Лесная корона

– Хорошо, дочь, жду звонка. От отца привет.

– Ему тоже.

Убрав телефон, Рина почувствовала, что былое настроение улетучилось. Она не могла объяснить, что именно испортило настрой, но вернуться к прежнему состоянию уже не получалось.

Рина помассировала кожу головы, причесывая пальцами мокрые волосы, и постаралась расслабиться. Ей нужны силы, чтобы извлечь пользу из занятий с суперзвездой-американцем.

Из гостиной слышалась тихая музыка. Рина шла на звук, по пути понимая, что это не стерео: играли вживую, тихо и приятно, что-то грустное. Она мельком глянула на ресепшен, увидела Катю и поймала ее лучезарную улыбку с примесью беспокойства – да, такой видок ни от кого не скроешь.

Заглянув в гостиную, Рина увидела, что в креслах и на двух диванах сидели человек двадцать – только женщины. Среди них была и Елизавета, с которой они столкнулись в холле. Рядом сидели ее подруги – те самые, что были вчера на ужине: возрастная рыжая хиппи и шикарная блондинка.

В кресле у окна играл на гитаре мужчина лет пятидесяти. Когда Рина вошла, ее встретила его ослепительная белозубая улыбка.

Он выглядел интересно – как в кино или на плакатах: светло-русые длинные волосы ниже плеч, густая борода и кристальные голубые глаза, на пару с улыбкой выдающие в нем иностранца: у русских голубой цвет глаз глубокий, а у этого мужчины он прозрачный, словно льдинка.

Закончив играть и отложив гитару, мужчина поприветствовал Рину кивком головы и привстал, она успела заметить выделяющееся под вязаным свитером с оленями пузцо.

– Hello, здравствуйте. – Он неопределенно повел рукой, обводя жестом гостиную. – Найдите себе место.

Он делал акцент на некоторых звуках, а с каких-то, сложных для произношения, незаметно соскальзывал, облегчая себе задачу. Его раскатистая «р» волновала особенно, так как полностью совпадала с тем, как американцы говорили по-русски в кино. Это было необычно и забавно одновременно.

Завороженная и смущенная, Рина села на единственное свободное место у окна, боком к руководителю.

Она буквально чувствовала, как на нее все смотрели, и прятала глаза, понимая, что это только из-за синяка на лице. Они наверняка пытались понять, что случилось, – все, кроме ведущего.

Он улыбнулся самой приятной улыбкой на свете и раскинул руки в стороны, будто обнимая всех присутствующих.

– Я так рад, что вы здесь, – начал он. – Меня зовут Крайст. Крайст Дерри, и это не псевдоним, как вы могли думать, а имя с рождения. Знаю, вы здесь, потому что наткнулись на… ухабы в своей жизни, и я тут, чтобы помочь вам пройти через эти ухабы.

Все слушали, затаив дыхание. Рина видела, как остальные участницы напрягаются, как струнки, всецело готовые внимать словам гуру-звезды. Она поймала себя на том, что и сама крепко сжимает коленки руками, откуда ни возьмись появились волнение и интерес. Это первый иностранец, которого она видела. И тем более первый, кто с ней заговорил.

– Когда душа болит, – продолжал Крайст, мягко помогая себе жестами, – нужно специальное средство, чтобы вылечить ее. Я не заставлю вас делать двенадцать шагов или что-то такое, но хочу сам, по своей методике, помочь вам с души…

– От души, – поправили его.

Крайст задумался на секунду и поднял вверх указательный палец, радостно закивав.

– Да, точно! Моя мама русская, но мой язык неидеален, надеюсь, вы поможете мне говорить лучше.

Женщины поспешили выразить свою готовность, а Рина про себя подумала, что ей и правда хочется пообщаться с ним побольше. Впервые она встретила такого располагающего к себе человека, который одновременно казался и нелепым, и мужественным.

Отследив эту мысль, она слегка стушевалась, сама испугавшись своей готовности раскрываться. Сначала ведь хотелось понаблюдать, прежде чем хоть что-то о себе говорить, но что-то внутри как будто поверило в эту короткую и почти бессодержательную приветственную речь.

– Мы с вами будем много говорить, дорогие леди, и вести искренние разговоры, идущие от сердца. И сначала прошу вас принять правила этой группы, где главное – «Что случилось в Вегасе, остается в Вегасе»: мы храним тайны друг друга и не говорим о них вне круга.

Все молчали, ожидая, что он скажет дальше. Рине сразу понравилось первое правило, так как больше всего она боялась сболтнуть лишнее. Это не первая ее терапевтическая группа, но тревога не исчезала.

После драматической паузы Крайст продолжил:

– Второе правило – не судим другого человека и рассказываем только о собственных чувствах. У каждого из нас своя история, я не хочу, чтобы вам было страшно говорить. Третье правило – не пропускать встречи. Это важно для вашего прогресса, кроме того, вы же заплатили деньги, не тратьте их попусту.

Он задумался на секунду, подняв глаза к потолку, и затем внимательно осмотрел всех присутствующих в гостиной.

– Может быть, у вас есть предложения?

Рыжеволосая дама была единственной, кто подал голос:

– Хотелось бы сразу попросить друг друга быть честными, – в уголках ее глаз собирались улыбчивые морщинки. – Мы и правда заплатили, не хотелось бы тратить время на обман.

Крайст снова поднял указательный палец вверх и, улыбаясь, вскинул густые брови.

– Мне нравится эта идея!

Возражений не последовало, и негласный договор о честности был утвержден.

Рина чувствовала себя готовой говорить все прямо, но она знала, что вряд ли сможет делать это постоянно. Хорошо, что об этом не знали остальные. Впрочем, она совершенно не чувствовала в себе сил и желания отрицать что-либо. Для начала нужно хотя бы понять, где она и с кем.

Крайст будто прочитал ее мысли, попросив каждую участницу представиться и рассказать, для чего она записалась в группу.

Первой начала все та же возрастная леди-хиппи. Рина удивлялась такому абсурдному сочетанию: женщина одновременно была и причудливой, и элегантной – от нее веяло стилем и своеобразной утонченностью, но пышная рыжая шевелюра вкупе с украшениями бохо навевали мысли об экстравагантности.

Интересно, подумала Рина, у нее-то что за беда.

– Меня зовут Лариса, – представилась женщина. – Мы с девочками, – она показала рукой на Елизавету и блондинку, – вчера уже успели познакомиться, но мне очень приятно наконец встретить всю группу целиком и нашего дорогого учителя тем более.

Крайст благодарно кивнул, приложив ладонь к груди, а Лариса продолжила:

– Знаете, я никогда не устаю самосовершенствоваться, поэтому, хотя у меня нет актуальной острой боли, буду рада взять из занятий с вами, Крайст, как можно больше. В основном я здесь из-за вас. Но прошу остальных не беспокоиться, – она обвела убедительным взглядом присутствующих, – я буду работать, как и все. Не думайте, что собираюсь тратить время впустую.

Рина почувствовала тяжесть в груди и невольно сжалась, услышав слова Ларисы. Ей стало не по себе оттого, что кто-то просто станет слушать ее откровения ради… самосовершенствования.

Захотелось закрыться, хотя краем глаза она и видела, что остальных это как будто не смутило.

Крайст же оставался спокоен, как лев, продолжал сверкать хрустальным взглядом и мягко улыбаться.

– Мне так приятно, что вы цените мою репутацию, – сказал он, – спасибо. Кто будет говорить следом?

Руку подняла Елизавета.

– Ой, можно я? – Ее резковатый, звонкий голос прошелся эхом по гостиной и застрял в пустом камине. – Я Лиза, и вы не представляете, как я рада быть тут. Я прилетела из Москвы, тоже специально на вашу программу. Вообще не понимаю, почему так мало людей… Но! Так даже лучше – лично для меня.

Крайст хрипло засмеялся, обнажая белоснежные зубы, и поерзал, удобнее устраиваясь в кресле.

– А может, и для меня тоже! – хохотнул он. – Так для какой причины вы здесь?

Елизавета закусила нижнюю губу и пожала плечами:

– У меня есть проблемы с мужчинами, они занимают слишком много места в моей жизни. Хочу как-то разобраться и понять, что мешает мне найти одного и навсегда.