Закованные в броню

– И есть, и нет, – поднял голову князь.

Глаза его блеснули то ли гневом, то ли сожалением, и погасли.

– Как это так? – удивилась Эвелина, и не смогла удержаться от вопроса: – Она что же, об этом не знает? Или она еще слишком молода для брака?

Князь смерил Эвелину таким холодным взглядом, что она тут же пожалела о своей дерзости. Затем, пожав плечами, с появившимся в его темных глазах прозрачным ледком отчуждения, любезно, но в то же время холодно объяснил:

– Не угадали, фройлян Валленрод. Несколько лет тому назад моя юная невеста сбежала из дому с крестоносцем.

Гойта соболезнующе поцокал языком, одновременно подавая Эвелине знак немедленно прекратить расспросы. Эвелина сама уже была не рада своему любопытству, ответ князя поразил ее, но то, что он сказал далее, повергло ее в состояние, близкое к умопомрачению.

– Что же вы не спрашиваете, кто она такая, Эвелина? Не смущайтесь, я охотно вам отвечу. Вы видели членов польской делегации сегодня, не правда ли? Тех самых поляков, которые приезжали договариваться об обмене пленными. Среди них был и отец моей несостоявшейся невесты, воевода Ставский, который до сих пор продолжает поиски своей дочери и расспрашивает о ее судьбе всех, кого может, объезжая рыцарские замки один за другим. Но девочка, видимо, вышла замуж за своего любовника, потому что он до сих пор не нашел никакого упоминания о ней. Никаких следов.

– А вы? – немного осипшим от волнения голосом спросила Эвелина, когда смогла заговорить. – Вы не искали ее?

Во взгляде поляка просквозило высокомерие.

– Искал. Но она ясно написала в письме к отцу, что уезжает со своим возлюбленным. К тому же я не знал ее лично. Свадьба была задумана много лет назад по инициативе моего покойного отца и королевы Ядвиги.

– Но, позвольте, дочь пана Ставского была обручена с одним из литовских принцев Корибутовичей, племянником Витовта! – воскликнула Эвелина.

– Корибут – родовое имя моего отца. В Польше меня предпочитают звать князем Острожским, наследником польских владений которых я стал после смерти моей матери, – пояснил Острожский, и тут же не удержался от замечания. – Я вижу, вы хорошо знакомы с генеалогией польской аристократии, фройлян Валленрод.

– Пан Ставский принадлежит к гербу Сулима, – машинально ответила Эвелина, даже не думая о том, что говорит. – В Польше этот род знает каждый ребенок.

– А вы полячка, Эвелина?

Не отвечая на его вопрос, Эвелина поспешно отвернулась к спасительному огню очага. Ах ты, боже мой! У нее дрожали губы, руки, все поджилки внутри. Значит, он и есть князь Зигмунт Корибут! Пятнадцатилетний мальчик с ослепительной улыбкой, который ушел на войну с князем Витовтом и не вернулся. Точнее, вернулся, но тогда, когда настала очередь исчезнуть ей. Ее несостоявшийся жених, по слухам, то ли брат, то ли просто протеже покойной королевы, взявшей его под свое покровительство после смерти отца, брата короля Владислава Ягелло, литовского князя Нариманта, княжившего в Новгороде Великом. Ее литовский принц, в которого она когда-то была так влюблена! Значит, он и есть польский посол в замке Мальборг! Действительность оказалась даже хуже, чем в ее кошмарах!

– О Господи! – искренне вырвалось у нее.

Князь снова пристально посмотрел не нее своими странными темными глазами, но промолчал. Тем временем Гойта встал и пошевелил кочергой угли в очаге.

– Поздно уже, – сказал он, широко зевнув. – Я, пожалуй, пойду спать. Ваша светлость помнит, где мы поместили его, не так ли? Эвелина же – частый гость в моем доме, она знает, куда ей идти. Еще раз прошу простить старика за то, что нарушаю компанию. Спокойной ночи.

Когда он ушел, они долгое время молчали, смотрели на полыхающие в очаге угли и думали каждый о своем.

– Так в чем же причина того, что вы плакали сегодня, Эвелина? – вдруг спросил князь, поднимая на нее глаза.

От неожиданности Эвелина смешалась.

– Я была расстроена, – совладав с собой, наконец, сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно холоднее.

– Чем? Тем, что польские послы покидают Мальборг с освобожденными пленными, а вы остаетесь здесь?

– Этим тоже, – пробормотала Эвелина.

– Я все время думаю о вас, – продолжал, между тем, Острожский. – Что заставлят вас так маниакально стремиться к собственному саморазрушению? Вы сказали что-то о том, что ваше возвращение навлечет позор на вашу семью. Что же с вами случилось, Эвелина? Вас изнасиловали? Вы кого-то убили? Что произошло? Сотни женщин попадают в плен, половина из них теряет рассудок и умирает от надругательств, но другая половина выживает и возвращается к нормальной жизни. Поляки только что обменяли большое количество пленных, среди них преимущественно женщины и дети, захваченные во время набегов. Не думаю, что их семьи примут их как опозоренных или выгонят их вон. Что с вами происходит?

– Не хотите сделать этого по официальным каналам, – добавил он после короткой паузы, – скажите ваше имя мне. Я вернусь в Польшу и найду ваших родных. Если у вас нет родных, я выкуплю вас сам.

Эвелина уже пришла в себя окончательно.

– А вы не думали, дорогой князь, – произнесла она с ноткой увещевания в голосе, в манере, какой говорят обычно с непослушными детьми и которая так раздражала Острожского. – Вы не думали, что все рыцари, комтуры и магистр вместе с ними полагают, что я племянница Валленрода, а не какая-то там полячка, и ничто на свете не заставит их изменить это мнение. Особенно если Валленрод сделает большие глаза и скажет, что вы, или кто там еще, ошиблись. Я попала в плен больше четырех лет назад. За это время никто меня официально не искал. Никто в настоящий момент не может доказать, что я – это я, а не Эвелина Валленрод. Никто, кроме комтура Карла фон Валленрод. Он никогда не пойдет на это. Поверьте мне, я знаю, о чем говорю.

– Даже если дело коснется больших денег? – спросил Острожский, который слушал ее очень внимательно.

Эвелина покачала головой.

– Комтур знал, что мой отец богат. Он прекрасно осведомлен, что мой жених также обладает большим состоянием. Дело не в деньгах.

– У вас есть жених? – быстро спросил князь.

– Был, – в голосе Эвелины прозвучала горечь. – Только не спрашивайте меня, кто он.

– Вы полагаете, что я с ним знаком, не так ли? – полуутвердительно сказал Острожский.

– Я уверена в этом.

Князь в изумлении приподнял бровь, некоторое время о чем-то раздумывал, а потом снова заговорил:

– Не хочу казаться невежливым, но чего, в таком случае, добился Валленрод, получив вас? Он что же, питает к вам греховную страсть?

– Как вы догадались? – с откровенной издевкой в голосе спросила Эвелина. – Полагаю, что если вы еще несмого подумаете, то придете к такому же выводу, что и я – у меня нет иного выхода, кроме, как вы выражаетесь, саморазрушения или побега. Но никто в этом замке не поможет мне бежать!

– Возможно, есть и другой выход, – помолчав, сказал князь. – Если Валленрод так дорожит вами, что объявил вас своей племянницей, а не любовницей, ведь жениться на вас он не может по уставу Ордена, вы можете выйти замуж. Это реальная возможность уладить дело наиболее оптимальным образом для всех, кроме него.