Достала! Рассказы

А может ты привыкла к пальме первенства во всем и решила, что я у тебя ее отобрал?

Ты наговорила мне кучу гадостей, когда меня тошнило от тебя вообще, от устройства твоей жизни, от твоей душевной нечистоплотности: ты разговаривала со мной и звонила другому сообщить, что разговариваешь со мной…

Что ты хотела этим показать? Что ты востребована? Тогда зачем тебе я? Для коллекции?

Я не привык быть экспонатом, я хочу хотя бы на этот миг быть единственным!

А может тебе не хватало уверенности в себе или ты чувствовала себя нищей и тебе нечего было мне сказать? Тогда зачем ты вообще затеяла эту встречу?

Да, я разочарован, но не огорчен – было бы с чего, я пошел дальше, и не беги за мной.

У тебя свой путь! Хочешь что-либо услышать от меня?

Я не трачу силы на безмозглые пустые бесперспективные отношения с людьми, с которыми не имею ничего общего. И тебе советую не распыляться, ищи свое и для себя!

Я для тебя – езда в незнаемое? Зато ты мне очень знакома! Мне такие не нравятся. Такие, как ты, и любить-то толком не умеют, женщины-подружки.

Посмотрел на твою страницу в «Моем мире» – у тебя же в подружках одни мужики…

В общем, отстань! Я для тебя, уверен, не потеря, а если ты возомнила, что ты способна осчастливить меня, то это твое заблуждение!

Я бы хотел сказать ей все это именно так, но меня с детства учили не обижать женщин!

Если еще раз позвонит-придется заблокировать ее телефон – достала!

Жестокость

С этим понятием «Жестокость» Света познакомилась в очень раннем детстве, ей не было еще даже четырех лет.

Ей нравилось ходить в детский сад. Нравились детки, с которыми она играла.

Нравилась девочка Таня, она балерина, ее мама возит Таню на машине каждую среду в обед в балетную школу, а Света, подставив стульчик возле окна в группе, спешит посмотреть, как Таня садится в красивый легковой автомобиль, ее мама закрывает за ней дверцу, сама мама садится на место шофера (она сама водит машину), и машина плавно уезжает в сказочную страну «Балет», а Света вздыхает и отправляется играть на большой ковер.

Вот ковер посреди группы большой пребольшой, откуда его взяли такой большой, никто из ребят не знает, но воспитательница сказала, что его специально для детей сделали на заказ.

Красивый и мягкий, на нем все помещаются: и дети, и воспитательница, и няня, и даже повариха приходила толстая-претолстая и ей тоже места хватило.

Но самое главное в группе – это пианино, оно стоит в углу, на нем никогда никто не играет, но очень интересно в него заглянуть, открыть крышку, она не такая уж легкая, и там полосочки черные и белые, гладенькие, а когда их нажимаешь, то они звучат, поют значит, все по-разному поют, жутко интересно! Их там очень много! Открывать пианино не разрешает воспитательница. Свету тянет к этому домику со звуками как магнитом, и она, хоть раз в день, уловив, что воспитательница вышла из группы, стрелой мчится к пианино, с лету поднимает крышку и начинает нажимать на черные и белые полоски, с восторгом слушая звуки.

К ней сбегаются дети и уже все клавиши в работе, правда, это счастье продолжается не очень долго, появляется воспитательница и дети отбегают, остается только Света – она не слышит и не видит ничего и никого, только звуки и полоски белые и черные. Свету, дерзкую и непослушную, приходилось оттягивать от инструмента и ставить в угол.

Но на этот раз разгневанная воспитательница решила наказать Свету так, чтобы она запомнила болью, что нельзя подходить к пианино, тем более его открывать, тем более нажимать на клавиши.

Она подняла с усилием одну из клавиш и подставила под нее маленькие пальчики Светы – клавиша силой придавила пальцы так, что от боли у девочки брызнули слезы из глаз, она дернула пальцы к себе и посиневшие пальчики с рваными лоскутиками кожи моментально покрылись кровью, а кровь Света видела впервые.

Девочка закричала, как не кричала никогда за всю свою маленькую жизнь.

Ее даже никто не жалел, ее просто бросили в кровать, где она, обессиленная от слез и собственного голоса, быстро уснула.

Действительно, после этого Света боялась подходить к пианино, ей уже не хотелось ходить в группу, и она не любила воспитательницу, и запомнила эту маленькую историю на всю жизнь.

Она назвала это «знакомством с Жестокостью» в своем счастливом детстве.

Сейчас эта Света – известная талантливая пианистка и композитор, она любит рассказывать о том, как полюбила инструмент еще в детстве. Светлана Алексеевна не любит вслух вспоминать о пальцах, прижатых клавишами, вспоминать приятнее о хорошем.

Первое знакомство с Жестокостью пусть останется в прошлом.

Очень хочется, чтобы дети наши как можно дольше не знали этого понятия-Жестокость!

Канализация

Она бывает разная внешне, но суть ее остается общей: слив отходов организма после переработки пищи.

– Ты дома? Я зайду? Представляешь, что она мне сказала? – это моя соседка по дому.

– Кто? – вопрос я задала напрасно, соседка и без моего вопроса затем и пришла, чтобы вылить на меня все, что ей мешало.

– Ну, соседка моя, Танька, бог ее наказал за ее гулящую жизнь. Если бы она не таскалась по мужикам, то и ребенок ее жив бы был и не умер. И бабушка ее от этого умерла, от того, что ребеночек умер. И мать у нее такая же была, пока не спилась и не попала под машину…

– Ну, так что тебе сказала твоя соседка Татьяна?

– А?.. Так вот, она меня сегодня, прям счас обозвала и послала, я даже вслух слова такие боюсь говорить, а за что? За то, что я сказала инспектору из электросетей что они воруют электроэнергию? Да, не говорила я, я только сказала, что от них часто пахнет гарью, как-будто провода горят. И что такого я сказала? Что?

– А тебя кто-нибудь о чем-нибудь спрашивал? О чем речь-то шла? Что заставило тебя говорить с проверяющим о своих соседях, ну, о Татьяне? – спрашиваю я.

– Там же и мой счетчик стоит, меня зло берет: загородили там все, тамбур большущий сделали, коридор хороший получился, а у меня загородить так нельзя, ну так пускай хоть дверь открывают проверке, а то еще и не открывают, а же знаю, что дома и она и ейный муж…

– Ну и что дальше?

– Что? Я пошла с ирспектором стучать ей, Таньке-то, в дверь и сказала, что Танька дома должна быть, она в коляске инвалидной сидит и никуда не выходит. Так, она и не открыла, представляешь, нахалка какая, а я инспектору и сказала, что не хочет, наверное, открывать, вот и про запах тоже сказала.

– Ну, и что же ты хотела, чтобы твоя Танька тебе спасибо сказала за твою «разговорчивость»?

– Нет, ну она сама же виновата, почему не открывает, мы что ей дурочки что-

ли, стоять у ней под дверью? А..? Ну почему у меня такого тамбура нет?

– А был бы, ты тоже могла бы воровать электроэнергию и не открывала бы дверь, ведь тоже вела себя бы также, как Танька? Вот подумай!

Моя незваная гостья уже немного поостыла, поскольку процесс гостеприимства шел независимо от разговора: чай уже пился, гренки одна за одной дружно отправлялись в сопровождении чая в говорящий рот Нины, так звали мою гостью.

После двух кружек чая и еще кучи всяких слов в адрес богатой тамбуром соседки-инвалидки Татьяны, моя гостья подобрела и готова была уже смириться с отсутствием у себя тамбура и не говорить больше ничего проверяющей из электросетей:

– Вот пусть теперь сами достукиваются к ней, когда придут проверять.

Не могла только смириться Нина с одним, с тем, что ей сказала Танька.

Танька назвала ее проституткой и отправила туда, где она, Нинка, физический инвалид по зрению с рождения, была лишь один раз и то, не по своей воле.