Жена напоказ-2

– Раз так! Раз договор… – Графиня пару раз гневно вдохнула и выдохнула. – Надеюсь, впредь своих любовниц вы будете прятать лучше…

– Каких любовниц? – на миг Ренельд даже растерялся.

“Каких любовниц? – взбодрился Лабьет. – Все любовницы будут лично мной спущены с лестницы!”

– Тех, что у вас обязательно будут, если мы всё же заключим этот… союз. Знаете, в таком случае мне не хотелось бы выглядеть дурой с вот такими рогами. – Вдовушка показала взмахом рук.

– Давайте вопрос наличия у меня любовниц или у вас любовников мы обсудим после? – едва удалось удержаться от лишней резкости.

– Это я с вами вообще не собираюсь обсуждать! Мне достаточно того, что я уже знаю.

Проклятье Первородных! Да как с ней вообще разговаривать?! Проще поступить так, как поступил бы Лабьет, – дать ей хорошего шлепка по мягкому месту.

Ренельд даже встал с кресла. А раз встал, нужно что-то делать.

– Что ж, раз вы всё знаете… – Он достал из-за пазухи треклятую коробочку, которая едва не промяла ему грудь за это время. – Вы станете моей женой?

Остановился перед Мариэттой и поднял резную крышечку.

***

Мариэтта

Гнев Первородных, он даже кольцо принёс! Месье я-глыба-льда дознаватель – и кольцо.

Замечательное такое – и не поспоришь. С драгоценными камнями вообще сложно спорить. Особенно с их непререкаемым обаянием. Я смотрела на этот потрясающе красивый перстень, и у меня в голове что-то медленно щёлкало. Наверное, счётчик суммы, которую выложил Ренельд де Ламьер за эту демонстрацию своей подавляющей милости.

Нет, в наличии вкуса и проницательности герцогу не откажешь: если бы я сама заказывала для себя кольцо, оно было бы примерно таким же. Знал, на что давить, гад такой! Самоуверенный, грубый деспот! Ещё и стоит так близко, что хочется перелезть через спинку кресла и постыдно сбежать подальше… Нет, не от него, а от собственных желаний, что постепенно перекрывали даже гнев от его слов. От леденящего расчёта в каждом из них.

Но я наконец медленно вздохнула, стараясь сохранить невозмутимость, а затем подняла взгляд на замершего надо мной в ожидании герцога.

– Я так полагаю, что вы спросили для вида. И мне всё равно придётся его принять? – спросила вполне ровно.

Ренельд приподнял брови, словно вообще не такого ответа ожидал.

– А вам не нравится? Я могу заказать другое. По вашему эскизу и каждому пожеланию, что вы выскажете.

Нет, он что, серьёзно?! И, главное, каким же спокойным тоном это сказал – как будто обсудил фасон жилета под фрак в мастерской. Надо бы у него поучиться самообладанию. Но вот истинные чувства герцога вполне можно было считать по тому, как его глаза потемнели до черноты малахитового узора.

– Мне всё равно. Если у меня нет выбора, то и это сгодится.

Я встала и накрыла ладонью руку Ренельда, в которой он держал коробочку. Сжала её, захлопывая крышку, и у герцога дёрнулся глаз, когда та прищемила ему палец. А пружинка в ней на совесть! Просто чудесно!

– И что же? Вы даже не скажете “да”, как это положено женщинам, которые получают предложение о замужестве? – процедил он, высвобождаясь из маленького капкана и оставляя кольцо в моей руке. Кожу так и прострелило тёплым покалыванием от скользящего соприкосновения с его – горячей и чуть шероховатой.

– Пусть те девушки, что получают предложения о замужестве по всем канонам и со всем на то желанием, отвечают “да”. Плачут от счастья и бросаются на шеи избранникам.

– Могли бы и броситься… для разнообразия, – с мрачной ухмылкой заметил его светлость. – Вам так или иначе придётся на людях изображать счастливую невесту. Вы же не хотите, чтобы все в первый же день догадались о том, что на самом деле представляет из себя наш с вами брак?

– А вы готовы изображать счастливого жениха? – Я покрутила коробочку в пальцах.

– Думаю, я могу пойти на такую жертву. – Ренельд проследил за моим движением. – А кольцо всё же рекомендую вам надеть сразу. Можете сделать это сами.

Лабьет, что стоял рядом, осторожно виляя хвостом и явственно прислушиваясь к нашему разговору, громко страдающе вздохнул. Хотя после того, как он прочитал заметку в газете, я уже ничему не удивлюсь. Даже если он вышивает гладью и печёт кексы.

Я, не сводя взгляда с его хмурой светлости, достала кольцо из коробочки и протянула ему. Ренельд приподнял бровь.

– Да ну? – прищурился недоверчиво.

Лабьет толкнул его в бедро лбом так, что он даже слегка покачнулся. Но сохранил невозмутимый вид, явно послав напарнику безмолвное ругательство.

– Не укушу, не бойтесь, – добавила я.

С той же ехидной ухмылкой на безупречном лице герцог уверенно подхватил мою руку и надел кольцо на палец так ловко, словно проделывал такое уже не в первый раз. И, будто этого было мало, вдруг склонился и коснулся тыльной стороны моей ладони губами. От мурашек, что пробежали по коже, волоски на предплечье тут же предательски приподнялись.

– Вам идёт, – шепнул он так проникновенно, что я страдальчески подняла глаза к небу.

А кого винить? Сама согласилась на эту пытку! Сердце колотилось в груди, слегка стеснённой жёстким корсетом, и, кажется, распевало какую-то глупую песню. Хоть разум, обидчиво нахохлившись, продолжал твердить, что это всё формальность и мне пора к заклятийнику. Вот прямо завтра нужно поискать другого!

Когда его светлость наконец отпустил меня, мы замерли друг напротив друга в некоторой неловкости. Я невольно опустила взгляд на его небрежно – слишком небрежно! – повязанный платок. И на небольшую прореху по шву фрака на плече.

– Так что же с вами всё-таки случилось? Вы так торопились сюда, что на полном ходу выпали из кареты?

Я подхватила концы платка и принялась за весьма сложный, но красивый узел. За время замужества научилась: Эдгару было приятно такое внимание.

Ренельду, наверное, тоже: он покорно приподнял подбородок, поглядывая на меня сверху вниз.

– Скажем так, это результат воспитательных мер, которые мне пришлось применить к брату.

Да что же это такое! Они снова поругались? В список срочных дел я мысленно добавила разговор с Ксавье. Придётся как-то всё это ему объяснить. Может, после этого он хоть немного успокоится?

– Он жив, надеюсь?

– Жив и умиротворён. По крайней мере, до того момента, как проснётся.

Я вздохнула, заканчивая с платком. Осторожно заправила его концы под ворот жилета и качнулась назад, оценивая результат своих трудов.

– Раз уж вы здесь… Можете поговорить с Ивлиной. Сегодня утром месье Орм очень ей помог. Отыскал причину того, почему она толком не шла на поправку даже после снадобий. Вам стоит взглянуть! Может, это поможет отыскать этого Рауля Донжона. А пока вы с ней разговариваете, я могу отдать ваш фрак служанке – она зашьёт. Очень умелая!

– Думаю, ничего страшного… – начал было герцог.

Но я уже взялась за лацканы и потянула фрак с его плеч вниз. И только потом меня догнала мысль: что я вообще делаю?! Ах, да! Раздеваю месье дознавателя на собственной террасе! А пах он совершенно потрясающе: по-мужски резковато, с лёгкой примесью пыли, осевшей на тёплой коже, и какого-то дорогого лосьона, которым, наверное, сбрызнулся после умывания.

Его светлость высвободился из рукавов, продолжая внимательно оглядывать моё лицо. Кажется, он стал чуть ближе? А я замерла с его фраком в одной руке, совершенно теряясь, что делать или говорить дальше…

Но что-то же делать надо! А герцог словно бы нарочно ждал именно моего шага.

Я так и чувствовала, как внутри растёт невыносимое напряжение. Меня будто толкают в спину: ну, давай же! Коснись его! Заройся пальцами в тёмные волосы и прижмись к его губам своими. К сожалению, я ещё очень хорошо помнила, каковы они на вкус, какими они могут быть мягкими и настойчивыми. Только сейчас эти воспоминания вдруг усилились до такой остроты, словно Ренельд де Ламьер только что меня целовал, отстранился – и я понимаю, что мне мало. Мало! Но всё закончилось. Пальцы ещё комкают рубашку на его груди, а губы холодит лёгкий ветерок, пробежавший по террасе.