Тишина

Витрина в ночи

Рассказ из книги «Щекотка» глава 9

Вера видела, как Тарас взял телефон, вскользь взглянул на нее, но она не подала виду, что заметила этого. В последнее время он стал хитрить, то подкрадётся к ней в подъезде и, распустив руки, чуть вульгарно прижмет. Но ей нравилось это, другому бы точно разбила нос, но мужу нет. То в лифте, словно на показе, задерет юбку, как будто демонстрирует кому-то ее прелести. А в последний раз, пока ехали в переполненном метро, его ладонь каким-то образом умудрилась залезть под ее свитер и, поднявшись выше, коснуться груди.

Ей нравились эти игры, они доступны только ему и ей, и о них знают только двое, а может… Вера не хотела задумываться, видел ли еще кто-то, а если и так, то что из того.

Она отдыхала, только проснулась. Осенние дни стали короче и от этого хотелось еще немного повалятся в теплой постельке. Тарас вытянул руку с телефоном. Она поняла, что он снимает, но притворилась, что еще спит. Стараясь не шуметь, его свободная рука коснулась ее ноги. «Как это приятно», – подумала она и потянулась. Тарас сразу продолжил, будто только этого и ждал. Ладонь скользнула выше, ушла под одеяло. «Ах», – сказала про себя Вера, следя за его движением, и уже ждала продолжения.

Командировки, что в них хорошего? Тебя вырывают из уютной норки и бросают на растерзание лекторам. И ты слушаешь, слушаешь их часами, днями. От повышения квалификации Вера Степановна не могла отказаться, это ее обязанность. А впрочем, что тут такого. Раньше летала почти каждый месяц, но со временем то ли привыкла к домашнему уюту, то ли уже устала от гостиничных номеров. Хотелось вернуться домой, а не в одинокую постель.

– Вер, я вас приглашаю в кафе.

Он приклеился к ней в первый же день. Нормальный парень, такой же, как она командировочный. Только он перепутал ее с кем-то, подумал, что она готова оторваться и покувыркаться с мужчиной. Вере это было безразлично, кто он ей, да и зачем. Как только он предложил пойти в кафе, она сразу вспомнила мужа, будто он рядом и с интересом наблюдает за ее реакцией.

Тарас всегда безмолвно присутствовал где-то в ее сознании. И чтобы она ни делала, то ли в своем кабинете, то ли в зале менеджеров, он всегда был с ней. Кажется, она игралась с ним, дразнила, говоря тем самым, смотри, что я могу, а ты промолчишь. И он молчал, фантом мужа то испарялся, то возвращался. Порой с осуждением смотрел на нее, а иногда с большим любопытством, как бы подталкивая Веру продолжить.

– Хорошо, – согласилась она на кафе, почему бы и не поужинать.

Но дальше дело не пошло. Она захлопнула перед носом Макса дверь, он что-то там еще пробубнил, Вера улыбнулась, посмотрела назад, но через минуту забыла про него. Уже темнело, еще несколько недель, и в восемь вечера будет темно как ночью. Ей не хватало света, простора и этого голубого неба.

Вера подошла и отдернула тяжелую штору. Огромное окно от пола до потолка, как это здорово. Но день гас, словно керосиновая лампочка, еще немного и зажгутся фонари. Она посмотрела на прохожих, которые брели по бульвару. Тут в основном приезжие, куда им спешить, они глазели во все стороны. Чьи-то взгляды на секунду остановились на ней, но тут же ушли в сторону.

– Что это? – спросила себя Вера Степановна и приложила ладонь к груди.

Это ощущение щекотки, интриги, хулиганства, дозволенности на грани фиаско. И сердце тук-тук, громко оповестило, что уже пора.

– Что? – не понимая своих чувств, Вера еще раз посмотрела на прохожих.

«Хитрец», – подумала Вера, следя за руками Тараса, а его ладонь скользила все выше и выше. Но она спала, вернее, делала вид, что сладко спит. Он коснулся ее бедра. «Мммм…» – промычала про себя она. Мужская рука немного погладила ее бархатистую кожу, а после осторожно стала приподнимать краешек одеяла.

«Что он задумал?» – скользнула мысль, а сама, стараясь не улыбаться, взглянула на себя со стороны. Рука еще чуть выше приподняла одеяло, появилась коленка. Еле заметная истома, хотелось потянуться, но она продолжала терпеть. Тарас замер, чего-то ждал, но через несколько секунд потянул в сторону одеяло. Чуть прохладный ветерок коснулся ее животика. Опять секундное замешательство, и вот одеяло легло радом с ней. Вера привыкла спать с мужем раздетой, зачем напяливать тряпки, когда рядом такой мужчина.

Он делал это осторожно, боясь разбудить ее. «Хитрец», – опять подумала она и продолжила игру. Стараясь не потревожить ее сон, он перевернул Веру на спинку. В животе сразу заурчало, а в груди все запело. «Как приятно», – думала она, разрешая ему погладить ее животик, а после…

Кто-то опять посмотрел на нее. Наверное, ее окно светилось как светлячок в черном небе и манил их взгляды. В груди что-то екнуло, и появилось ощущение далекой щекотки, предвестницы необдуманных ее поступков.

– Последний раз, – тихо произнесла она и задумалась над своими словами. – Нет, пора заканчивать с этим… Но… – она отвернулась от окна, подошла к столику и включила настольную лампу. – Нет, – еще раз сказала Вера Степановна и пошла в коридор.

По пути она выключила верхний свет, он ее стал раздражать, будто и правда в витрине магазина, а она – живой манекен.

– Последний раз, – тихо произнесла Вера и на ходу расстегнула бледно-розовый пиджак.

Униформа – это не красота, а необходимость. Ее носят все, продавщицы, полицейские, стюардессы и врачи. Она не исключение, корпоративные правила. Вера была не против, и в этом можно найти свою прелесть.

Вера аккуратно повесила пиджак на плечики. Стараясь не смотреть в окно, прикоснулась к пуговицам блузки. Секундное замешательство.

– Последний раз, – а у самой уже играло воображение, и эта ощутимая в груди щекотка. Еще несколько минут и тогда…

Ее пальцы расстегнули первую пуговицу. Шаг сделан, осталось закончить. Подойдя к зеркалу и смотря на свое немного растерянное лицо, Вера стала расстегивать пуговицу за пуговицей. Спустя минуту она будто о чем-то думала, блузка, как и пиджак, были аккуратно повешены в шкаф.

Ей некуда спешить, день закончен, осталось только завершить его. Пальчики коснулись юбки, ладонь скользнула по бедру, словно расправляя складку. Вот пуговица на поясе. Громко зашуршала молния. Щекотка усилилась, и где-то совсем рядом послышались голоса. Кто-то постучался в дверь.

Вера Степановна, ступая босыми ногами, подошла и спросила:

– Кто?

– Вер, может мы…

– Макс, встретимся завтра. Я уже устала…

Она не хотела ему объяснять, почему закрыла дверь и оставила его надежды на обочине. Ей он не интересен, что от него она может получить? Совсем ничего. Пальцы коснулись пуговицы на поясе, слабое напряжение, пуговица выскользнула из петельки. Неожиданно юбка упала на пол. Она переступила через нее, нагнулась и, взяв в руки, пошла к креслу.

– Вер… – донесся затихающий голос Макса.

Она отвернулась от двери и, подойдя к столику, еще раз посмотрела на свое отражение. «Что в нем не так?» – думала Вера, рассматривая свое лицо. Глазки сияли, словно выиграла приз. А эта улыбка, что она говорит? Опять щекотка в груди, она так близко подкралась, что стало трудно дышать.

Вера выпрямилась, пальчики коснулись шелковистой ткани лифчика. Почему-то не очень любила кружева, а бронированные чашечки, которые выглядели как рыцарские доспехи, даже ненавидела. Все должно быть нежным, продолжением твоего тела. Вот и лифчик у нее был таким же, нежным и тонким как ее кожа.

Маленькая застежка спереди, слабое нажатие пальцем, и створки разошлись, грудь тут же осела.

– М… – не выдержала Вера и тихо промычала.

Соски стали сжиматься. Она специально не смотрела на них, а продолжала рассматривать свое отражение в зеркале.

– Почему? – спросила Вера себя. – Почему я это делаю?

Она знала, что ее видно с улицы, но только не знала, смотрит ли кто-то на нее. А важно ли это? Грань, один шаг, и ты упадешь. Ощущение неизбежного, пока ты его контролируешь, но… Вера всегда боялась этого «но», поскольку сама не знала, что за ним может последовать.

В груди все заныло, даже стало больно. Но ведь именно этого она и хотела добиться, а после… «Что после?» – спросила себя и сделала шаг назад.

Тарас продолжил начатое. Он хоть и старался перевернуть ее осторожно, но получилось неуклюже. Тело выкрутилось, словно тряпка, которую решили отжать. Но Вера не подала виду, что ей неудобно. Теплая рука мужа потянула ее за плечо. Она сама незаметно ему подыграла, чуть пошевелилась и тут же легла на спину. Хотелось открыть глаза и, улыбнувшись, посмотреть в объектив.

Он снимал и делал это уже не первый раз. Вера не видела этих записей, нет привычки рыться в чужом телефоне. «Но зачем они ему?» – подумала она и представила себя, как сейчас выглядит.

Рука мужа коснулась груди, и пальцы чуть сжали ее. Хотелось охнуть, но Вера промолчала. «Не сейчас, рано», – говорила сама себе. Он гладил ее тело, плечи и бедра. Пальцами прикасался к голому, как у юной девочки, лобку. Почему-то Вере хотелось быть такой незащищенной, наивной и даже легкодоступной.

Она никогда не была проституткой, но могла представить вульгарные позы, от которых кровь в жилах застывала, а на душе становилось мерзко, отвратительно. «Но что тут такого?», – пока он играл ею, спросила она себя, давая возможность его рукам раздвинуть ее ноги. «Что такого? Тело, всего лишь тело, но…», – опять «но». Вера чуть напряглась, когда пальцы Тараса пошли ниже…

Вера Степановна сделала шаг назад и легко сняла с себя бежевые трусики. Тук-тук, тук-тук, как метроном отсчитывало время ее сердце. Подошла к столику и бросила их на поднос со стаканом. Остался последний штрих, ее хвостик. Она уже хотела снять резинку, но передумала. Тук-тук, уже с надрывом барабанило сердце, и в груди все ныло, ныло. Это была не боль, а настоящее наслаждение. Вера стояла и не шевелилась, она оттягивала время. Смотрела на отражение обнаженной женщины в зеркале и в душе улыбалась ей.

– Последний раз, – еще раз повторила она, глубоко вдохнула и повернулась лицом к окну.

Что там? Уже стемнело, глаза с трудом привыкли к уличному полумраку. Оранжевый свет фонарей вырвал из пустоты несколько фигур. Опять эта щекотка в груди, она ее доканывала. Вера посмотрела в глаза какому-то пожилому мужчине. Он стоял в стороне и внимательно наблюдал за ней. Сколько он в своей жизни видел женщин? Десятки, сотни или только одну любимую? Вера повернула голову. Еще один взгляд смотрел на нее. Юнец притаился за скамейкой, что стояла в тени.

Тук-тук, сердце надрывно билось, но Вера делала все не спеша, будто ее это не интересует. Она вытянула руку, коснулась шторы и медленно повела ее в сторону. Тук-тук, сердце готово было взорваться, а эта щекотка, ах, как она ее доводит.

– Ах, – как только внешний мир был закрыт, громко произнесла женщина. – Нет… – она хотела еще что-то сказать, но не успела.