анатольевича юбилей. Это наш директор. Я уверена, он его отпразднует здесь, в вашей «Римской романтике».

– Романтика Рима.

– Да, да! Конечно. Я немного спутала.

– То есть я должен буду петь?

– А вы поете?

– А видели повара, который не поет? Итальянского повара, который не поет?

Юля, как завороженная, смотрела на Марко.

Мужчина легко поднялся со стула.

– Я приду. – Марко достал из нагрудного кармана маленькую записную книжечку, перетянутую яркой резинкой, и долго вглядывался в календарь на первой странице. Еще полистал страницы. – Тринадцатое декабря. Это понедельник. Единственный день, когда смогу к вам прийти. На самом деле я очень-очень занят. Особенно в декабре. Понедельник – это мой выходной. Остальные дни я все время работаю. Я же здесь не просто потому, что мне нравится Москва. Я здесь работаю за деньги.

Юля открыла было рот, чтобы как-то оправдаться, но Марко поднял руку, показывая знаком, что он еще не все сказал.

– Мне очень нравится ваша идея. Мне хочется поговорить про Италию. Я здесь три года, и никто меня ни разу не спросил про страну. Почему приехал – да. И я отвечаю одним словом: «Деньги». И больше вопросов нет. А вам интересна моя родина, Рим, и поэтому я с удовольствием приду. Давайте мы еще поговорим по телефону, я должен идти. А вот и ваши конфеты. Надеюсь, что они вам понравятся.

Повар в поклоне протянул руку, Юля осторожно вложила в нее свою мягкую ладошку, и перед тем, как ее поцеловать, он сказал:

– О! А руки как у Джульетты Мазины! Да! Очень маленькие. Как у маленькой женщины. Но сама – точная Моника Витти. Сначала подумал, Софи Лорен. Кстати, у нее есть квартира в Риме. Приезжайте в Рим. Bienvenuti a Roma, lacittaeterna. Приезжайте в Рим. В Вечный город. Я покажу вам свой Рим. И мы с вами пойдем в оперу. В Риме прекрасная опера. Чао кара. А допо! Пока, дорогая! До скорого!

И Марко легкой и быстрой походкой удалился, не оборачиваясь. Юля смотрела на широкую спину, белый колпак. Она ведь его даже толком и не рассмотрела. Метеор. Настоящий итальянец. Вот это да!

Юля ехала в метро и переваривала встречу с итальянским поваром. Господи, что ее вдруг понесло? К чему она про шефа рассказала? Про жен, про секретаршу? Да еще громко так. Небось кричала на весь ресторан. Стыд какой! Но как же ей понравился Марко. Про свои дурацкие рассказки Юля быстро забыла, и осталось невероятно теплое чувство. Что-то в ее жизни произошло очень хорошее.

Придя домой, она все же полистала старые справочники кино. Когда-то она их собирала. Монику Витти называли натурщицей в палитре Антониони. Она не играла, а скорее была просто ярким дополнением, еще одним и окончательным мазком. Она была его музой, его медиумом. Какое счастье, наверное, быть музой гения. Или, наоборот, несчастье? Она потом скажет, как это сложно, играть роли, где не нужно говорить. Юля рассматривала фотографии этой яркой и красивой женщины. Настоящей итальянки, которая умела разговаривать глазами, позой. Ее высказывания тоже были какими-то молчаливыми, лишенными многословия, но точными и ясными: «Может быть, лучше не знать друг друга, чтобы любить. Может быть, лучше не любить друг друга».

Юлия не спала всю ночь, она все думала про Монику Витти, про ее многозначительные молчания, про двуликость, и понимала, что Марко подарил ей ее второе «Я».

Адреса Рима