Я тебя присвою

Он толкается. Полностью собой заполняет. И меня, как раскаленную смолу, катком раскатывает. Шумно заглатываю воздух, застываю неподвижно. Вот только тело дрожью идет. Меня всю колотит. Если бы он не насадил на себя, на пол бы свалилась. С ума схожу, когда Андрей, не давая ни секунды свыкнуться с безумным фейерверком ощущений, начинает двигаться.

С губ странные звуки срываются, но мне плевать. Я не пытаюсь справиться. В животе не просто горячо становится. Настоящее пламя разгорается. Бушует. Разрастается. Ползет дальше и дальше. Лижет обжигающими языками грудь и скатывается горячим потоком по бедрам.

Чувствую губы Андрей на своей коже. Он жадно сминает поцелуями грудь, шею, плечи. Прикусывает сосок… Я откидываю голову, хватаю ртом воздух и кричу.

– Боже… Боже… Андрей… Андрей…

Он то резкими ударами вколачивается, то входит плавными тягучими толчками, а меня всю трясет и подбрасывает. Хочется ноги сжать. Затиснуть этот пожар. Прекратить.

Цепляюсь за Андрея. Ногтями по плечам веду. Он лишь ниже меня дергает. Уже почти вишу задницей над полом, он крепко держит за бедра и вбивается уже без остановок.

Долгожданная вспышка. Высоковольтный разряд. Взрыв. Наивысшая точка, в момент которой я даже вдохнуть не могу. Замираю… Секундами спустя оживаю, чтобы осыпаться яркими искрами наслаждения.

Андрей с рычащим стоном выдыхает и наполняет меня своим удовольствием. О, Боже, его настолько много, что из меня начинает капать еще до того, как он прекращает движения.

Я бы совершенно точно свалилась, если бы Рейнер, прежде чем откинуться на измятую простынь рядом со мной, не двинул меня дальше по кровати.

– Короткий перекур, и продолжим, – заявляет, вставляя в рот сигарету.

Если бы не учащенное и сипловатое дыхание, вроде как совершенно спокойно изъясняется, в то время как я в себя прийти не могу.

Какой продолжим? Разве так можно?

– Мне хватит, – слабо протестую я.

– А мне – нет.

11

Барби

Чтобы до Москвы не свихнуться, мне необходимо себя занять хоть чем-нибудь. Прошу Виктора отвезти, проведать родню. Папа радуется и хвастается хоромами, которые им так щедро организовал будущий зять. Спрашивает, когда мы с Андреем вместе приедем.

Стоически держусь, но чувствую себя ужасно гадко. Мало того, что эта добротная квартира – не мой дом. Так еще и приобретена ценой моих свободы и гордости.

– Андрей много работает, пап. Не знаю, когда получится.

Отец, как обычно, сразу принимает на веру то, что ему говорят.

– Ну, главное, чтобы у вас ладилось. Давай чай пить.

– Как там? – шепчет тетя Люда, когда мы остаемся в кухне одни. – Рассказывай. Что-то купил тебе?

Ничего не меняется.

– Нормально. У меня все есть.

– Слушай, ну, думаю, он конкретно в тебя втюхался. Пользуйся, пока это не прошло. Выжми что-то ценное. Проси побрякушки какие-то, драгоценности… Да хоть денег, если не можешь ничего придумать. Рейнер явно готов с ними расстаться. Может себе позволить.

– Перестаньте, теть Люд. Мне ничего не нужно. Все есть, – повторяю с дрожью в голосе.

Сама изумляюсь, замечая, что не из-за обиды это. Злюсь на нее. Так бы… Так бы и вмазала.

Отворачиваясь, смотрю в окно. Пытаюсь затушить негодование.

– Что ж ты за дура такая? – мачеха всплескивает руками, повышает голос. Спохватившись, снова на полушепот переходит: – Как ты в жизни еще устроишься? Ты же, размазня, сдохнешь без нас. Имей в виду, с отцом что случится, я с тобой возиться не собираюсь. Не маленькая. Так что подумай о будущем, пока не поздно. Не будь такой дебилкой. Замуж он тебя, конечно, не возьмет. Такие вообще вряд ли когда-либо женятся… Но… Пока есть возможность, интерес его подогревай и проси. Проси! Слышишь, что говорю? – Не дожидаясь реакции, за локоть меня шарпает, чтобы повернуть к себе силой. – Когда ебут – города дают, а кончают – сел не обещают. Все монетизируй сразу!

Меня такой гнев переполняет… Видеть ее не могу. Кроме этих жестоких похабных советов, все время в голове сидит то, что она пыталась меня продать кому-либо. Лишь бы сумму побольше урвать.

– Пустите немедленно, – впервые голос на нее повышаю.

Яростно дергаю руку. Впрочем, тетя Люда – женщина сильная, выпускает, скорее, от неожиданности.

Слепо несусь к выходу. Едва деда с ног не сбиваю.

– Осторожно, малохольная. Куда прешь? Что случилось?

Пока обуваюсь, слышу, как мачеха смачно прицокивает и отвечает своему отцу:

– Да что? Из грязи в князи. Быстро зазвездилась наша королевишна. Под мужиком своим побывала, думает, что пиздюшкой ума набралась. Старших можно не слушать. Ну-ну…

Хватаюсь за ручку и оборачиваюсь, когда из комнаты папа выходит.

– Люд, ну что ты так… – все, что он бубнит мне в защиту.

– Ой, Степ… Я же не со зла. Только добра ей хочу…

Не дослушав, вырываюсь из этого котлована. Лифт ждать даже не пробую. Заливаясь слезами, сбегаю на первый этаж по лестнице. Торможу, не доходя до поста консьержа.

Все! Не буду больше терпеть такое отношение. Не буду!

Отныне лишь с собой считаться стану. Свои чувства беречь. Не других.

Ноги моей в этом доме не будет! Договор с Рейнером закончится, быстрее на улицу пойду, чем к ним.

– Виктор, вы можете отвезти меня в хорошую парикмахерскую? – спрашиваю, едва захлопнув дверь автомобиля. – Вы знаете хорошие?

– Салон, что ли? – вяло отзывается водитель и, поднимая глаза к зеркалу заднего вида, скользит по мне равнодушным взглядом. – Найдем.

Не люблю экспериментировать со своим внешним видом. Все годы принимала то, что дала природа, как должное. Никогда и мыслей не было что-то менять или, не дай Бог, как говорила моя школьная подружка, полировать и добавлять лоска. Подобные стремления мне чужды. Я из-за своей внешности и без того настрадалась. Всегда чуть ли не клеймом эта красота была.

У салона красоты с яркой вывеской «Etereo» на миг теряю решительность. Пробираясь в прохладное помещение, чувствую себя неуклюжей замухрышкой. Кажется, что вскинувшая на меня взгляд администратор, прогонит прочь, словно дворняжку.

Однако она улыбается, и я, вновь набираясь решительности, подхожу к стойке.

– Добрый день! Чем могу помочь?

– Добрый день! Я нуждаюсь в услугах парикмахера.