–Еще бы… – мечтательно протянула Милада, прижимая к груди горстку хвоста. Казалось, она позабыла и о холоде, и о зиме, и о незнакомце рядом, вся отдавшись во власть своей неукротимой фантазии. – Наверное, там так красиво…
–Где там? – не понял Оливер. Не получив разрешения помочь, он все-таки принялся собирать хворост и сейчас раскладывал очередную его порцию на санках девушки. Та как будто не возражала… а может, и не замечала, всецело поглощенная своими мыслями.
–Во дворце! – с воодушевлением пояснила Милада. Она пританцовывала на месте, словно уже видела себя на званом вечере. – Все эти балы, танцы, роскошные наряды… ух!
–Что, так сильно хочется попасть на бал? – с любопытством осведомился мужчина, споро собирая подходящие ветки. На санках собралась уже приличная горка хвороста.
Этот короткий и вроде бы безобидный вопрос оказал на Миладу странное воздействие: она сразу сникла, погрустнела и устремила на Оливера печальный взгляд.
–Неважно, чего я хочу, – с оттенком неожиданной усталости, нисколько не вязавшейся с ее юным возрастом, отозвалась девушка после паузы. – Мне не в чем идти… даже если бы пригласили. Я не Эстер… это у нее полно нарядов, – последняя фраза была сказана с глухой обидой и вполголоса, будто девушка обращалась к себе самой.
Оливер, тем не менее, ее прекрасно услышал и обернулся, немного озадаченный. Неожиданно проскользнувшая в голосе девушки горечь, вызванная столь прозаическим поводом, как наряды, совершенно не вязалась с тем невинным и чистым образом, который королевский слуга уже себе нарисовал. Хотя, конечно, откуда ему знать, что она за человек? И все же эта девочка вызывала у него симпатию, а Оливер своему опыту и неплохому знанию людской натуры привык доверять. А значит, есть в истории про мачеху и таинственную Эстер с уймой нарядов что-то еще… И он рискнул осторожно спросить:
–А кто она такая, эта Эстер?
Девушка помрачнела и ответила не сразу. Добрую минуту она что-то вырисовывала носком ноги на снегу, а потом все же нехотя сказала, не поднимая глаз:
–Моя сводная сестра… мы с ней… не ладим.
–Я догадался, – деликатно кивнул Оливер, усмехаясь усы. – Что ж, обычное дело – несколько женщин в одном доме…
–Тут другое! – вспыхнула, выпрямляясь, Милада. Глаза ее гневно сверкали. – Просто… мы неродные.
–Это я тоже понял, – ласковым тоном, каким обратился бы к дочери, сказал Оливер. Милада посмотрела на него исподлобья, но, встретив его прямой сочувствующий взгляд, немного смягчилась и даже улыбнулась. А собеседник продолжал: – Так бывает, девочка… к сожалению, намного чаще, чем хотелось бы… это жизнь!
–Я знаю, – вздохнула Милада. – Знаю…
Какое-то время они молча собирали хворост, потом девушка, вернувшись мыслями к королеве, вновь повеселела.
–А что она делает здесь? Королева? В нашем городке? Или она сейчас в столице?
–Нет, она неподалеку, в одном из своих многочисленных дворцов, разбросанных по всей стране. Хочет отметить Рождество в более уютной обстановке… – поймав удивленный взгляд Милады, Оливер с усмешкой добавил: – Она дитя, понимаешь ли!
–Не такое уж дитя, – не согласилась Милада, и сама – ровесница королевы, и невольно глянула на санки с хворостом. – Совсем взрослая. Она самостоятельно правит?
–Боже упаси! – издал смешок Оливер, ужаснувшись подобному предположению. – Ей помогает мадам регентша… кстати, тоже ее мачеха. Леди Мариза.
–О! – восхитилась Милада, весьма наслышанная об этой даме. И, впрочем, не она одна…
Чего о ней только ни говорили!.. Слухи были самые невероятные: и о ее небывало богатом любовном прошлом, и о постоянно сменяющих друг друга фаворитах, и о страсти к скачкам и азартным играм… Милада понимала, что во всех этих сплетнях только часть правды, но даже в таком случае можно было догадаться, насколько незаурядная личность леди Мариза.
–А она тоже приехала? – с волнением спросила Милада.
–Да, юная королева ее уговорила, – подтвердил Оливер. Выпрямившись, он окинул задумчивым взглядом санки девушки и дружелюбно добавил: – Ну, что, по-моему, хвороста уже в самый раз?
Милада тоже покосилась в сторону санок и, обнаружив внушительную гору хвороста, расцвела улыбкой.
–О, господин Оливер, огромное вам спасибо! – горячо воскликнула она, подавшись к своему помощнику. В первое мгновение казалось, что девушка от избытка чувств бросится ему на шею, но она ограничилась просто благодарным рукопожатием. И Оливер, пожимая в ответ тонкие девичьи пальцы, с болью отметил, что руки его новой юной подруги покраснели и обветрились.
–Ты без варежек? – спросил он удивленно и строго. – В такой мороз немудрено и простудиться! Обидно болеть под самое Рождество…
Милада пожала плечами, опустив взгляд на собственные ладони:
–Ерунда, я привычная… мои варежки совсем прохудились. Толку от них нет никакого. А починить все недосуг…
–Тебе нелегко живется, правда, крошка? – печально осведомился мужчина. Привыкший к роскоши дворцов, он редко сталкивался со столь оглушающей бедностью… и несправедливостью. И ведь не поможешь ничем!
Девушка отвела взгляд и ответила как будто неохотно:
–Ну, не могу сказать, что легко… но пока живу, – она помолчала, как будто справляясь с нахлынувшими эмоциями, потом вымученно улыбнулась и снова посмотрела на Оливера. И заговорила уже о другом, придав голосу нарочитую бодрость: – Спасибо вам большое! Огромное спасибо! А я такая неблагодарная, даже не спросила, что вы-то в лесу ищете…
–Елку, – ответил Оливер. – Самую роскошную елку в бальную залу… мне велено ее присмотреть, а потом Ее Величество пошлет уже тех, кто непосредственно срубит и доставит во дворец.
–Странный церемониал, – нервно усмехнулась Милада.
–И не говори! – подхватил Оливер.
–Давайте я покажу вам отличную елку? – весело предложила девушка. – В благодарность?
–Идет, – рассмеялся Оливер. – А я потом провожу тебя домой… и не вздумай спорить! Все равно провожу.
Да она и не собиралась спорить…
* * *
В конце концов, от воспоминаний у нее разболелась голова. Эстер поморщилась и попыталась вздремнуть, но боль не отступала, безжалостно пульсируя в висках и наливая свинцовой тяжестью затылок. Вредно, вредно слишком много думать о прошлом… да и валяться без дела в постели средь бела дня занятие тоже не из полезных!
Эстер со вздохом поднялась и, закутавшись в цветастую шаль, спустилась на первый этаж. Она не знала, чем себя занять, как развлечься, чтобы хоть немного поднялось настроение и ушла мигрень. Девушка закрыла глаза, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Хотелось горячего травяного чая… и глотка свежего воздуха!
У служанки был выходной, а Милада все еще собирала хворост в лесу, поэтому Эстер пришлось самостоятельно возиться на кухне. Четверть часа спустя эта красивая брюнетка, по-прежнему кутаясь в шаль, вышла во двор. В руках у нее исходила ароматным паром большая кружка с чаем.
Погода была безветренной, но очень холодной, мороз пощипывал щеки и проворно забирался под платок… и все-таки здесь ей стало легче, даже головная боль немного отпустила. Девушка расправила плечи и глубоко вдохнула чистый прохладный воздух.
Она расслабилась и повеселела, но это робкое движение души было безнадежно испорчено появлением Милады, которая вошла во двор, таща за собой груженные хворостом санки. У ворот девушка ненадолго задержалась, прощаясь с кем-то, потом по округе разнесся ее заливистый и немного игривый смех. И Эстер могла поклясться, что ее сводная сестрица в эту минуту беззастенчиво кокетничает с каким-то мужчиной, видимо, галантно проводившим ее до самого дома.
В душе Эстер поднялась волна злости. Нет, где это видано?! Только-только исполнилось 16, а она уже напропалую заигрывает с мужчинами! И где она умудрилась познакомиться с этим типом?! Неужто в лесу?!
“И в итоге она выйдет замуж, – ядовито подсказал ехидный внутренний голосок. – А ты останешься со своей мамашей и инфантильным братцем…”
Ну и где справедливость?! Она, Эстер, куда более красивая и интересная женщина, останется одинокой, а ее сестра, настоящая серая мышка, получит и мужа, и детей!
Милада, наконец, закончила прощаться и, напевая себе под нос, двинулась к дому, явно вся в мыслях о таинственном кавалере. И Эстер, глядя на легкую танцующую походку младшей сводной сестры, ощутила столь острый приступ ненависти, что ей самой сделалось не по себе.
Милада как будто почувствовала, что на нее смотрят, и обернулась. Взгляды сестер встретились, и обе прочли в глазах друг друга много того, о чем предпочли бы не знать… Эстер поджала губы и выпрямилась, всем своим видом изображая надменное презрение. А Милада, дерзко вздернув подбородок, гордо прошествовала мимо и вскоре скрылась в доме.
“Я ее ненавижу, – подумала Эстер в бессильной злости. – Ненавижу…”.
Она и сама не знала, за что именно ее ненавидит. За юность? За красоту, отрицать которую безуспешно пыталась? За шансы на счастье, которых сама была лишена? Пожалуй, – за всё понемногу…