Оттенки счастья для Сироты

Добравшись до столь загадочного провинциального городка, я стал лучше понимать Козлова.

Этот городишко, как засохшая болячка на теле страны. Пыльный, провинциальный ад, где каждый день похож на предыдущий, и это, блять, убивает. Улицы узкие, как петля висельника, дома – облезлые халупы, помнящие только нищету и безнадёгу.

На главной площади, где гордо возвышалась обветшалая ратуша, время словно замедляло свой бег. Здесь, под сенью вековых лип, собирались немногочисленные жители, чтобы обсудить последние новости или просто насладиться тишиной и свежим воздухом.

Река, лениво извиваясь, огибала городок, словно оберегая его от суеты внешнего мира. На её берегах, под сенью раскидистых ив, находили приют рыбаки и мечтатели, стремящиеся укрыться от мирской суеты. Жизнь коротка, а здесь кажется вечностью.

Идеальней места для того, чтобы спрятать кого-то и не найти. Осталось дело за малым – отыскать этого Сомова.

Но для начала надо найти хоть какое-то подобие гостиницы, хоть я и сомневаюсь, что такие здесь существуют. Покружив немного по городку, понял, что как и везде всё движение только в центре, поэтому отправился обратно к ратуше.

Там немного пообщавшись с местными, узнал адрес, где могут приютить. Что-то типа столичных хостелов, только провинциальный вариант. Там за небольшое вознаграждение мне удалось найти скромную, но одиночную комнату. Хотя по местным меркам это можно считать люксом. И всё же есть один плюс – меня никто не сможет побеспокоить. А это сейчас самое важное.

Этот номер, как и сам город, казался выцветшим, словно старая фотография, забытая в пыльном альбоме. Скромная обитель дышала тихой безысходностью. Обои в мелкий цветочек, когда-то, возможно, и радовавшие глаз, теперь тускло поблёкли.

Кровать была застелена простым полотняным покрывалом. Скрипит, как старый пропойца, но спать можно. Забивал и в худших местах.

Подойдя к единственному в этой комнате небольшому окну, за которым виднелась всё таже серость и уныние, задёрнул пыльные шторы. В комнате воцарился приятный глазу полумрак, который лучше способствовал, чтобы поскорей заснуть.

Проснулся лишь на следующее утро. Тело тянуло и ныло. Между висками застучал чугунный молот. Я встал, костяшками пальцев прошёлся по лицу – щетина хрустела. Пора было открывать этот ящик Пандоры, чтобы узнать тайны прошлого. И начать надо с поисков Сомова, но сначала неплохо было чем-то перекусить.

Дойдя до места, что местные именуют ресепшен, которое по факту оказалось лишь небольшой стойкой, за которой стояла девчонка с пустыми глазами и листала ленту в социальных сетях.

– Где тут перекусить можно? Сносно, чтоб не отравиться.

Девчонка, не отрываясь от своего гаджета, мотнула головой в сторону двери.

– На углу «У Анжелы». Пирожки славные.

Я упёрся руками в стойку, чувствуя, как дерево трещит под тяжестью моего тела.

– А насчёт одного гражданина не подскажешь? Сомов фамилия. Знакома?

Она замерла на секунду, оторвавшись от смартфона, глаза полезли на лоб от искреннего, чёрт побери, непонимания.

– Сомов? Не-а. Я тут всю жизнь, о таких не слыхала.

Врущая мразь. Или нет? В глазах пусто, как в бачке унитаза. Ладно, начнём с пирожков.

«У Анжелы» оказалась дырой, где за стойкой стояла та самая Анжела, по ширине почти равная своей же печи. Пирожок был вполне съедобен. Запил его горьким кофе, глядя в запотевшее окно на унылую улицу. Сомов, где ты, сука, прячешься?

Следующая точка – банк. Небольшое, серое здание с решётками, пахло старыми деньгами и формализмом. Меня встретил худощавый клерк в очках, с лицом, выражавшим хроническое несварение.

– Чем могу помочь? – голос у него был плоским, как доска.

– Мне нужна информация по счёту. Сомов Михаил.

Клерк даже не моргнул.

– Это конфиденциальная информация. Мы не можем её разглашать. Правила есть правила. Без официального запроса…

Во мне что-то медленно закипало. Ну что ж. Я отошёл, достал телефон. Набрал единственный номер, который может мне помочь сейчас. Коротко объяснил ситуацию и повесил трубку. Вернулся к стойке, прислонился к ней спиной, скрестив руки на груди. Молчал. Прошло минуты три. Внутри всё было чёрным от ярости.

Вдруг у клерка зазвонил телефон. Он снял трубку, побледнел, как мел, и начал бормотать.

– Да, конечно, простите, всё будет сделано. Сейчас всё подготовим.

Когда он положил трубку, его руки дрожали.

Вот так-то лучше, мразь. Через несколько минут он вернулся с распечаткой.

– Счёт был открыт более двадцати лет назад. На него регулярно поступали переводы. Последний – три года назад. Но… никто никогда за этими деньгами не приходил.

Я смотрел на цифры, ничего не понимая.

Из дальнего угла подошла женщина в возрасте.

– Молодой человек, – тихо сказала она, – я всё слышала. Этот счёт… его даже открывали по звонку. Сверху.

Я уставился на неё. По звонку?

– И кому он на самом деле принадлежит…это одному Богу известно. Вам тут не помогут. Ищите старожил. Если кто и знает тайны этого города, то только они.

Что ж мои поиски усложнялись с каждой секундой. Старики. Найти их оказалось несложно. Они коротали дни на скамейках у облезлого военного мемориала. Я подошёл, без церемоний.

– Фамилия Сомов вам о чём-то говорит?

Они переглянулись. И снова – та же пустота, то же искреннее непонимание.

– Не, сынок, не слыхали о таких.

– Нет у нас Сомовых.

Но один… один был не такой. Сидел чуть в стороне, лицо было изрезано жизнью, как ножом. Он не смотрел на меня, он курил самокрутку, и его глаза были прищурены, но я чувствовал – он слушает каждый мой звук. И когда я ловил его взгляд, он тут же отводил его в сторону. Подозрительный тип. Знает что-то.

Чёрт. Остался один вариант – архив. Местная ратуша, помпезное, облупленное здание. Я практически влетел внутрь.

– Мне в архив. Срочно.

Дежурный, толстый мужчина в мятой рубашке, лениво посмотрел на меня.

– Архив? Сегодня выходной. Завтра с десяти.