И все в шоколаде

– Прощайте лучше, – она закрыла дверь.

Глушков шел к Беленцовой и прокручивал в голове разговор с Терехиной. «Ясно, что она здесь ни при чем. Завидует, конечно, этой Марине и ненавидит, ясен пень. Бабы! Представляю, каково было их общему мужу, особенно первое время! Надо же, каждая норовит насолить сопернице и бегом жаловаться мужику, а тот между двух огней! Строить надо сразу, с первого дня, только вот знать бы, как!», – Никита усмехнулся и позвонил в домофон.

Светлана встретила его заплаканная, с красными глазами.

– Я вчера узнала, – заговорила она, – Маришечка, я так ее любила! Собираюсь вот, – она показала в сторону дивана, на котором стояла спортивная сумка. На ковре сидела маленькая девочка и грызла пряник. – Варвара наша, – перехватив взгляд Глушкова, сказала Светлана. – Мы ведь деточек наших почти в одно время родили и имена одинаковые дали. Мариночка для меня была не просто подруга, она мне как сестра. Я судьбу благодарила за такую подругу. Знаете, нам, женщинам, очень трудно найти близкую подругу – как говорится, в силу особенностей. Мы ведь не можем без зависти, мелочности каких-то. А вот с Мариной у нас этого не было, мы как-то сразу сошлись, поняли друг друга. Я помню, как они с мужем и маленькой Иринкой переехали сюда, как Катюшка родилась… Как они расстались с Сашей, как она встретила Андрея… Вся ее жизнь прошла у меня на глазах, – Светлана как-то странно скривила губы, и слезы потекли по ее щекам. – Извините, я сейчас, вы присаживайтесь, – она указала Глушкову на кресло и вышла из комнаты.

Светлана вернулась почти сразу. Видно было, что она с трудом сдерживается, чтобы не заплакать. Никита открыл свою папку.

– Светлана Николаевна, расскажите, каким человеком была Марина Борисовна. Как она вела себя в быту, на работе? Моральные качества, – он приготовился записывать.

– Да это прекраснейший человек… она была… прекраснейшим человеком! – у Беленцовой даже глаза загорелись. – Я знаю… знала… ее больше десяти лет. Такую жену и маму надо еще поискать – да вам каждый на нашей улице то же самое скажет. Мариша сначала в садике нянечкой работала, а потом, когда Катюшка родилась, у нее появилась возможность устроиться продавцом в магазин автозапчастей. Сейчас это уже автоцентр, в городе известный. И не без участия Мариши это предприятие процветало. Она в работе человечек абсолютно безотказный: остаться после работы – пожалуйста, поехать на авторынок в Сибирск – пожалуйста, а ведь это на два-три дня! Ее очень ценили на работе, хозяин даже настоял, чтобы она пошла учиться в институт. Она из продавцов доросла до бухгалтера, и все своим умом и способностями.

– Скажите, а как складывались ее отношения с мужчинами? – Беленцова осеклась и с непониманием уставилась на Глушкова.

– Какое это имеет значение? – вопрос явно не понравился.

– Светлана Николаевна, я не из праздного любопытства спрашиваю, – с нажимом произнес Никита, – мне важна каждая деталь. Вашу подругу убили. Вы понимаете? Убили. И чем подробнее и честнее вы расскажете о ней, тем больше гарантий, что убийца получит по заслугам.

Светлана сидела, опустив голову; темные, сильно подернутые сединой волнистые волосы закрывали ее лицо.

– Хорошо. Мне бы не хотелось об этом говорить, вы все поймете неправильно, но раз нужно… Да, у Марины были поклонники. Много, ну и что? Она была красивая, заводная, умела поддержать разговор, а главное – умела слушать, мужчины это очень ценят. Ей уделяли внимание, дарили подарки, иногда приглашали в кафе – все очень невинно, поверьте! Она не была монахиней, но строила свои отношения с другими так, чтобы не разрушать семью – ни свою, ни чужую. Я не берусь ее судить – кто без греха? Незадолго до развода с мужем возник на ее пути какой-то человек. У них с Мариной настоящая любовь была, не интрижка какая-то, хотя она практически ничего о нем не рассказывала, даже мне – боялась сглазить. Здесь уже, я думаю, она поняла, что может начать совсем другую жизнь, перейти на новую ступень, обрести определенный статус. Можно, я закурю? – неожиданно прервала свой рассказ Светлана. – Я стараюсь не курить, грех это для женщины, но сейчас просто не могу удержаться, – она чиркнула зажигалкой и сильно затянулась. – Давайте выйдем на кухню, тут малышка все-таки, – Никита поднялся и вышел следом.

– Так вот, – продолжила Светлана, – Мариша впервые за долгое время начала строить планы. Она копила деньги, экономя буквально на всем, даже за квартиру не платила – ей необходимы были средства на первое время. Она говорила, что они уедут из города, как только этот мужчина разведется. Он намеревался отдать своей жене пару магазинчиков, остальной бизнес оставить на управляющего, а сами бы они с Маришей жили-поживали у теплого моря, безбедно и в полной гармонии. Маришка в то время постоянно повторяла: мол, еще чуть-чуть – и вся жизнь будет в шоколаде. Ее любимая фраза…

Светлана погасила сигарету и тут же прикурила следующую.

– Посидите секундочку, я гляну, чем там малышка занимается, – она выглянула в комнату и снова села на стул. – Ухажер для Маришки квартиру снял, помог с переездом, но что-то застопорилось с разводом. Жена у него, говорят, пила, а тут резко завязала и взяла его в оборот. Бизнес-то, оказывается, большей частью был на ней, и она мирно делиться не собиралась, а требовала свою долю. Мужик метался-метался, а потом деньги взяли верх, и он Маришку бросил. Да как-то не по-мужски, через SMS. А ведь она уже развод оформила и фактически на чемоданах сидела… Плакала, конечно, – удар был для нее страшный. И на работе уже заявление написала, пора было уходить, а куда? Двое детей все-таки на шее. Унижалась, к работодателю своему ходила, каждый день делала вид, что у нее все, как она любила говорить, в шоколаде… А потом узнала, что беременная. Мужу бывшему сказала, что по делам уезжает, сама на аборт легла, да чуть не умерла там, в больнице – кровотечение остановить не могли. Бедная моя! – Светлана посмотрела на Глушкова. – Только я тогда была рядом с ней, только я знала, как ей было тяжело! Потом уже, три месяца спустя, Андрей появился, он ее просто спас.

– Андрей – это муж?

– Да, теперь он стал ее мужем. А тогда он стал ее ангелом-хранителем. Он слесарем работал в этом же автоцентре и Маришке давно оказывал знаки внимания, но вот она на него никак не реагировала. Посмеивалась даже, говорила, что он не от мира сего.

– Что она имела в виду?

– Ну, понимаете, Мариша – девушка видная, у нее и мужики были все, как на подбор: красивые, статные, а этот… Плюгавенький, лысоватый, невзрачный… Душой он, может, и прекрасен, как в песне, но вот с внешностью ему не повезло. Он сумел понять ее и принять – всю, без остатка. При нем у Мариши появилось, как бы вам объяснить, второе дыхание, что ли. Она постепенно начала оттаивать, оживать. Они и жить-то начали вместе почти сразу. Ей стоило только ответить на его внимание, и все – мосты сожжены, концы обрублены… Подруга моя поначалу хотела к бывшему мужу вернуться, но тот ее сразу же послал. Сказал, что измены не простит никогда, а сам привел себе бабу новую через неделю после Маришкиного ухода – тоже, видать, времени даром не терял. Зато всем говорил, что без Марины ему жизнь не мила, надо же! Ладно, это лирика все, – очередная сигарета улетела в мусорное ведро. – Пойдемте в комнату, мне малышку надо укладывать – буду ее укачивать, и разговор продолжим, – они снова перекочевали в гостиную.

– Я хотел бы еще кое-что уточнить про Андрея Моргана. Мне сообщили, что он в свое время довольно жестоко обращался со своей бывшей женой, да и выпить был не прочь. Что вы об этом знаете?

– Мне кажется, чушь все это! Бывшие жены какой только гадости не наговорят про своих мужей! А их подружки – это я сейчас про Алену Терехину – подхватят и разнесут. Таких сплетниц еще поискать! Да, Андрей – живой человек, со своими слабостями, но Марина его ценила, даже иногда слишком. Она говорила, что ему тяжело в первом браке пришлось – жена не из домоседок, детей бросала постоянно, Андрей даже не был уверен в том, что младший сын от него. Но это опять же со слов… Я ничего по этому поводу сказать не могу.

– Светлана Николаевна, скажите, а почему они решили уехать из Междугорска? Ведь дом можно было купить и здесь.

– Ну, во-первых, она не хотела больше встречаться с теми, кто разрушил ее мечты, а во-вторых, вы же понимаете: здесь ее бывший муж, его бывшая жена (Андрея, я имею в виду), дети, знакомые… им хотелось просто обрести покой. Не хватало еще, чтобы всякие грязные разговоры докатились до дочерей и самого Андрея. Люди из зависти и подлости такого могут нагородить! А в деревне Маришкина мама нашла им дом, узнала насчет работы. Что еще нужно?

– Дом Марина Борисовна покупала?

– Да, но обставили все так, как будто это деньги Андрея. У него ведь совсем ничего нет, только гараж отца и старенький «Москвич»-«пирожок», а Маришка продала участок земельный, который они с мужем покупали, и еще квартиру родительскую в Мыскине. Дом на Андрея оформили, а всем знакомым и друзьям она рассказала, что новый муж обеспечил ее и детей всем необходимым для жизни. Она не любила его, я знаю, но хотела его отблагодарить. Доченьку вот родили.

– Ну, и последний вопрос. Не буду вас больше мучить, – Никита видел, как тяжело Светлана переживает, – у вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу? Может быть, у вашей подруги появился кто-то? Вы же говорили, что мужа она не любила.

– Она его уважала очень, и я не думаю, что посмела бы завести любовника. Нет. Да и я бы знала. Хотя… Знаете, мы с мужем недавно ездили к ним в гости, и там получилась не совсем красивая история. В общем, Андрей выпил и стал, как выразился мой муж, «гнуть пальцы». В общем, показал себя с не очень красивой стороны. Маринка сидела и молчала, как забитая серая мышь, и слушала всю ту ересь, которую он нес… Руслан мой ему едва по физиономии не настучал, настолько Андрей этот был противен в тот момент. Я даже тогда немного усомнилась, а все ли в действительности настолько хорошо у Марины, как она говорит. И еще с горечью какой-то осознала, что никакой он не идеал, как казалось. А я ведь его мужу в пример ставила. Решили вот, что больше мы в Шубаново ни ногой. Кто бы мог подумать, – Светлана снова протерла ладонями глаза. – Вот что я вам еще скажу. У Марины была привычка вести дневник. Она вела его еще со школы, как писать научилась. Первые тетрадки повыкидывала, конечно, а вот за последнее время записи должны быть. И скорее всего, теперь уже в электронном виде. Я думаю, что если у человека была такая привычка, то она никуда не денется. А выговориться ей явно было некому. Поищите, может быть, флешечку какую оригинальненькую или диск – она неплохо владела компьютером – тогда все прояснится и станет понятно, кто Маришечку… – она снова заплакала. Никита попрощался и потихоньку ушел.

Вернувшись в отдел, Глушков переслал скан-копии протоколов Шуваловой в Ленинск. На сегодня все. Завтра предстоит опросить бывшего мужа погибшей и еще пару подруг. Никита вытянул ноги под столом. Устал. Домой и спать. Он выключил компьютер и направился на выход.

Глава пятая. Ленинск

Галина Шувалова разбирала по полочкам поступившую по делу информацию. Оказывается, погибшая была не так проста, как казалось. И тайны у нее были, и мужчины. Кстати, о мужчинах. Согласно заключению экспертизы, погибшая незадолго до смерти имела половой контакт, правда защищенный, поэтому биоматериала никакого нет. Кроме того, на затылке гематома – значит, ее оглушили, прежде чем удушить. А еще эксперт уверен, что тело в этот овражек принесли из другого места, только вот следов никаких вокруг нет – несколько дней стояла жара за тридцать, а пока опергруппа добиралась к месту происшествия, прошел сильный ливень. В общем, будет сложнее, чем показалось в начале. Что-то еще ей бросилось в глаза. А, вот оно. «Гематомы на шее жертвы… Следы рук в хлопчатобумажных перчатках с резиновым напылением… На чулке, повязанном на шее жертвы, обнаружен ворс ткани темно-синего цвета… Непосредственно под трупом… пуговица… с нитками черного цвета… На одежде трупа подобных пуговиц не обнаружено». Что ж, тоже дело.

– Будем ждать заключение по всем этим фурнитурным изделиям… А любовник-то был, – Шувалова еще раз пролистала полученные листы, – и нарядная она была именно потому, что к нему ходила. И, кстати, вряд ли ходила далеко, раз ребенка маленького оставляла на время сна. Скорее всего, кто-то по соседству… Что-то еще… – она вдруг вспомнила, что в одном из протоколов, присланных из Междугорска, было несколько фраз, выделенных цветом. – Вот оно. Дневник. Женщина вела дневник всю свою сознательную жизнь. А муж сказал, что ничего подобного не было. Или не знает, или врет… или читал, – она протянула руку к телефону, – Алексей Ильич, здравствуй, дорогой, Шувалова беспокоит, – заговорила Галина, услышав голос Филиппова, – я вот по какому вопросу. Девочка-то наша, убитая которая, могла вести дневник. Предположительно в электронном виде – ну там, на флешке или еще на каком носителе. Будь добр, порасспрашивай домашних еще раз и позвони мне. И еще. Родственникам сообщи, что тело можно забирать для захоронения, – она выслушала еще несколько фраз участкового и попрощалась.

Филиппов остановился недалеко от дома Морганов. Не хотелось идти туда, где все переполнено горем. Он не мог забыть глаза осиротевших детей, истерику матери, потерявшей дочь. «Есть такое слово „надо“», – вспомнил он фразу времен своего пионерского детства и, вздохнув, пошел к воротам. Дверь открыла Ирина, старшая дочь Марины Морган.

– Здравствуй, Ириша, взрослые дома есть?

– Бабушка только, но она… в общем, она не сможет с вами поговорить, а Андрей в Ленинск уехал – надо все подготовить… – она заплакала. Бедная девчонка, столько выпало на ее долю. Сейчас забота о младших сестрах полностью ляжет на нее. А что дальше?

– Успокойся, девочка, – он погладил ее по голове, – тебе сейчас надо быть сильной – у тебя сестры маленькие, им поддержка нужна. Ты сама-то что решила – уедешь к отцу или здесь останешься?

– Катя хочет с отцом жить, а я здесь останусь, не хочу к мачехе. А здесь бабушка, Варенька… Мама…

– Ириша, я хотел спросить. У мамы была флешка или карта памяти какая-нибудь? Может, она записи какие вела?

– Да, флешка есть, – Ирина призадумалась, – она красивая такая, похожа на кулончик и лежит в шкатулке с украшениями.

– А можно мне ее взять ненадолго?

– Ну, раз нужно, – Ирина вышла в другую комнату и вернулась с красивой резной шкатулкой. – Это папа для мамы делал, – она погладила крышку шкатулки и открыла ее. – Вот, возьмите. Это и есть мамина флешка, – вещица действительно была симпатичной: в форме кошки, в золотистом корпусе и с цепочкой. – Здесь только мамины побрякушки лежат, Андрей не шарится, а я случайно увидела, когда серьги мамины хотела примерить. Спросила, что это, а мама говорит: не твое дело и щелкнула меня по носу, – девочка снова захлюпала.

– Спасибо тебе, Ириша. Я обязательно все верну, – Филиппов вышел на улицу и направился к дому сестры Марины, Натальи Чибис. Нужно было сообщить, что тело разрешили захоронить. Не говорить же такие вещи малолетней дочери, в самом деле.

«19 июля:

Вчера мы с Андреем купили компьютер. Все-таки здорово, что бывший платит такие большие алименты! Теперь у нас есть компьютер, компьютерный стол и двуспальная кровать. Надоело ютиться на полуторке. Я теперь вся такая цивилизованная дама – мой дневник станет электронным. Такую прелестную флешечку я себе купила! Непосвященный человек ни за что не догадается: кулончик и кулончик, а в нем будут храниться мои маленькие секреты.

Как хорошо, что есть куда сплавить на лето девчонок! И пожить для себя… Андрей такой внимательный и обходительный – вижу, как хорошо он ко мне относится, и девчонки мои ему не помеха. А мне его сын не понравился, приходил тут вчера. Лезет везде, скачет, прыгает, шумит… Ничего, пусть пока, позже ноги его у меня в доме не будет!

Первые покупки для моей новой семьи – это так здорово! Все начинается с малого – вот будет у нас свой дом, и начнется совершенно новая жизнь. Надоело жить на съемной квартире – не понимаю, как люди живут так годами. Мне за эти пятнадцать месяцев до чертиков обрыдли чужие стены! Ничего, немного терпения, настойчивости и денег – и все будет в шоколаде. Я обещаю!»…

«27 августа:

Я просто вне себя! Сегодня приехали девчонки, они рады обновкам, а про компьютер и говорить нечего. Интернет пока не подключаю – ни к чему это в чужой квартире, модем, что ли, купить? Да, о чем я хотела написать.

Купили с Андреем новый телевизор – тот, что я забрала у бывшего, сломался; как только получила алименты, сразу помчалась в магазин и купила. Собрала девчонок в школу, но Иринке не хватило денег на новые туфли – она давно такие хочет, но у меня случился перерасход. Звоню Терехину, говорю: у ребенка нет обуви, помоги купить. Он что-то там промямлил, и тут трубку взяла его новая пассия. Ты, говорит, не обнаглела, дорогая? Всего несколько дней назад получила алименты – куда ты их дела? Я говорю: мол, не твое дело. А она мне – нет, мое. Девчонки позвонили, говорит, похвастались новой мебелью и техникой. Ты, мол, разве не в курсе, что сначала обязана обеспечить детей всем необходимым, а потом уже содержать своих альфонсов? Ну, стерва! Я с тобой еще поквитаюсь! Я тебе покажу, кто здесь семья, а кто так – приходящее и уходящее. В моих руках самый большой козырь!»…

«7 ноября:

Развод у Андрея продвигается туго. Его бывшая не претендует ни на какое имущество, тем более что гараж и машина ей и не принадлежали – это наследство от отца, а вот квартира – другое дело. Бывшая сказала, что согласна на размен, но только на выгодных для нее условиях. Андрей решил, что их трехкомнатную квартиру обменяет на двухкомнатную в другом районе, с доплатой. Доплату заберем мы, а его женушка с чадами пусть себе живет в квартире. На институт еще много денег уходит, но я его закончу, чего бы мне это ни стоило! Образование – это карьера, карьера – деньги, а деньги – это все. Андрей настаивает, чтобы я ушла от Захарченко на другую работу или даже совсем сидела дома. Нет. Буду работать до победного. Пусть видит меня каждый день и чувствует неловкость. Это ведь из-за его махинаций у меня чуть было не появились бАААльшие проблемы с законом. Да, если бы тогда не Любимый… Сидеть бы мне на зоне. Я вижу, как Захарченко начинает суетиться и нервничать, когда видит меня. Трус! На днях сказал мне, что переводит меня из бухгалтеров обратно в продавцы – мол, образование у меня неполное. Еще несколько месяцев назад его все устраивало. Надеется, что я в порыве гордости все брошу и уйду. Сейчас! Меня не пугает даже понижение зарплаты на пять тысяч. Уйду, когда сама решу!»…