Что там?

– Ведущий накропал…

– Фи… пусть что хочет то и говорит, я со всем согласна.

– Но…

– Даже читать не буду, ты у нас самый умный, вот и разберись, а мы пошли…

– Куда? – удивился юноша и нехотя взял бумаги.

– Отдыхать.

– Я тоже хочу.

– Нет, милый, ты еще не мой муж, мы с Юлей еще немного пошепчемся, – и девушки убежали к себе в комнату.

Мальчик смотрел, как дышит его мать, как поднимается грудь и медленно опускается.

– А как я родился?

– Ну… – женщина протянула, на несколько секунд замолчала, подбирая правильные слова, а после продолжила. – Ты лежал у меня в животе словно рыбка…

– Серьезно?

– Ага, точно-точно, словно рыбка. Ты рос, кушал, спал и пинался, и вырос вот таким. – Женщина подняла руки и показала, какой у нее был огромный живот.

Вадим уже знает, что это такое, видел. В соседнем подъезде живет женщина, как ее зовут он не знает. Еще весной она ходила нормально, а после заметил, что живот у нее стал расти, а к осени вообще стал таким огромным, словно арбуз проглотила.

– Не… – как-то недоверчиво произнес он.

– Да-да, именно такой ты и вырос.

– И как же я вылез оттуда?

Мальчик сел и посмотрел на свою маму, прикинул размер живота и, скривившись, подумал, что мама все же шутит.

– Ну…

Она хоть и взрослая женщина, но ее воспитание было жестким, пресекались любые разговоры, связанные с телом и уж тем более с родами или сексом. Ее лицо невольно покраснело, как будто сделала что-то неприличное, но она должна была объяснить сыну, как это происходит.

– Понимаешь, у женщины там, внизу, – она робко вытянула руку и указала пальчиком в низ живота, – есть дырочка, – мальчик молчал и внимательно посмотрел в направлении пальца. – Когда ребенок созревает, он начинает двигаться вниз и дырочка раскрывается.

От этих слов глаза мальчика расширились, он внимательно посмотрел на купальные трусы мамы и мысленно представил дырку. На лице появилась одновременно гримаса ужаса и любопытства.

– Там… – и его палец чуть коснулся бугорка под тканью.

– Нет, чуть ниже, между ног, – от этого движения, на душе стало сразу легко. – Именно оттуда ты и появился на этот свет.

– А сейчас она есть? – мальчик наклонил голову набок и постарался сквозь ткань хоть что-то рассмотреть.

– Да, есть, но она стала маленькой, ведь ты был такой толстый. А вот Светина мама, она рожала не так.

– А как?… Еще есть дырка?

– Нет, ей просто разрезали живот вот тут, – и женщина, не поднимая панамы, провела указательным пальцем по краю купальных трусов. – Аккуратно достали, а после зашили.

– А почему? У нее нет дырочки? – мальчик имел в виду дырочку, через которую сам родился.

– Есть, но девочка перед родами развернулась головкой не вниз, а легла поперек, поэтому врачи решили лучше разрезать.

– Больно?

– Да, но это не так страшно. Главное – Света здоровая и ты с ней учился до пятого класса.

Мальчик опять наклонился и осторожно коснулся пальцем на чуть выпирающий бугорок. Женщина знала, что сын давно уже пытается разобраться, что к чему. Природа сотворила людей такими и тут нечего стыдиться. Она с ним до первого класса мылась вместе, а после заметила, как он стал чуточку стесняться ее.

Сын опять коснулся пальцем лобка, он прекрасно знал, что такое девочка и мальчик, но почему-то еще не мог разобраться. Женщина, не поднимая головы, вытянула руку, ладонь легла поверх купальных трусов. Она замешкалась, рука ушла в сторону и, пальцами подцепив тесемку, потянула ее. Бантик с легкостью развязался, то же самое она сделала и с бантиком на другой стороне бедра. Убрала руки и просто стала ждать.

Где-то около палатки села птица и громко зачирикала. Было слышно, как ее коготки прыгают по столику, что стоял под деревом. Она то попискивала, то опять начинала чирикать. «Нашла, наверное, крошки», – подумала женщина и мысленно вернулась к сыну.

Мальчик сидел в нерешительности. Он впервые видел свою маму такой родной и в то же время чужой. Сердце почему-то застукало словно молоток, что вбивает гвоздь. Осторожно коснулся тесемки, приподнял ее и опустил, опять сердце тук-тук. Выглянул пяточек незагорелой розовой кожи, опять тук-тук. Он осторожничал, чего-то боялся, но любопытство толкало вперед. Пальцы коснулись тесемки и медленно потянули ее на себя.

Вадим запомнил это момент на всю жизнь. В нем что-то проснулось, это было уже не любопытство, а что-то иное. И когда он смотрел на свою Ларису, то видел в ней мать, женщину-загадку, женщину-тайну, женщину, которую он любил.

«Скорей бы уж эта свадьба, как все надоело», – подумал Вадим и, взяв кипу листов со сценарием, ушел в зал читать. А девчонки в это время визжали и смеялись, шушукались и опять смеялись.

Как интересно (глава 8)

– Сперва хотела вот его выбрать, – раздетая девушка подошла к манекену, на котором было надето свадебное платье.

Гладкая ткань, на нем отсутствовали кружева, крупный рисунок цветов, они поднимались от земли к самой талии. А от груд, там, где крепилась зелено-голубая брошь, уходили за спину две ленты. Они так необычно подчеркивали грудь, словно невеста хотела улететь. За спиной ленты соединялись такой же брошью, что и на груди, а после расходились в стороны, словно широкий хвост. А между ними опять рисунок цветов.

– Красиво, – сказала Юля и обошла манекен со всех сторон. – А почему не выбрала? Ты была бы в нем бесподобна. Я такого не видела.

– Оно красивое, но какое-то простое.

– Но в этом и прелесть, нет ничего лишнего и все смотрят на тебя.

– Не искушай, я и так вся в сомнениях, – девушка вильнула своей попкой и нагнулась, чтобы лучше рассмотреть рисунок цветов. Выпрямилась, уперлась руками в бедра и, наклонив голову набок, утвердительно сказала. – Нет, оно мне не идет. Идем, – и, взяв подружку за руку, повела в другой зал.

Уже было поздно. Салон закрылся, поэтому будущая невеста могла себе позволить походить по залам и померить наряды.

– Стой, иди сюда, – позвала Юля подружку.

Платье выделялось среди остальных розовым бантом. Почему невесты выбирают белый цвет? Как символ чистоты, непорочности? Девушка обошла манекен, и рука скользнула по полупрозрачной юбке. Воздух. Вот что ощутила Юля от этого прикосновения. Платье было свободным и легким, словно пух, что вылетел из подушки и теперь медленно опускался на землю.

Она закрутилась на месте, словно уже примерила его на себя, юбка поднялась, оголив ее коленки.

– Может примеришь? – предложила Лариса.