Море, тайны и русалочий дневник

Клару я увидела в одной из комнат. Дверь оказалась распахнута. Соседка сидела спиной ко мне и над чем-то смеялась с незнакомыми девчонками. Она общительная. Быстро обзавелась здесь подругами. Я прошла мимо. Не хотелось отвлекать. Да и на разговор тоже силы найти надо. А они временами в большом дефиците.

Я спустилась вниз. Как ни странно, в гроте никого не оказалось. Царила поразительная тишина, только где-то капала вода. Грот освещался одним факелом, торчащим из держателя на стене. Потолок и дальние стены тонули в темноте. Возможно, мне стало бы даже несколько не по себе. Я впервые оказалась здесь одна и в такой тиши. Но желания пугаться сейчас не нашлось. Я скинула одежду и, плюнув на купальник, упала в воду. С удовольствием отпустила на свободу хвост. Положила локти на каменное ограждение, опустила голову на руки и закрыла глаза. Хвост медленно колыхал солёную воду. Меня никто не беспокоил, и уже навалилась дрёма, как вдруг в неё вклинился женский, высокий, малость противный голос.

– Как быстро меняются нравы. В моё время русалка не могла себе позволить погрузиться в воду совсем голой. Что, впрочем, всегда потешало морских дев. Зато здесь ничего не изменилось. Разве что раньше обычно зажигали три факела. Или времена нынче на земле совсем трудные? Ах, как давно я не посещала землю…

Я разлепила глаза и медленно повернула голову в сторону, откуда доносился голос. Над водой, там, где свет факела почти рассеивался, висело ярко-оранжевое нечто. Оно состояло из хищного лица морской девы, длинных тонких рук с перепонками между пальцами, призрачных волос двухметровой длины, не испуганных расчёской, и… ног, также с перепонками. Ноги менялись на хвост, затем возвращались обратно. Странно. Если это призрак морской девы, то ног у неё появляться не должно в принципе. А если – русалки, то совсем ни к чему перепонки. Да ещё оранжевый цвет… я никогда раньше не слышала о существовании подводных привидений такого оттенка. Надводных – тем более. Однако в том, что яркое пятно являлось призраком, сомневаться не приходилось.

От неожиданности и переизбытка чувств я едва не помянула Ёшкина кота. Но вовремя прикусила язык. Этих котов в Скале обитает так много, что даже примерное количество не прикинуть. Брякнешь в разговоре, и сразу с десяток явится. Они на такие вещи реагируют. В питерской школе проживал только один представитель семейства Ёшкиных. Любимец Антипа Евсеича. Тот кот уже давным-давно находится в преклонном возрасте, потому и не часто умничает. Больше спит. И лишь изредка цитирует Конфуция или Лао-цзы. Здешние же коты не могут пройти мимо, не дав совета. Или другими способами демонстрируют свою разумность. Конкуренция у них немалая. Коты всячески доказывают свою сметливость. Меня пока игнорируют. Случается, оценивающе оглядывают. Но жить пока не учат. Поминать их тем не менее не стоило.

Однажды, недалеко от грота, я наткнулась на кошку с котятами. Писклявых комочков насчитывалось восемь штук, и все они в тот момент учились говорить. Ох и гомон стоял! Вот так ляпнешь, не подумав, все и примчатся.

– Ой, – выдохнула я. – Как красиво! Цвет. Я про цвет.

– Спасибо, – оценило мой комплимент привидение. – Да. Цвет у меня исключительный. Такой же исключительный, как и моя былая жизнь.

Оно… или она («Это всё-таки женщина» – запоздало, по причине тяжёлой от болезни головы, определилась я) подлетела ближе, уселась на край грота и свесила ноги-хвост в воду.

– Знаешь, некогда всё было иначе. А чем сейчас живёт Скала? Мне говорят, что мир меняется стремительно, и так интересно узнать… но я редко выхожу на берег. Да и то лишь в один город. Иногда я разговариваю с ныне живущими морскими людьми. Они, правда, не жаждут общения. А с умершими разговаривать… так они и сами ничего не знают. И совсем не хотят. Обычно, когда умираешь, то теряешь интерес к происходящему. Ну, ты понимаешь.

Я отрицательно покачала головой. Яркий оранжевый цвет резал глаза. Пришлось слегка прикрыть их.

– …многие и теряют. Да почти все. А я не такая. Я всегда отличалась от прочих. Мне всё-всё интересно! Недавно вернулась из Индийского океана. Изучала затонувшие города. Там есть целая пирамида на дне. С порталом, как водится…

Она говорила много и быстро. Половину я не понимала, за второй просто не успевала уследить. Какие-то колонны, странные переходы, секты подводных жителей. Минут пятнадцать оранжевая дамочка отчаянно жестикулировала и извергала фонтаны красочных воспоминаний. Потом вдруг на мгновение замолчала, по всей видимости, пыталась подобрать нужное слово, и тут я вставила:

– А почему у вас хвост? И… ноги? И хвост?..

– Это? Долгая история. Да неужели же ты не знаешь? Я думала, всем известно… а, вспомнила, как называется…

Она начала рассказ о своём знакомстве с подводными долгожителями у берегов Новой Зеландии. Он оказался бы даже интересным, если б я ощущала себя способной цепляться за нить повествования. Прошло ещё приблизительно с полчаса. Я чувствовала, как тело напитывается силой, скрытой в воде. Неизменные тоже считают, что вода может многое дать организму, забрав взамен негатив и болезни. Потому столь многие из них любят купания. Когда нет возможности опуститься в водоём, они принимают ванну или душ. А нам необходимо столько воды, чтобы имелась возможность если не пуститься в дальнее плавание, то хотя бы хорошо вымочить хвост. Душа для этого явно недостаточно. А ванна… сошла бы за неимением, но хвост велик, поместить в скромную посудину достаточно сложно.

Я почувствовала себя много лучше. Решила, что пора возвращаться в кровать. Осталось хорошенько выспаться, чтобы завтра быть огурцом. Я открыла рот, чтобы перебить говорливое привидение, и тут поняла, что она меня о чём-то спрашивает:

– Ну так как? Поможешь?

– Ой, – растерялась я, – неужели смогу?

– Конечно! Всего-то нужно разыскать моих праправнуков. Их должно быть сейчас очень много. В прошлый раз… ах, прошлый раз… лет двадцать назад… ну, так и ладно. Я тебе два месяца дам. Прилечу сюда… что у нас будет через два месяца?

– Июнь, – ответила я, тщетно пытаясь понять, чего оранжевая от меня требует. Глаза даже заболели, так внимательно я на неё уставилась.

– Прилечу сюда в июне. Двадцать первого. Под солнцестояние. Тебя устроит? Два месяца – приличный срок. Ты обязательно что-нибудь разузнаешь.

Я не стала говорить, что до двадцать первого немногим больше двух месяцев. И вообще, зачем что-то объяснять явно сумасшедшему привидению? Проще проститься и забыть.

– Ну да. – Я ограничилась кивком и уже собралась вернуть себе ноги да выбраться наружу, но тут со стороны лестницы донеслись голоса. Судя по всему, разговаривали мальчишки. Я не сразу узнала, что в Скале располагается ещё и детская школа. В самых верхних ярусах. Все, кому нет восемнадцати, там и живут. У них имеется, правда, свой выход в море. Чуть южнее. Но ведь не запретишь нашим гротом пользоваться.

– Отлично, – обрадовалась сверх меры яркая дамочка, – или, как сейчас у вас говорят, о-кэ-э-эй! Ну, я полетела. Встретимся здесь же вечером двадцать первого.

Она сорвалась с места и устремилась в тоннель. Тоже странно, могла бы и сквозь камень. Я посмотрела вслед. Некоторое время оранжевое пятно, всё уменьшаясь, скользило по ровной глади воды, а потом исчезло. Тут же в гроте объявились трое ребят лет тринадцати.

– О! Привет спасателям лётчиков! – завопил один из них.

Я поморщилась. Как так? Даже эти меня в лицо знают. А я их первый раз вижу.

Они поскидывали одежду прямо под ноги и друг за другом прыгнули в воду. Трижды поднималась туча брызг. А голоса ещё долго отражались от стен тоннеля.

Но я уже выбралась. Вздохнула, осознав, что забыла полотенце. И решила дать себе время немного обсохнуть. Силы почти вернулись. Это не могло не радовать.

Запись 4. Разъясняющая

15–22 апреля

КЯ честно собиралась забыть о встрече с привидением, но почему-то говорливая субстанция цвета стоп-сигнала не шла из головы. Преподаватели загрузили меня работой. Как выяснилось, нужно написать три реферата и основательное эссе о флоре и фауне Чёрного моря. Я углубилась в книги, но то и дело возвращалась мыслями к странной беседе. Поэтому через несколько дней надумала позвонить в Питер, маме.

Связь в Скале фурычить наотрез отказывалась. Все, кому требовалось позвонить или воспользоваться Интернетом, откладывали эту задачу до посещения города. На набережной располагалось несколько кафешек, хозяевами которых являлись представители русалочьего народа. Туда наши отправлялись заряжать гаджеты, словить вайфай или просто посмотреть телевизор. Матч там какой…

Проблема лишь в том, что от Скалы до города пилить и пилить. Также далековато и до ближайшей остановки, где можно сесть на маршрутку. Да и просто нормальная тропа, я уж не говорю про асфальтированную дорогу, совсем не рядом.

Некоторые добирались до города вплавь. Одно из питейных заведений, коим владел русал Тихон, буквально нависало над морем. В воду уходили мостки. На них в жаркие дни даже столики стояли. Можно выбраться как ни в чём не бывало из моря, а переодеться уже внутри кафе. Одни брали одежду с собой, плотно запаковав в пакет. Другие оставляли в специальной комнатке в глубине заведения. Кафе носило многозначительное название «Смеющийся дельфин». Возможно, Тихон тоже пытался спасти лётчика.

Правда, всё-таки имелось в Скале одно местечко, где мобильник находил-таки палочки, позволяющие предположить, что связь существует. На самом верху (по меркам неизменных требовалось подняться на высоту этажей в тридцать пять), рядом с библиотекой, находилось нечто вроде балкона. Открытая площадка в поднебесье, окружённая каменным бортом. Там можно дышать свежим воздухом или мокнуть под дождём, и никто с моря не увидит.

После лекций я сразу направилась туда. Просто поленилась делать круг и заносить в комнату сумку с книгами. Теперь она оттягивала мне плечо и звала вернуться. Но я твёрдо вознамерилась услышать голос мамы. По пути на самый верх я снова заблудилась пару раз. Но так как ни одного заботливого Прохора не встретилось, пришлось отыскивать дорогу самой. Мимо проносились только какие-то дети. Они махали руками в разные стороны в ответ на мои просьбы указать направление.

В итоге я нашла библиотеку. И балкончик. На нём гулял ветер, в дальнем углу беседовали двое незнакомцев в красных куртках. Они смеялись над чем-то своим, а я, понадеявшись на устойчивый сигнал, набрала номер.

– Ну как ты, дорогая? – отозвалась мама и сразу начала интересоваться всем, что у меня происходит.

Я подробно отвечала, затем долго выслушивала мамины новости, потом вспомнила, что вот-вот сядет батарея, а доплыть до Тихона я собираюсь не раньше ближайших выходных.

– Мама, мам, подожди, – прервала я её рассказ о недавней буре в Финском заливе (а он обещал оказаться интересным), – я позвоню тебе в воскресенье. А сейчас скажи, пожалуйста, ты что-нибудь слышала об оранжевых подводных привидениях?

– Оранжевых? – озадачилась мама. – Не припомню. Или… вроде есть легенда…

Но толком она ничего не вспомнила, а сильный ветер тиранил моё, хоть и крепкое русалочье, но всё же прикрытое лишь лёгкой тканью блузки, тело.

Я попрощалась, обратив внимание на то, что батарея практически на нуле, и сунула телефон в задний карман джинсов.

– Её зовут Миранда! – крикнул мне один из краснокурточников.

– Кого? – опешила я, присмотрелась и поняла, что мальчишки – близнецы.

– Рыжую тётку-привидениху.

– Ага, – вмешался второй. – Миниверанда. По-другому её зовут. Зачем она тебе? Её уж лет пятьдесят никто не встречал.

– Да так, – почему-то уклонилась я от ответа. А ведь можно было у парней всё и выспросить. – Курсовик пишу.