Я проснулась в Риме
Марко рассмеялся. Он внимательно вслушивался в Юлину речь. Под конец она специально стала говорить медленно, так как это было основное.
– О! Это очень легко! Да. И пожалуйста… Марко. Просто Марко. Для всех. – Мужчина галантно поклонился в разные стороны.
И для всех сразу свой. И прям как будто родной.
– Аллора! Итак! Это еда. Это футбол. И песня. Да. Это музыка. И баста!
И все сразу засмеялись и захлопали.
– Ага! – Юля подхватила эстафету. – Для меня это итальянская кухня, итальянская опера и итальянский язык!
– О! Брава!
– А как же отреагировали наши сотрудники? Еда была у всех, кто-то написал про итальянскую мафию, про конкурс Сан-Ремо. Было итальянское кино. Вот еще! Итальянки! В Италии много красивых женщин. – Густо покраснел Грязев. Да, Юля знала, что это было его определение. Именно так: шикарные итальянки, мафия и еда.
– А пофамильно? Вот ведь интересно, кто конкретно что написал. Про женщин, например?
– Тебе зачем, Краснов? – быстро среагировал Грязев, чем выдал себя с головой. Ленка посмотрела на мужа, сощурившись. Еще и ревнивая. Ну надо же! Все остальные явно получили удовольствие, и наконец-то расслабился муж Клавдии. Он понял, что жена не обращает на него внимания, и у него появилась передышка. Ну хотя бы на время этой вечеринки.
– Марко, а про футбол никто не написал.
– О! Это неправильно. У нас все мальчишки играют в футбол. Играют долго, пока не вырастут. А потом этот футбол смотрят. На стадионах, по телевизору. Мы – заядлые болельщики. – Марко «заядлые» произнес практически по слогам, сам радуясь красивому иностранному слову. – Иногда и сами вспоминаем молодость и собираемся в команды. Вот у вас все ходят в спортивный зал. Не-е-е! Итальянец не пойдет в спортзал, он лучше купит себе костюм на размер больше! Но все детство – футбол. И велосипед. Я, кстати, и в Москве купил себе велосипед. Да, и обязательно кручу педаль! Правильно?
– Педали. Их же много!
– Си! Педали. Их не очень много! Но две! – И он заразительно захохотал.
– А город? Какой ваш самый любимый город? Скажу вам, у нас голоса разделились между Римом и Венецией.
– О нет! Фирэнце! Это первое место. Для всех итальянцев. И второе Рома. Это естественно. И не потому, что я римлянин. Это так есть. Но первое всегда Фирэнце. Потому что Данте. Собор. Медичи. Это же такая история. И культура. Именно там находится все, что связано с Возрождением. И Рома. Извините, Рим – это барокко. А да! Фирэнце. Это Флоренция. И никогда не понимаю, зачем переводить названия городов. Это не так, как надо! Не так.
– А как по-итальянски Москва? – раздалось из зала.
– Моска! Абито а Моска. Живу в Москве.
У кого-то зазвонил телефон. Грязев шикнул на сотрудника, но Марко неожиданно ухватился за этот звонок.
– Ага? А вы знаете, чья это музыка? – Естественно, никто не знал. – Это Боккерини, великий итальянский композитор. И это его знаменитый менуэт. – И Марко еще раз пропел мелодию. – Си? Это? Конечно. Но мало кто знает, что это еще и первый виолончелист. Его любимое выражение о музыке: «Масла, друг мой, добавьте масла». Вот вам итальянское определение музыки. Через еду. У нас все через еду. А музыка без чувства и страсти пуста. Музыка существует для того, чтобы говорить с сердцем человека. Да. Луиджи Боккерини. Мы уже забыли, что в первую очередь он был виолончелистом. Думаю, что самым первым из известных. Родился в Луке, но учился в Риме. В Риме с древних времен была очень сильная консерватория. И заметьте, в Италии нет музыкальных школ. Или есть, но они называются консерваториями. Хотя самые признанные в Болонье и Милане. Как, кстати, и кулинарные курсы. Интересное совпадение. Мне кажется, что это далеко не случайно.
Все слегка онемели. Мало кто из присутствующих, наверное, вот так с ходу мог рассказать что-то о русских композиторах. Тем более о не очень известных.
– Марко, вы так хорошо разбираетесь в музыке? А как же вы стали поваром? – Юле ничего не нужно было придумывать. Вопросы возникали сами собой. По ходу беседы. И было легко и непринужденно.
– О да. Это интересная история. Я пел. Я с детства пел. Моя нонна, бабушка, рассказывала, что пел ее отец, мой дед. Мой отец не пел. Не поет. То есть, может, я просто не слышал. Хотя итальянцы поют все. Это так принято. У нас веселые праздники. Собирается вся семья, у нас большие семьи, во главе семьи мама. Мы много едим и, конечно, поем. Бабушка хотела меня отдать в хор при Сикстинской капелле. Может быть, вы знаете, при Ватикане есть свой хор. Воспитывают там и учат мальчиков с девяти лет. Это самое прекрасное музыкальное образование в Риме. Самое! Но против были мои родители. Мой папа инженер. Мама – учитель. И они хотели, чтобы я был инженером. Да, но бабушка все равно меня отвела на экзамен в капеллу, и меня не приняли. Там огромный конкурс. Она расстроилась, я – не очень. Хотя я слышал, что мальчишки там много играют в футбол и вообще много занимаются физкультурой. Они должны быть выносливыми. Но я уже ходил в школу, и у меня там были друзья. Поэтому музыкой я занимался после уроков. Отдельно. В консерватории. Да. В Риме есть хорошая. И я знал, что должен стать инженером с детства. Но я не знал, кто это такой? И что он делает? А в школе у меня был друг. Прекрасный такой друг. Томмазо. Томмазино! Томмазино Карбоне. Он и сейчас есть. Этот друг на всю жизнь. Хоть он и перешел мне дорогу. Да. Он женился на девушке, которая мне нравилась. Но все равно он единственный друг.
Юля слушала Марко, буквально раскрыв рот. Собственно, как и все присутствующие. Это же надо быть таким непосредственным, таким откровенным. И таким позитивным. Вот вроде рассказывал о драматических историях своей жизни. Родители навязывали ему свое видение жизни, не приняли в капеллу, где он хотел петь. Друг увел девушку из-под носа. А при этом он легко и элегантно идет по жизни дальше. Не держа обид. А все эти люди так и остались его самыми близкими. Марко говорил с остановками. Зал прерывал его речь смехом и аплодисментами.
– Да. Так вот, у отца Томмазино было кафе. Маленькая траттория. И после уроков мы часто шли к ним домой. Ну, так скажем, ехали. Томмазо с детства не может ходить. Такая особенность. Но это совсем не важно. Это лучший для меня человек на свете. Самый умный, самый надежный. И мы часто обедали в траттории его отца Анджело Карбоне. И мне очень нравилось наблюдать за тем, как он месит тесто, как раскатывает коржи. Кстати, у синьора Карбоне говорящая фамилия!
– Паста карбонара!
Марко расхохотался аж да слез. Элегантным движением итальянец достал из нагрудного кармана платок и аккуратно вытер глаза.
– Да, скузи. Конечно. Просто карбоне – это уголь. А паста – она же посыпана перцем, как будто углем. Поэтому карбонаре.
Просто карбонаре, просто уголь, просто не может ходить, просто красивый носовой платок. Одним словом, итальянец.
Римские характеры
= 24 =
У итальянцев свои правила приема пищи. Как правило, завтракают они достаточно куце.
– Нипотино, ты недопил свое какао! Весь день будешь голодным!
Нонна все время пыталась своего любимца накормить повкуснее. Родители только хмыкали, видя, что им бабушка ничего подобного не предлагает.
– И нечего переглядываться! Вы сами себе взять можете, а мальчик сейчас как уйдет, так и ищи его потом.
– Мама, Марко каждый день обедает дома. Не перекармливай ребенка.
– До обеда еще четыре часа. Можно умереть с голоду. Это детский организм.
Нонна готовила вкусно. Марко с удовольствием смотрел, как она тщательно подходит к варке пасты, никогда не торопится, все с толком и с расстановкой. И каждый раз блюда у нее получались немного разными.
– Почему так?
– Потому что здесь я добавила сельдерей.
– Это так по рецепту?
– Это так по моей фантазии. Повар должен быть с фантазией. А иначе можно любое дело возненавидеть! Понимаешь? Но тебе это ни к чему. Готовить у тебя будет жена. Ты будешь петь. Но певец должен знать толк в хорошей кухне. Так что смотри сюда. Готовить тебе не обязательно. А вот посмотреть, как это делается – не помешает. Потом всегда сможешь дать ценный совет.
А он и не лез под руку бабушке. Но «сюда смотрел» и подмечал. И еще чувствовал, что очень много зависит от настроения.
– Пицца сегодня не удалась! Ты понял? И все из-за твоего отца.
– Он купил плохие помидоры?
– Он спрятал мою сковородку! Пока я ее нашла, настроение ушло. А без настроения лучше и вообще в кухню не заходить.
– Мама, ты сама ее переложила в кладовку, – пытался оправдаться Бруно.
– И никогда не спорь с матерью! Марко, ты свидетель! С матерью спорить нельзя.
Все тяжело вздыхали, но пицца действительно была черствой и пресной. И теперь понятно почему.
А вот Анджело Карбоне с удовольствием делился с мальчиком своими секретами. Он быстро подметил, что, придя в гости, Марко вечно крутится под ногами. Ясное дело, не хотелось ему решать задачи. Пусть Томмазино решит, а потом другу объяснит. Джульетта тоже не особо чтобы умирала от любви к математике, но она сидела рядом, наблюдала за процессом. Марко было скучно.
– Марко, иди ко мне, вставай рядом, помогай!
И Марко помогал. Ему все было интересно. Он держал синьора Карбоне за фокусника, за жонглера. Он не задумывался про «вкусно, полезно». Ему нравился сам процесс. Ловко, легко, играючи, с песней и улыбкой.
И постепенно Марко втянулся в это дело. И Карбоне понял, что мальчик тянется к профессии.
– Парень, а ты хотел бы стать поваром?
– Синьор Карбоне, мне это очень интересно. Но боюсь, я разочарую родителей.
– А ты не бойся. Твои родители умные люди, и они уважают чужое мнение. Значит, и твое тоже.
– Они хотели бы, чтобы я стал инженером, как папа.
– А ты сам?
– Так я же плохо успеваю по математике. Какой из меня инженер? А бабушка думает, что я стану певцом.
– Но ты ведь действительно хорошо поешь! Как идут твои занятия в консерватории?
– Меня там хвалят. И пою я лучше, чем играю на флейте, это точно. Но я не хочу развлекать публику со сцены. Мне нравится петь в хоре. Пожалуй, и все! А вот ваша профессия – это здорово. Вкусно накормить людей!
Аджело Карбоне вытер руки о фартук и взял мальчика за плечи.
– Как хорошо ты сказал. Не просто накормить. Вкусно накормить. Ты уловил главное в нашей профессии. Значит, из тебя получится хороший повар. Если хочешь, я поговорю с твоими родителями.
Как ни странно, родители Марко вполне нормально отнеслись к увлечению мальчика. Почему нет? Прекрасная профессия. А вот нонна впала в транс. Ее внук! Повар! А как же ее мечта?
– Я обещаю тебе, бабушка, я буду петь. Я не брошу занятий музыкой. А там посмотрим.
На завтрак итальянцы обычно довольствуются булочкой и чашкой капучино, в двенадцать – небольшой перекус, а обедают поздно, ближе к девяти вечера. Так что с шести часов вечера во всех ресторанах, для тех, кто заказывал что-нибудь выпить, сердобольный хозяин обязательно выставлял нехитрую закуску.
В траттории «У Анджело» такая традиция тоже водилась. Синьор Карбоне открывал свой небольшой ресторанчик ровно в шесть вечера, и к этому времени должны были быть уже готовы теплые фокаччи и обрезки пиццы. Он расставлял на барной стойке блюдца с оливками, с небольшими брускеттами, орешками и просто со свежим хлебом, нарезанным большими ломтями. Тут же стояли стопки с тарелками, бутылки с оливковым маслом, солью и перцем.
Приходящие приветствовали хозяина:
– Буона сера, Анджело! Коме ва? Как дела? Вино бьянка, перфоворе. Белое вино, пожалуйста.
Пока синьор Карбоне наливал вино в бокалы, завязывалась непринужденная беседа. В районе Трастевере все друг друга знали, приходили не только выпить и закусить, но и обсудить последние новости.
Марко видел, как много работы у Карбоне. Но мальчика это совершенно не пугало. Ему нравилась атмосфера, запах хлеба, нравилось смотреть, как смачно макают посетители ломти пузырчатого хлеба в лужицу из масла, предварительно щедро посоленную и поперченную. И атмосферу эту создавал Анджело. И тем, как он готовил, и своим легким и добродушным нравом, гостеприимством. Повар – это не только что ты готовишь, это отношение к самой жизни, к людям.
– Обрати внимание, Марко. У меня барная стойка чуть шире, чем в пиццерии напротив. И на антипасты я не скуплюсь. Все должно быть сделано от души. Никогда не надо жалеть денег, нельзя жадничать, и тебе вернется втрое больше. Мы же не просто у кого-то взяли, другим передали. Мы сами это приготовили.
Марко было приятно, что Карбоне говорил «мы». Он как будто уже принял мальчика в партнеры. А повар принял его в свою душу. Он чувствовал – отзывается, значит, он передаст ему свои знания. С огромным удовольствием. Сыну не нужно, но это не страшно. У него своя жизнь. И она очень непростая. Человек должен себя найти обязательно.
= 25 =
– Марко, а почему во всем мире так популярна итальянская кухня? Почему за рубежом нет, допустим, русских ресторанов?
– О! Это хороший вопрос. Ну, во-первых, вы меня извините, но не так много иностранцев посещали Россию. И я сам совсем недавно думал, что тут медведи в шапках ходят по улицам. Да, да! И даже когда ехал сюда три года назад, тоже так думал. А в Италии были все. Ну, многие. Кто не был, тот слушал нашу оперу. Верди! Пуччини! Тосканини! И наших певцов тоже. Паваротти, Бочелли, Энрике Карузо – это вообще символ бельканто! Малыш Робертино Лоретти. Люди слушают, улыбаются, и у них в глазах – солнце Италии. И они понимают: итальянцы знают толк в жизни. Они молодые, красивые, у них красивые голоса. Почему? Наверное, они хорошо едят! Да! И вкусно едят! И ведь это так и есть. Итальянская еда, она не только вкусная, она очень разнообразная и полезная!
– Разве макароны полезные? – подала голос Клавдия Семеновна.
Тут же развернулся Грязев и посмотрел на женщину, мол, «цыц».
– О! Вот! Спасибо, что спросили! – Марко вскочил с места.
– Вот вы, белла донна, сколько времени вы варите макароны?
– Ну так по готовности. Попробую, как разварились – в дуршлаг. Промою холодной водичкой. Потом еще в маслице пожарю.
– Интересно. А зачем?
– Так холодные же. А не промывать – слипнутся.
– Мы макароны недовариваем. Семь-восемь минут, они должны быть слегка твердыми. И они у нас другие. Наша паста – она из особого сорта пшеницы. У вас, к сожалению, пока я в магазинах такого не встречал. Поэтому в нашем ресторане паста только домашняя, я ее делаю сам.
– Так и мы такую умеем. Домашняя лапша. На яичках, – опять выступила Клавдия. Грязев аж привстал от негодования и сомкнул брови, глядя на сотрудницу. Мол, сказано же было!
– Да! Черто! Конечно!
Юля решила перебить спор. И так понятно, мы из разных культур, живем в разном климате, и макароны нам нравятся разные.
– Марко, вы прекрасно говорите по-русски. Вы учили язык в Италии? Вам было сложно? И еще, итальянский язык – он очень красивый. Но вы много жестикулируете, зачем?
Марко по привычке сначала рассмеялся, потом начал отвечать:
– Я приехал в Россию, не зная ни слова по-русски. Я говорю по-английски, думал, что этого достаточно. Я учился своей профессии в Болонье и Милане. Там находятся самые лучшие школы и живут самые известные повара. Был на стажировке в Париже и Лондоне. Франция – это отдельная тема для знания секретов кухни. Очень важно пройти стажировку во Франции. И потом я опять вернулся в Рим и работал с известными поварами Рима. Так вот, во время своей учебы за границей я хорошо обходился английским языком, и для меня было полной загадкой: тут никто не говорит по-английски. Про итальянский язык я совсем молчу. Могут сказать только «чао»! А дальше – «мерси». Все! Это был стресс для меня! У меня как-то заболело горло, началась ангина, а я не могу вызвать врача. Я дома один и ничего не могу сделать. Невозможно. Ужасно! На работе я все показываю. А вот с тем врачом… У меня тогда пропал голос. Совсем. Я не мог говорить. На работе, конечно, мне помогли и врача нашли, и учителя. И я достаточно быстро начал говорить. Видимо, потому что у меня хороший музыкальный слух.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: