Внуковедение – не наука, а опыт любви

В день выписки внука из роддома сократили с работы моего мужа. И он

оказался «усатым нянем», лучше которого, на мой взгляд, быть не могло…

Дочь через год вышла на работу ради карьеры ТОП-менеджера крупной иностранной корпорации. Отец внука проживал уже в другой семье, устав от ребенка. Хватило его всего на четыре месяца… Так мы и зажили в двух домах на восьми сотках нашей дачи.

Я видела своего отца в осознанной жизни один раз в конце 10-го класса.

Миша за 11 лет своей жизни получил от жизни больше… Примерно раз в год встречи на день рождения.

Все, что мог дать Мише мужчина, ему дал дед.

Интересно, что внук вспомнит о нас спустя 60 лет?..

А дальше было вот что…

Итак, я отвлеклась от момента рождения уже слишком далеко.

Где мы жили тогда, я не помню, но знаю по рассказам бабушки. Первые воспоминания о доме у меня остались в виде смешных ощущений какой-то игры с мужчиной. Сидела очень высоко, боялась, и мне было щемяще весело!

Когда с бабушкой я обсудила это событие, она сказала, что это играл так со мной дедушка. В нашей одной комнате в коммуналке мы делали ремонт, а мебель вынесли в коридор, нагромоздили по стене почти до потолка. Дедушка запихивал меня высоко на матрасы! Именно это ощущение восторга я вспомнила, когда бабушка рассказала мне это в первый раз. А сейчас помню уже только свой пересказ.

Ощущение ушло. Осталась память о событии.

Бабушка уверяла меня, что дед любил меня безумно! Хотя сам факт беременности мамы без официального статуса жены осуждал. Бабушке пришлось самой исправлять пошатнувшиеся отношения в семье. Какой силы бури носились тогда в атмосфере семьи, история умалчивает…

В детстве я не помню разговоров о папе и дедушке, который умер в мои три с половиной года. Видимо, от меня факт похорон скрыли тогда. Дедушка не перенес операции по удалению рака, и хоронили его из больницы, в которой он работал. Только венок стоял дома в день похорон. Говорят, я совсем маленькая, плясала возле таких необычных цветов, бормоча: «Ах, какой красивый гроб…» Видимо, слово «гроб» как-то зацепилось за ухо из разговора взрослых… А бабушка плакала, пряча от меня слезы, тяжело переживая всю абсурдность ситуации…

Много лет спустя она поведала мне об этом. В 1957 году ей было всего 56 лет… И следующие 25 лет жизни она прожила вдовой, посвятив себя внукам, мне и младшему братику, названному в честь дедушки – Андреем.

На той коммунальной квартире я смутно помню Таню-Матаню, которую боялась из-за крикливого голоса и носа крючком, как у Бабы Яги в моей книжке. Соседка Матаня жила вдвоем с незамужней дочерью, возраста моей мамы. И мое детское озорное присутствие, вероятно, их злило и раздражало. Думаю, что в те послевоенные годы непросто было создать семью, а родить ребенка без мужа осуждалось… Зависть и безысходность рождали раздражение решительностью моей мамы.

Почему я именно это помню, хоть и слабо? Наверно, меня все время просили не шуметь или что-то в этом духе, и грозили этой старой теткой. Может быть, именно поэтому во мне до сих пор есть эдакое «неудобство», оглядываться, чтобы не дай бог не причинить беспокойства своим поведением?

Вот ведь, расковыряла свое убеждение. А оно, и правда, во мне живо! Кстати, во время приезда в Новосибирск спустя пятьдесят лет я не просто узнала, а как-то почувствовала то окно нашей комнаты в доме, где мы жили с соседями.

С детскими яслями я не знакома. Мне их заменили палаты больницы, куда мы с бабушкой попадали регулярно. Руководство больницы смирилось с настырной бабушкой, не выгоняло ее из палаты. Взамен бабушка мыла и убирала детское отделение, а ночь проводила в подсобном помещении на старом проваленном диванчике, чтобы не разлучаться со мной, а то вдруг чего… Так прошли первые два года.

Угроза для жизни миновала, а вот частые носовые кровотечения из-за сухого воздуха и резко континентального климата Сибири происходили регулярно, порою до вызова скорой помощи… Да и простужалась я часто, пока организм набирал вес и рост до возрастной нормы.

Параллельная вселенная моего внука

Миша рос веселым активным малышом. Родившись весом 4 кг 900 г, он и дальше рос не по дням, а по часам, удивляя своим здоровьем.

Правда, опережать время не здорово. Он встал рано на ножки, что сказалось на неокрепших косточках. И у него ножки стали колесом… Заговорил, нет, начал болтать без умолку и был любимцем нашей семьи, в которой еще была жива и его прабабушка Сима.

Ножки с помощью массажа исправились, а ораторские способности развились дальше. Правда, если редкая простуда прилипала к нему, то температура зашкаливала до 40 градусов…

Мы с мужем в первый же год после его рождения поехали и приобрели апартаменты в Болгарии, чтобы внук рос на море. Как смешно, помню, он ложился в лужу с водорослями после шторма, пытаясь согреться. Он и теперь с удовольствием летает в Болгарию, которую называет дальней дачей.

Один день из жизни в детском саду

Опять же из рассказов бабушки я знала, что одна попытка «социализировать» меня состоялась. А было это так.

«Бабушка! Бабушка! Спаси меня…» – мысленно кричу я, стоя в углу. Все ребята играют, а я одна в углу за то, что не стала пить молоко с противными пенками.

Так заканчивался мой первый день в детском саду.

А начиналось все так здорово… Утром бабушка нарядила меня в платье с красивым вышитым петухом на кармане. Загляденье!

Она загадочно сказала, что сегодня мы пойдем с ней в сад, где будет много ребятишек!

Но сад оказался домом, где нас встретила тетенька и улыбнулась золотым зубом.

Детишки заняты своими играми. Я села на стульчик и стала читать свою новую книжечку. Ее вчера после работы мама принесла в подарок, потому что завтра у меня будет много новых друзей. «Почитаешь им сказку. И вы подружитесь», – посоветовала мама. Но желающих послушать меня не было.

Воспитательница, так называлась тетя с золотым зубом, забрала у меня книжку и сказала, что надо делать зарядку. Я не умела… Детишки засмеялись, когда я не смогла попасть в такт. Было обидно и стыдно… Мне казалось, что даже мой петух на кармане косит на меня неодобрительным взглядом. А бабушки все не было…

После сна все пошли полдничать. Мне было так хорошо валяться под одеялом. Да, бабушка никогда не поднимала меня насильно. Мы с ней всегда сказки сочиняли, надевая сначала чулочки, потом платьице. Тут тетя с золотым зубом выдернула меня из кровати, как морковку за ботву из грядки, и повела пить противное молоко.

Мне казалось, что я стою в углу уже неделю, а мама и бабушка все никак не шли на подмогу… Со злости на этот противный детский сад я начала грызть рукав своего нового платья, лишь бы не заплакать!

Когда наконец я услышала родной голос бабушки из раздевалки, то кинулась к ней со всей мочи. На бегу клочья сгрызенного рукава развевались, как флаг на мачте, который виден мне был через окно из угла.

Я зарылась лицом в бабушкин мягкий теплый живот. В этот момент слезы ручьем потекли по щекам…

Первый день посещения сада стал последним. Моя социализация кончилась провалом.

Больше в детский сад меня не водили.

Дальше до школы я жила, не зная слова «режим». Нам с бабушкой, вероятно, он и не был нужен. Мама дневала и ночевала на заводе, создавая будущую мощь советской электроники и зарабатывая в одиночку после смерти деда на всю нашу небольшую семью.

Мы с бабушкой гуляли, ели, читали, сочиняли сказки, играли тогда, когда нам этого хотелось. Вся моя вселенная была – бабушка, книги и наш двор. Бабушка не могла далеко ходить из-за ревматизма обмороженных в детстве ног…

Поймала себя на мысли, что TV тогда еще не было в каждом доме. А был кинотеатр в Доме Культуры имени Жданова прямо напротив наших окон. Мама с бабушкой позволяли себе ходить на новые картины по очереди, еще со времен дедушки. Почему я помню об этом? Потому что с тех пор люблю мороженое эскимо на палочке с шоколадным цилиндриком. Спустя несколько лет, научившись читать, я узнала его правильное название. А все детство это было «искино», которое мне приносил тот, кто был в кино, как подарок за то, что не капризничала.

Параллельная вселенная моего внука

Миша пошел в сад в 3,5 года. Его разговорчивость и общительность без проблем ввели его в группу. Почему-то мы тоже поддались на крючок социализации… И тогда начались периодические простуды. Причем мы всей семьей проходили эти болячки. Правда, лето на море приводило все в порядок. Миша и дедушка практически по три месяца «оттягивались» на жарком песке Черного моря. Любимым удовольствием у внука были прыжки на резиновых стропах с батута! Как замирало у меня сердце, когда он взмывал вверх стрелой, выпущенный инструктором!

Творческая жилка досталась мне в наследство

Знаю по фотографиям, до моего рождения бабушка и дедушка занимались в самодеятельном народном театре и выступали в драматических спектаклях в том же Доме Культуры. Не знаю, было ли это редкостью в то время.

Меня театр «достал» на последнем курсе института. Занималась в театральной студии и выступала в нескольких спектаклях. А потом, когда мои дети пошли в первый класс, я сама создала театральный кружок и у них в классе. Четыре года в начальной школе мы делали выпускные спектакли. Бабушка тогда еще была жива, но очень плоха… Наших бенефисов уже не могла видеть…

Детство мое до пяти лет отмечено следующими творческими вехами. Я научилась читать, писать, считать и, внимание, играть в «очко». Причем, именно играя в эту карточную игру, бабушка научила меня счету. Тоже творческий подход!

Конечно, все мои достижения – наполовину бабушкина заслуга: она открывала передо мной дверцы неведомых дел.