Царский выбор

Поликарп. Так зачем же ты его взял?

Трофим (морщась). Тот прислал, да этот попросил. Ведь не на облаке живем. Приходится порой угождать, кому не хочешь. (Вздыхает.) Я вот тебя тоже с неохотой брал, потому что тебя от Одоевских прислали, а я князей этих терпеть не могу, и челядь их вся такая же. Я даже удивился тогда, что это они заботиться о нас вздумали. А посмотрел на тебя – и взял. И не ошибся.

Поликарп. Спаси Господи, Трофим Игнатьич. Верно говоришь, не ошибся.

В комнату заглядывает слуга.

Слуга. Поликарп Самсоныч, там Божий странник у ворот. Будешь с ним беседовать, или дать хлеба – отпустить?

Поликарп (встрепенувшись). Иду-иду!

Поликарп быстрым шагом идет к воротам. У ворот стоит Василий. Они обмениваются многозначительными взглядами.

Поликарп ведет Василия под локоть к дому Трофима.

Поликарп. Мы Божьим людям всегда рады. Накормим, напоим, премудрости поучимся. (На ухо ему) Далеко ходил, Василий Матвеевич?

Василий. Дальше Тобольска побывал.

Поликарп. Сколько же времени прошло? (Считает про себя, загибая пальцы.) Быстро же ты стал ходить.

Василий хитро усмехается. Поликарп вталкивает его в комнату Трофима, сам располагается в соседней на страже. Заодно сверяет какие-то бумаги, расписки и прочее.

Трофим и Василий обнимаются, целуются.

Трофим. Василий Матвеевич!

Василий (усаживаясь). Ну что братья-лебеди?

Трофим. Как весной разлетелись, с тех пор никого не было.

Василий. Стало быть, я первый. Скоро и остальные слетаться начнут. Жди.

Трофим. Остановишься у нас?

Василий. Нет, я к другу твоему отправлюсь. Я ему давно обещал, и дело одно у меня с ним есть.

Трофим. Вот праздник будет Афанасию Петровичу!

Василий (тихо и сердито). Трофим! Сколько раз тебе было говорено, не называй зазря никаких имен.

За дверью улыбающийся Поликарп прикладывает ухо к щели.

Василий. Мы же оба знаем, о ком речь, и довольно. В Притчах сказано – «остерегайся даже во внутреннем покое твоем». Это что – не к тебе относится, а к кому-то там?

Трофим. Ну прости, прости, Васенька. Это я от радости.

Василий. Как твой сынок, Игнаша, что пишет?

Трофим. Жизнью своей доволен, Господу благодарен. А все не так гладко. Городок-то у них Архангельский, а власть у нас всюду (шепотом) не бесовская, так московская. Всё, что можно сделать, чтоб людям не жилось-не работалось, всё сделают, ничего не забудут. Пишет Игнатка, что всякий раз, как снарядит корабль в Норвегу или в Свевию, не один, так двое с него сбегут и там останутся. Аж до слез обидно. Совсем оскудеет Русская земля.

Василий. Не плачь, не оскудеет. Скоро народ в другую сторону потечет. Сибирь всех примет. А кого надо, сокроет до поры.

Трофим (шепотом). Лютые указы против народа готовятся. Наш князь, и тот сокрушается.

Василий (кивает утвердительно). Мне в странствиях моих порой приходилось ночевать в глухом лесу. Сплю я, а вокруг город шумит. Просыпаюсь, а на сердце радость. Значит, быть тут городу. Будет где человеку и Господа своего вспомнить, и о себе подумать. – Я пойду, Трофимушка. Довольно тебе со странничком беседовать, много их тут ходит, со всеми не наговоришься. (Встает, подмигивает.) А хлеб у тебя невкусный.

Трофим (разводя руками). Ну Васенька!

Василий (лукаво). Тот, что у меня в котомке, все равно слаще, – пойду я.

Трофим. Дорогу до Яузских ворот найдешь? У него дом…

Василий (перебивает свистящим шепотом). Зна-ю. Не знал бы, сам бы спросил.

Трофим. Ну не сердись, родной. Сам ведь говоришь: Бог не выдаст – свинья не съест. (Обнимаются)

Поликарп, кланяясь, провожает Василия до ворот.

5. Утро. Пробуждение деревни, Андрея, Фимы, родителей…

Женские руки вынимают из ларца серьги, ожерелья и другие украшения.

Старое лицо Настасьи Порфирьевны в нарядном уборе.

Настасья. Хватит, матушка Евдокия Никитишна. Куда ты меня, старую, разряжаешь?

Евдокия. А пусть все видят, как мы тебя любим.

Настасья. Ни дать ни взять – боярыня.

Настасья, сопровождаемая мальчиком, несущим корзину, выходит из дому. Андрей и Фима за воротами.

Андрей. Куда это Настасья собралась?

Фима. Ты что, забыл? Свадьба сегодня у ее крестницы.

Настасья (поравнявшись с ними). Ну вы тут смотрите без меня! Чтоб ни-ни!

Медленно удаляется в сопровождении мальчика. Фима и Андрей смотрят ей вслед, потом начинают двигаться в ту же сторону.

Андрей. Там, небось, вой стоит, как на похоронах. – Фим, а почему на деревенских свадьбах всегда плачут?

Фима. Я-то знаю, почему.

Андрей. Ишь ты, какая умная. И что же ты знаешь?

Фима. А вот то знаю, что пойду замуж только за того, кого я люблю. Ну… кого буду любить.