У любви привкус терпкий. Любовная лирика

В тебя я пулями стрелял без устали,
Хоть и просила ты стрелять холостыми.
Ты на меня сильно так обижалась,
Будто пронзил тебя насмерть копьём.
А я всего лишь, как мне казалось,
Слегка по коже проводил остриём.

Прощён. Прощён давно

Возьму измятый твидовый пиджак,
Потёртый портсигар, свои ключи.
Моим шагам дождь барабанит, словно в такт,
Но не один бреду – в объятии ночи.
Она ушла. Не буду говорить вам, кто она.
Вот так же, как и я, в несносный дождь.
Всё так хотела к алтарю под Мендельсона,
А у меня лишь от него по телу дрожь.
Я не готов. Я дорожу своей свободой.
Я ей всю правду обнажив, усугубил
Наш диалог. Не будь она настолько гордой,
Я бы её, увы, сильнее полюбил.
Ушла. Сквозь ночь. Одна. Нагая.
Накинув легкое пальто сверх неглиже.
Да, молвите, конечно же, – «чудная»,
Но я привык к её проделкам, к мятеже.
Я подхожу к её окну. Стоит насупившись.
Я знаю весь этот сценарий – он банален.
В свой плед любимый, нежно так укутавшись,
Она ждала, что я приду за ней в печали.
Она мне улыбнётся – я прощён.
А если нет, то дело времени тягучего.
И я иду к ней скрыв, что я смущён
От её взгляда хмурого и жгучего.
Это молчание… Ох, точно сердцу пытка.
Взгляд львицы разгляжу через окно,
Но на лице – немного хитрая улыбка,
Что означает – я прощён. Прощён давно.

Моя королева Марго

Она – особа редких королевских кровей
С чертами ангельскими на лице,
А я всего лишь один из сотни пажей,
Что служат у неё при дворце.
Я терплю её извечно надменные взгляды,
Считая её вздохов количество.
Она желает, чтоб с ней были подданные рядом
И обращались к ней: «Ваше Величество».
Пряди цвета аметистовой орхидеи,
Уложенные так безупречно,
Вперемежку с цветом королевской сирени
Легли на обнаженные плечи.
По её прихоти, известный в кругах брадобрей
Ей волосы в цвет платья окрасил.
Хоть и не было королевы на свете чуднее,
Я был во многом с ней покорно согласен.
Но лишь не с тем, что она ко мне безразлична,
Не с тем, что так со мной холодна.
И к её сердцу-ларцу есть где-то отмычка,
Где-то в толще оград изо льда.
Никто не смеет её удостоиться взгляда —
Любой подданный смотрит лишь в пол.
Но заметил я, как та ледяная ограда
Слегка оттаяла, когда я пришёл.
Своим приказом прочь из дворца всех гонит,
И так рьяно она гневом пылает.
Никто ей против и слова, конечно, не молвит:
Преклоняясь, уходят, кивают.
И все боятся, когда эта особа в гневе,
Я же – в этом не вижу смысла.
И, не сдержавшись, высказал всё королеве,