Обретение счастья, или Гравитация автотрассы. Современный военный детектив

Ведь он для них ещё по-прежнему юнец.
Ах, сколько их, не сделав в жизни первый шаг
Домой пришли в солдатских цинковых гробах.

Когда-то он с одной девчонкою гулял,
Дарил цветы и на гитаре ей играл,
И в тот же миг, когда на белый снег упал,
Девчонки той он кровью имя написал.

Разгонит ветер и над Афганом серый дым;
Девчонка та уже целуется с другим,
Девчонка та, что обещала – «Подожду».
Пришла весна, исчезло имя на снегу.

Афганистан, зачем ты парня погубил
Афганистан, ведь до весны он не дожил,
Афганистан, чему же радуешься ты?
Ведь не тебе, ведь не тебе несут цветы.

Шумит сосна, река жемчужная течёт,
А вдоль неё парнишка с девушкой идет,
Идут они и, замедляя каждый шаг,
Вдруг у неё блеснули слёзы на глазах.

Я не могу, я не могу тебя любить,
Я не могу, я не могу его забыть.
И вот она идет по берегу одна,
И вот она уже бросается с моста.

Девчонки милые, мы очень сильно просим вас:
Парней хранить, ведь все они живут для вас.
И вы, и мы любовь умеем посвящать,
Девчонки милые, парней учитесь ждать!

Сценарист Южный, стирая скупую мужскую слезу рукой, выключил магнитофон. Всплеск эмоций заставил его встать с кресла рядом с компьютерным столом и ринуться на кухню, чтобы уничтожить остатки ужина, оставленного умной женой, красивым сыном и сообразительной, золотой медалисткой, дочерью, чья карьера зависела от решения приемной комиссии.

Члены семьи предприимчивого любителя музыки дожидались его приезда на дачу. Договорились встретиться там еще вчера, когда он к своему глубокому сожалению потерял по дороге гостя и давнего друга их семьи, а потом вынужден был вернуться домой, чтобы захватить кое-что из продуктов питания, список которых передала ему перед выездом жена: молоко, творог, сметану, курицу, хлеб. Для снабжения милых его сердцу детей пищей.

Южный отнес магнитофон со своими записями в машину и положил на заднее сиденье. Потом глубокомысленно передумал и поставил рядом с водительским местом. Он сразу забеспокоился о наличных деньгах. Пересчитал, что имелось в загашнике. Удовлетворенный суммой, отправился на авто в сторону местного рынка, поторговаться с продавцами. Купил еще две лопаты и требуемый набор продуктов.

Он залил запасенный бензин в бензобак. Добираться обратно на дачу было жарко и душно. К его великому сожалению все родственники прохлаждались на песчаном пляже около личных частных владений в пригороде. Никто не обратил внимания, когда он привез на дачу в багажнике старенькой, но хорошо сохранившейся Волги, навоз, упакованный в старую скатерть и засунутый в мешок для удобрений, купленный по ходу движения в соседнем конезаводческом хозяйстве.

С большим трудом он выложил груз и, вгрызаясь лопатой в чернозем, закапал вместо тела безработного юриста рядом с цветущей вишней и бочкой для полива удобрения для сада. Усложнив себе задачу, вырыл более глубокую канаву и втиснул туда тяжелый мешок.

Тщательно засыпал яму из кучи прошлогодних сорняков, смешанных с землей. Отставил лопату в сторону. Сверху поставил пустую бочку, которой тут же воспользовались члены семьи, запасаясь водой для полива сада. Выложил все продукты на стол веранды.

– Привез, что просила. Получай. Сложил на столе! – громогласно крикнул Максим Сергеевич, приглашая жену посмотреть на его покупки.

– Иду, иду. Сейчас последний сорняк вытяну, – она ответила ему в тон, разогнулась, одернула платье и, улыбаясь, направилась к веранде, где уже столпились Антон и Инна, пробуя на вкус деревенский творог.

– Зин, ну, как довольна? – поинтересовался он, вальяжно рассевшись в кресле и наблюдая, как женщина убирала все купленные на рынке продукты питания, зная экономические способности благоверного супруга.

– Молодец, то, что надо! – воскликнула она, глядя, как дети руками лазили в пакет с творогом и поглощали его с аппетитом. – В следующий раз только возьми еще ведерко для яиц. Буду пироги к празднику печь по старинному маминому рецепту.

– Да, испеки с клубникой или черешней, – подтвердил он ее тайное желание угодить. – Я тебе привезу шмат сала для жарки. Да и так поедим с хлебом на ужин…

– Я жирную пищу не ем! – произнесла добродушно Инна.

– Она боится поправиться. Сейчас в моде худые манекенщицы, – продолжил развивать тему Антон. – Надо меньше есть или бегать по утрам, овощную диету соблюдать по всем правилам.

– Посмотри на себя! Кощей бессмертный, – Инна нагло стала обзывать родного брата. – Вот тебе бы не мешало мои лишних три килограмма взять. А то, сколько не ешь, все худой… Смотреть противно на тебя!

– Не смотри, кто тебя заставляет смотреть! – Инна сгоряча налила всем по стакану черного кофе, положила в центре стола пачку с сахаром-рафинадом, припасенную Зиной для особо важных случаев, когда надо пополнить запас потраченной на сорняки жизненной энергии.

Каждый из присутствующих взял стакан, обжигаясь, и тут же вернул на место. Перепалка детей между собой продолжалась. Родители смотрели на них, без тени сомнения понимая, что зря родили таких громогласных мучителей, но молчали, ориентируясь, что детям надо высказаться и показать свои умственные способности.

– От тебя девушки шарахаются… – отметила Инна, что партнерши у Антона долго не задерживались, а исчезали по истечении срока его новых мест работы или учебы. – Как ты находишь себе знакомых, поделись опытом? – спросила она, заведомо понимая его нежелание общаться с ней, тем более на тему о личной жизни.

– Мне девушки в гробу снились!

Эта последняя фраза произвела моментально сильный эффект на Зину. Она всполошилась и, отчаянно борясь с жарой, закинув руки за спину, подошла ближе к сыну и сказала с каменным лицом, делая ударение на каждом слове:

– Вот так говорить нельзя, сыночек, дорогой!

– Мам, это я просто так сказал, прости. Больше не буду с ней разговаривать. У нее язык очень длинный! – ответил он, отвоевывая свое пространство рядом с матерью.

– Привез вам магнитофон. Сейчас включу, чтобы не слышать, как вы ругаетесь. А тебе, сынок, обязательно надо послушать, как пели наши солдаты об Афганистане. Что-то с армией у тебя затянулась отсрочка, – проговорил Максим Сергеевич, допивая свой стакан с ароматным напитком и удаляясь в сторону машины, чтобы достать еще привезенный подарок детям с песнями военных лет. – Поучитесь как надо, будете честными людьми как ваши… – он запнулся, вставляя вилку в розетку питания и удаляя оттуда вилку электрочайника.

– Заплатила за квартиру и свет на даче. Долгов нет, – вспомнила хозяйка свои последние расходы. – Идите, позагорайте на солнце, чтобы зимой не болеть простудными заболеваниями.

Сценарист Южный отодвинул пустые стаканы чуть влево и нажал на кнопку play.

Инна и Антон внимательно следили за манипуляциями отца и отошли в сторону, чтобы звук не оглушил их тонкие натуры, преждевременно созревшие и мечтавшие уехать каким-либо образом с родителями на побережье Атлантического океана, куда-нибудь в Лос-Анджелес и сняться в душещипательной мелодраме со счастливым концом. По участку снова разнеслась песня в исполнении самого Розенбаума:

В Афганистане, в «черном тюльпане»,
С водкой в стакане
Мы скорбно плывем над землей.
Скорбная птица, через границу
К русским зарницам несет ребятишек домой.

В «черном тюльпане» те, кто с заданий
Едут на Родину милую в землю залечь,
В отпуск бессрочный, рваные в клочья…
Им никогда, никогда не обнять теплых плеч.

Когда в оазисы Джелалабада,
Свалившись на крыло, «тюльпан» наш падал,
Мы проклинали все свою работу:
Опять «бача» подвел потерей роту.
В Шинданде, Кандагаре и Баграме,