Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар

– А… м-м… против твои не будут?

– Отец точно нет. Ма… чеха у меня ничего такая, ну… женщина.

– А чем они занимаются?

– Она преподаватель. Французского.

– Ого.

Лев пожал плечами.

– С какой стороны посмотреть.

– Чего смотреть? Французский, небось, знаешь.

Лев усмехнулся:

– Ну да. А куда из подводной лодки? А из плохого у нас – отсутствие денег. Зарплата учителя – сам понимаешь.

– А отец?

– Физик. Он, как бы это сказать, изобретатель.

– Ого!

– Как посмотреть, сэр. Как посмотреть.

– Куда смотреть-то? Что плохого в науке?

Сын изобретателя усмехнулся.

– В основном – отсутствие денег. Не мог же я вот так сразу взять и сказать: мой отец – изобретатель-неудачник, потратил на судебные разбирательства всё и оказался в…

– Грустная история.

– Да, вот такая вот история. Сначала все было хорошо, отец даже премию получил от какого-то научного общества. За этот, как его, крошкособиратель.

– За что? – переспросил Федор.

* * *

– За что? – переспросил сын похоронного церемониймейстера.

Дюк перекинул пиджак через плечо.

– За крошкособиратель, говорю. С педальным генератором.

– Вот это да! – Джейк еле сдерживал смех.

– Потом, – новый товарищ двинулся по дороге, – какой-то хмырь подал на него иск: дескать, изобретение вовсе не отца, а его собственное. Пять лет, штук двадцать заседаний. Суд отец проиграл, знакомые показывали пальцем, вот и пришлось искать, куда бы переехать. Дела пошли не очень-то, и один знакомый предложил отцу читать лекции в здешнем университете. Да на них разве проживешь! Если бы не вакуумный ветрогон – ну, знаешь, пыль собирает, – просто не знаю, что было бы.

– Вакуумный ветрогон? Не такая ли это штука, которую по субботам возит от дома к дому старый Айзек Робинзон? «Почистить ковер, избавить от пыли»?

– Ну да, он самый. У отца он еще и окна моет, и карточки фотографические сушит, и шарики надувает.

– Ничего себе! – Джейк сощурился на солнце.

Прилетела пушинка и застряла в ветке бросавшего рваные тени на берег клена. Дюк осторожно ее отцепил и пустил по ветру. Молодые люди поднимались по ступенькам набережной.

– Последние два года мы только и делали, что переезжали, – продолжал Дюк. – Сначала Ажен. Потом Марсель. Потом Квебек. Я даже в школу толком не ходил. Меня учила… в общем, учился я большей частью дома.

– Значит, ты хочешь свой бизнес?

– Осталось решить какой.

– Мне все равно, но если нужен компаньон, он у тебя есть.

– Ты уверен, что не передумаешь?

– Я еще ни в чем не был так уверен.

Федор молчал. Он хотел сказать, что до встречи со Львом у него не было ни одного друга; что он готов ночевать на вокзале; что, трам-тарарам, у него есть мечта, а мечты должны сбываться. Иначе какой в них смысл? Но вместо этого выдавил:

– Да. Решил уехать.

– Да, парень! – усмехнулся изобретатель. – Порадовал мать, нечего сказать!

Федор открыл было рот, но отец Льва его опередил и задумчиво произнес:

– На твоем месте я поступил бы так же.

– Привет-привет! – Дверь в квартиру опять открылась. – У нас гости?

Мачехе Льва было около тридцати пяти – старенькая уже. Но карие глаза блестели, рыжие волосы были уложены простым узлом на макушке, вздернутый нос придавал лицу веселое выражение; большой яркий рот, казалось, постоянно улыбался, зеленая туника струилась вдоль тонкой талии, стройные ноги обтягивали легинсы.

Она вошла в комнату прямо в кедах, бросила рюкзак на диван и вернулась с пластиковым пакетом.

– Вася, я же пошла за солью! Третий раз! Опять забыла. Какая-то мистика.

Изобретатель подошел к искателю приключений, и тот поспешно встал.

– Федор. Друг нашего сына.

– Здравствуйте, – как ни в чем ни бывало поздоровалась мачеха Льва. – Сейчас будем ужинать.

– Да, но… – попробовал вмешаться Лев.

Тут Березкина велела всем не портить ей нервы, пока готовится ужин. Березкин-старший возражать даже не пытался, и они пошли в комнату.