Вертоград

– А мне откуда знать? Вроде бы он. Общались только по телефону. Судя по погонам, полковник. Он в другой комнате разговаривал с тем, кто меня привел, я разговор слышала.

– Что потом не возникло никаких вопросов?

– Все быстро произошло. Дубровин с кем-то повздорил, тот ушел, хлопнул дверью, после чего полковник сказал, что экспертиза отменяется. Что-то у него не срослось. Я собиралась уходить, но тут раздались выстрелы – два, один за другим. Я решила, что сейчас и меня убьют, спряталась в шкаф. Это всё.

– Допрашивали?

– Да. Любовники ли мы с Дубовиным и чего мы не поделили? Но ты знаешь…

Николая Ильича огорчала ее болтливость: такого наговорит, что потом замучаешься объясняться.

– Молчи, Вика. Суетиться сейчас не самое время. Ни с кем не делись, не отвечай на вопросы. Анкетные данные можно. Отрицай связь с Дубовиным, не знала, не видела. Найму адвоката. Короче, буду работать.

Не хотелось обнадеживать заверениями, что скоро ее вытащит. Не время открывать свои карты, тем более что на руках у него ничего нет. В том-то и дело: он не знал, что он там знал Дубровин.

В проеме двери появляется капитан Абросимов:

– Ильич, Башаров идет сюда.

– Не кипешуй. Что по машине, на которой приехала Полевая? На стоянке должна быть камера. Узнай госномера.

– Камеры не работали. Их включают в девять, когда заступает охрана.

– Не везет. Ладно, теперь по машине Дубровина. Где он ее оставил? Откуда взялась белая машина?

– Работаем.

Неробов вспоминает присказку: «Если ты чувствуешь, что охота идет слишком легко, что след зверя сам попадается тебе под ноги, то знай: тот, кого ты наметил себе в жертву, уже смотрит тебе в затылок».

– Работай. Будет тебе премия за сегодня, – он пытается шуткой разрядить напряжение.

– Не знаю, посмотрим, что Геннадий Евгеньевич скажет.

В это время мимо них проходит упомянутая персона, крупный лысый мужчина, известный всему управлению склочным характером, так что приходится перестраиваться.

Капитан Абросимов импровизирует на ходу и докладывает о водителях такси, которые высаживали пассажиров возле гостиницы. Он предлагал опросить водителей экскурсионных автобусов, но Неробов говорит, чтобы искали одиночку.

Башаров вперился в Неробова взглядом, словно не видел ничего интереснее.

– Надо поговорить. Ты с Дубровиным долго работал, расскажешь, что знаешь.

Неробов изображает смайлик недоумения.

Башаров, специалист по заказным убийствам, здесь без году неделя. Есть подозрение, что это его первая тяжкая статья. но он сразу устанавливает присутствие киллера. Существует этот человек в реальности, не существует – уже не дело следователя. Пусть с этой версией другие работают. Неробов хочет последовать за капитаном, но начальник предлагает следовать за собой.

– Докладывай.

При условии, что Неробов в статусе подозреваемого, Башаров все-таки полагается на его мнение.

– Тут действовало не менее четырех человек, возможно, пятеро. Один оставил след в ванной, замывал кровь. Если проверить Полевую, станет ясно, она это или нет. Скорее всего, нет. Смывы покажут.

– А второй?

– Мужчина. Возможно, приезжий. Его чемодан я видел под кроватью.

Они направляются в спальню. Чемодана там нет. Значит, постоялец номера успел сюда вернуться. А ведь прошло минут десять, не больше, да и в гостинице полно полиции. Кем он представился? Работником правоохранительных органов или гостиничной обслугой? В любом случае, ряженый, и хладнокровия ему не занимать.

– Дальше? – Башаров торопился.

– Стрелял наемник, в этом я с вами не согласен. Данных нет. Он стрелял с близкого расстояния, на него попала кровь жертвы, он стал замывать кровь, наследил. Сейчас пережидает в логове. На нем пороховые газы, так что он должен срочно вымыться и сменить одежду. Я бы предположил, что он приехал на машине, но, ее нужно найти.

– Полевая – твоя знакомая?

– Друг. Обычно в таких случаях отстраняют от следствия, но я ведь собираю предварительные материалы.

– Делом будут заниматься другие. Спасибо, можешь идти.

Все предсказуемо, тягостно и муторно.

Если бы Неробова спросили, много ли дел расследовалось в городе с участием наемных убийц, он бы не вспомнил ни одного. Бащаров, единственный специалист по заказным убийствам, занимался исключительно взятками. В провинциальной картине мира они составляли важную часть.

Неробов продолжает расследование и наведывается на пульт охраны. По словам Абросимова, там обитает сторож, он и сейчас не в себе. В его показаниях интересен один момент. Он отрицает, что отключил камеры на ночь, ссылаясь на приказ.

Сейчас он торопился исправить свой промах, и на мониторе замелькали фигуры оперов из оцепления, которые вели себя несколько агрессивно, более привыкшие не защищать, а карать.

– Что тебе сказал мужчина, который велел отключить камеры? – наседает Неробов на ночного охранника и получает описание мужчины лет сорока, моложавого, славянской внешности. Глаза близко посаженные, немного вдавленные, глубокие глазницы, – он повторяет слово в слово описание Виктории.

– Чем он объяснил распоряжение?

– Ничем. Предоставил удостоверение. Он из органов, – рапортует охранник.

– Как фамилия? Вы же смотрели его документы. В ваши обязанности входило записать его личные данные в журнал. ФИО, должность, место работы, точно время, к кому и цель посещения. Вас же инструктировали.

Охранник мямлит.

– Все произошло слишком быстро.

В коридоре шаги. Теперь сюда идет Башаров.

– Пффф, – улыбается Неробов. – Вот решил заскочить, ознакомиться с обстановкой прямо на месте. Будем сегодня совещаться?

– Сейчас мне неудобно. Давай ближе к обеду. Заканчивай тут.

Неробов получает у охранника видеозапись с наружной камеры. Собственно, там ничего нет, кроме мелькания оперативников, устанавливающих линию оцепления, но следователь копирует файлы, в том числе запись видео из коридора 12-го этажа, на котором можно рассмотреть оперативников, охраняющих доступ к месту происшествия. Если среди них находился тот, кто изъял чемодан, не занесенных в список вещдоков, но Неробов его не увидел.

В номере шел обыск, опера занялись поисками чемодана.

Всё, теперь можно отправляться в отдел.