Страна восковых фигур

Трамвай звякнул, предупреждая о том, что если Фролова не поторопится, вагон уедет без нее. Больше жаждущих ехать неизвестно куда не было.

– Он вне расписания. – Рядом с ней стоял невысокий ссутулившийся дед с потухшими глазами. – Дождись следующего.

– Следующий будет через год, – отмахнулась от странного предостережения Танька и взбежала по ступенькам.

– Да, следующий будет через год, – пробормотал старик, но Фролова его уже не слышала.

Двери закрылись, и, тяжело ухая, трамвай побежал вперед. Он грузно переваливался на стыках, мотая не успевшую зацепиться за что-нибудь Таньку по всему салону.

О том, что у нее нет денег, Фролова вспомнила, когда уперлась взглядом в малоприметную старушку, устроившуюся на высоком сиденье.

– Платим за проезд, – хихикнула старушенция, встряхивая у себя на животе потертую коричневую сумку с деньгами.

– Я из многодетной семьи, – брякнула Танька первое пришедшее в голову.

– А документик? – прищурилась старушка.

– Дома оставила, – отмахнулась от нее Фролова и села, давая понять, что говорить ей с контролером больше не о чем. – И вообще дети могут ездить бесплатно!

– Ну да, ну да. – Бабка снова встряхнула сумку, тяжело звякнув мелочью. – Езжай, деточка, тебе и без денег можно. За такой проезд плату не берут.

Танька фыркнула. Древним бабкам надо дома сидеть, а не в трамвае кондуктором работать. А то несут всякий бред.

Старушка продолжала сверлить Таньку взглядом. Фролова даже обернулась посмотреть, не кажется ли ей все это…

Бабка, мило улыбаясь, смотрела на нее в упор.

– Ты ведь седьмой класс закончила? – неожиданно спросила она.

Танька кивнула и беспокойно заерзала на сиденье. На второй остановке все вышли, и теперь в вагоне они были с бабкой одни.

– От-куда вы знаете? – запнувшись на первом слове, спросила Танька.

– А здесь случайные люди не ездят.

Фролова глянула в окно и, к своему ужасу, не узнала места.

– А какой это номер? – забеспокоилась она. – «Пятый» или «шестнадцатый»?

– Какая разница? – подняла сухонькую лапку старушка и снова захихикала.

Танька поняла, что эта старушенция ее просто бесит, и пошла к выходу.

– Ты еще не приехала, – всполошилась бабка.

– В следующий раз, – сквозь зубы пробормотала Фролова, спускаясь по ступенькам.

Будет она ездить непонятно с кем! Можно подумать, у нее времени хоть отбавляй, чтобы со всякими психами ездить…

– Стой! – Бабка проявила невероятную прыть: слетела с лавки и кинулась за Танькой. – Мы же за тобой приехали! – Цепкие пальцы ухватились за рукав. – У нас на тебя наряд!

– Какой еще наряд? – Силища у старушенции оказалась о-го-го! Вроде божий одуванчик, а хватанула так, что руку свело.

– Вернись на место! – прошипела бабка.

– Вы тут совсем с рельсов сошли? – заволновалась Танька и забарабанила в дверь. – Открывайте! Я свою остановку проехала!

– Нет здесь остановок, – выла бабка, из милой старушенции превращаясь в Бабу Ягу. – У тебя транзит до самого конца!

Фролова почувствовала, как какая-то нечеловеческая сила втаскивает ее обратно в вагон, и впервые за всю эту сумасшедшую поездку испугалась.

– А ну, пусти! – завопила она.

Вагон дернулся. Танька вместе с бабкой повалились обратно к подножке. Потом трамвай дернулся еще раз. Фролова кувырком пролетела по ступенькам, над головой у нее кто-то зашипел, словно она попала в гнездо змей. В лицо дохнуло дождем, и она оказалась сидящей в луже.

Обиженно захлопнув двери, трамвай побежал вперед. Танька растерянно смотрела ему вслед.

В заднем стекле показалась маленькая головка. Круглая мордашка, вьющиеся локоны и косо отрезанная челка.

– Это же… – выскочила из лужи Фролова.

То, что она увидела, действительно было похоже на Ленкину куклу. И челка точно так же отрезана…

Танька до того была удивлена случившимся, что чуть не налетела на распахнутую дверь.

– Ой! – Она отскочила в сторону и столкнулась с манекеном. Деревянная подпорка сломалась, и вся сложная конструкция повалилась на землю.

– Ходить не умеешь, что ли?

Около двери, которую Танька только что чуть не протаранила лбом, стояла высокая полная женщина в каком-то странном платье до земли и со сложной многоуровневой прической.

– Что застыла? – Голос у женщины был несколько грубоват, но говорила она спокойно. – Поднимай, что уронила, и неси внутрь.

Если бы Фролова не была оглушена падением из трамвая, она ни за что бы не послушалась женщину. Будет она какие-то манекены таскать? Но встреча с лужей сделала ее более миролюбивой, да и женщина на нее явно не собиралась ругаться. Поэтому Танька без лишних слов подхватила легкую картонку и понесла в дом.

От входа вверх бежали полустертые каменные ступени. Тащить манекен было неудобно, он постоянно задевал ногами, как будто специально подставлял мыски под выступы лестницы.

– Тяжелый, – пропыхтела Танька и оступилась, чуть не выпустив ношу из рук.

– Карлуша, не хулигань, – произнесла женщина, и нести сразу стало легче.

На верхней площадке Фролова прислонила манекен к стене и только потом его рассмотрела. Это было вырезанное из картона в человеческий рост изображение пацана лет восьми-десяти. Этот пацан был невысокий, худой и какой-то болезненно бледный. Узкое красивое лицо, брови надменно хмурятся, узкие губы сжаты в тонкую полоску.

– Бледность у него теперь на всю жизнь, – вздохнула у Таньки за спиной женщина, видимо, проследив за ее взглядом. – Эти изверги посадили его в темную комнату и продержали там шесть месяцев!

– А потом? – Вопрос сам собой сорвался у Таньки с языка, хотя для начала не мешало бы выяснить, кого и за что сажали.

– Одни говорят, что он умер от золотухи, другие – что сбежал. Но больше его никто не видел.