Капсула времени. Книга первая

как то что в жилах кровь твою несут…»
но слезна в том что часть России где-то
что из платанов каплет сок березы
что русской песне ни полей раздолье
ни половодье рек ни неба синь
и в чувстве том что рождена поэтом
я утепляюсь в ренуаре розовом
в крестьянский ватник самой русской доли
и говорю Парижу: не проси…

Эвакуируй

– когда оркестр играет тяжело
шелк дирижёрова платка взлетает
одно усилие – тоже полечу
летящей легче…
но станут ли приветствовать: шалом…
найдется ли в Арабии эттали
держать меня в том состоянии сна
который лечит…
из миллиарда дышащих людей
мне лишь твое дыхание ответно
я им чужая я тебе своя – эвакуируй…
пока их бог потворствует беде
как дирижер сурдирует балетно
подбрасывая шелковое Я платка над миром…
зачем он так измучился со мной
в оркестре кучно бездарей собравший
пишу-дышу а он кишмя-кишит войной уродлив
звук уловимый – то сирен сонар
то стоны от обстрелов пострадавших
играйте легче! ибо для души а не орудуя…
спроси: ты как? боюсь сойти с ума…
с него взыскав молящих и погибших…
он с двух сторон… на чьей упал платок
и кто поднимет…
когда литвак играет ассалам
поднявший – легкость бренную обрящет
тогда в оркестре и араб – литвак
и миру имя: мир… но все не так
и будет все не так в существованьи
бездарен он играет тяжело
никто не гений…
никто не слышит: ближнему – восток
и дальнему восток как на диване
мыт в Иордане танковый шелом
всех поколений…

Нечаянно

ее хватило для последних слов произнесенных
век уходил ресницами обняв зрачок застывший
так солнце закрывает полосой вершин сосенок
уже не видно но сияет нимб рассвета выше
и не земле предписано хранить и упокоить…
распорядилась: утолить огню сакральный голод
греховна ли что ляжет на граните почти ликуя
а не под ним прозекторам открыв скелетик голый…
и я вдохнула пепел Лили Брик носимый ветром
семинаристка курсов поэтесс и чёрных пятниц
и он воскрес издав гортанный крик
под рост в два метра
огромный не пригодный для любви и неурядиц…
приметный внешне узнаваем всем в венке из лавра
рифмующий Акулову гору с горбом Монблана
я спрятала бы револьвер в клозет от страсти мавра
но фатум расплывается пятном кровавой раны…
и из него не вырваться судьбой стихом последним
наследница твердил Звенигоро’д в лад колокольный…
когда вдыхаешь ветра дым рябой старух столетних
нечаянно проглатываешь боль и малохольных поэтов…

Когда ротонды туч

я метеозависима, домысливай до мысли лидо мыса ли надежд

когда ротонды туч нависли мне на мозжечок и путают падеж

не удержать пера отточенным и точкой не начаться – запятой

домысливай немыслимый пророченный

мой самый близкий в дали золотой…

и почему молчу – иначивай не не хочу – подняться не могу…

цигун не в помощь: костылю подтарчивать

из под локтя когда б ушла в загул…

но метеозависима до лисьего до волчьего звериного вытья

жду передышки и балУюсь письмами к тебе…

мой самый из самаритян…

Гештальт

летающий объект над головою божьей