Море, тайны и русалочий дневник

– На море хочу. Хвосту волю дать.

– Ну ладно, – протянула Клара. – Я с тобой.

Что нас удивило на пляже, так это количество народу. Кто бы в конце марта полез в воду в Питере? Там пляжик возле Петропавловской крепости заполняется народом только летом. Нет, моржи, конечно, круглый год купаются, но большая часть их принадлежит к русалочьему народу. А здесь люди просто гуляли, кормили лебедей, радовались выглянувшему солнышку.

Напряжение Славика, судя по всему, достигло предела при виде всей этой толпы, и он выбросил банку в урну, стоявшую там, где кончается асфальт и начинается песок. Затем резко зашагал в сторону воды.

– Мы же говорили о море, – возмущённо зашептал Леонид, догоняя оболтуса.

– Нечего экологию нарушать, – буркнул Славик.

Я тоже настигла его и уже хотела сказать, что фраза эта какая-то неправильная, что по-русски так не говорят. Но взглянула на лицо предполагаемого оппонента и решила, что лучше его не поправлять.

– И вообще, я вымыл банку с мылом в гостинице.

– Как вымыл? Она же картонная, – пролепетала я, подстраиваясь под быстрые шаги.

– Ничего. Выдержала. А после я брал её только платком.

– А на картоне остаются отпечатки?

– Не знаю. Меня пугает собака. И почему у русалов запах более сильный, чем у обычных людей?

– Потому что мы генетически по-другому устроены, – с заумным видом пустился в рассуждения Леонид. – Мы умеем менять ноги на хвост. Мы…

Славик убийственно на него зыркнул. И вправду. Вопрос-то не требовал ответа. Он должен был зависнуть в воздухе, а потом развеяться под лёгким ветерком.

Мы подошли к воде. Славик сбросил куртку. Представители русалочьего народа менее чувствительны к холоду. Они не носят перчаток и шапок даже в сильные морозы. А куртки нужны, чтобы не выделяться из толпы.

В Питере, вздумай мы раздеваться на набережной Невы в это время года, то заслужили бы странные взгляды. А здесь кое-кто даже купался.

– Вы чего удрали-то? – подошла Клара. – Настолько не терпится?

– Представь, по хвосту соскучился, – буркнул Славик, стянул джинсы и бросился в воду.

– А когда мы в школу отправимся?

Нам всем уже исполнилось двадцать лет. Если бы были людьми, то учились бы в институте. А у русалочьих любое учебное заведение называется школой.

– После. Всё после, Клара, – ответил Леонид и отправился за Славиком.

Я пошла следом. Заплыла подальше, стянула купальник, намотала его на руку, чтобы не потерять, и выпустила хвост.

Удовольствие от пребывания в воде нарушалось мыслями о чёртовой коробке чипсов. И я не смогла насладиться Чёрным морем по полной программе. Хотя и пыталась.

Минут через сорок Леонид предложил выходить. Славик согласился:

– Пока наши шмотки не спёрли.

– Если уже не спёрли, – подала голос Клара тем же ультразвуковым способом.

– Любитель переть чужое плавает вместе с нами, – не удержалась от колкости я.

Берег, впрочем, встретил нас другим известием. Вещи лежали на месте. А вот возле урны толпились люди в форме. И знакомая нам собачка. Свежепомытую гостиничным мылом банку извлекли наружу.

Увидев это, Славик собрался было вернуться в море и уплыть в Турцию, но мы с Леонидом повисли на нём с обеих сторон.

– Веди себя естественно, – прошипела я. – Как они быстро. Ведь только что были на вокзале. Разве такое возможно?

– Она за мной пришла. Запах русала. – Мне показалось, что Славик сейчас разревётся.

Клара косилась на нас подозрительно, но, похоже, ещё ни о чём не догадывалась.

С пляжа мы ушли спокойно. Не знаю, как там с запахом, но собачка глядела в другую сторону. Люди в форме обсуждали что-то своё. Славик, повинуясь нашему с Леонидом приказу, натянул маску безразличия. То есть попытался натянуть. Паника ретиво теснила безразличие.

?

На следующее утро мы с Леонидом сидели в кафе возле гостиницы и пили кофе. Оба невыспавшиеся. Я полночи вертелась в ожидании того, что коридор заполнится шумом шагов и Славика арестуют. А Леонид не спал, потому что Славик ожидал того же самого, расхаживал по номеру и постоянно выглядывал в окно.

– Сегодня нужно обязательно появиться в школе, – проговорил мой сотрапезник и зевнул.

Вчера мы не наведались туда опять же из-за Славика. Он не собирался и носа казать на улицу. Клара так возмущалась, что пришлось поставить её в известность о происходящем.

– Да, нужно, – вяло отозвалась я.

В другом конце зала за столиком сидели две женщины. Тоже пили кофе и негромко беседовали. У русалов слух куда острее, чем у людей. Обычный человек не услышал бы ни слова с такого расстояния. Но мы с Леонидом разбирали отдельные фразы.

– В эту муку даже запах добавили для собаки… показательный арест наркокурьера… комиссия из Москвы прибыла… а ему в туалет приспичило, живот скрутило… учения… банка пропала… комиссия ничего не понимает… мы в шоке… нашли в другом районе… как объяснять?

Леонид быстрее проанализировал услышанное и негромко засмеялся. Я сообразила секундой позднее и захохотала. Женщины повернулись в нашу сторону.

– Давай рассказывай дальше, – изобразила я, будто Леонид меня очень веселит.

– Полагаю, не стоит говорить Славику, – тихо проговорил собеседник. – Он так потешно представляет себя в тюрьме.

– В тюрьме русал не выживет, – серьёзно ответила я. – Долго без воды.

– Да какая тюрьма? Он всего лишь прихватил банку с мукой.

– Чужую банку.

– Вот собачка расстроилась.

– Она не расстроилась. Она отыскала. А ты не смог отличить муку от …

– Я и не проводил анализ.

– Признайся, ты испугался.