Парадокс в моей голове

– Здравствуйте, Анна Альбертовна.

Я поняла, что в коридоре он встретил мою пожилую соседку через квартиру, которая отвесила ему не по возрасту игривый комплимент. Кокетничая с ней, он закрыл дверь, а я громко выдохнула.

Уже через час в приюте я выполняла свою работу размеренным темпом. Меня радовало, что пушистые пациенты были сытыми и быстро шли на поправку. Когда я и Стёпка сели обедать, он спросил:

– Нашла подходящую пару на сайте?

– Да, – усмехнулась я, – намерена на собственной шкуре проверить истину поговорки: «За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь». Знал бы ты, что мне ночью снилось…

И я красочно поведала ночной анекдот, намеренно умолчав, что целый день хожу сама не своя от поцелуя с Алексом, который мне привиделся во сне.

– Не понимаю, зачем ты связалась с двумя? – возмутился Стёпка, смеясь во весь голос.

– Я хотела сэкономить время.

– Сэкономила?!

– Давай не язви. Я итак пожалела о содеянном. Что посоветуешь?

– Выбери одного. Нельзя любить двоих одинаково.

– А если любви пока… нет!? – аккуратно вставила я, неестественно скалясь.

Стёпка допил чай с ароматным бергамотом, почесав лохматую голову.

– Всё равно выбирай одного. Иначе вымотаешься как гончая, бегая от одного к другому. Ещё и огребёшь, когда они узнают о существовании друг друга.

И правда: я разрывалась на части, особенно сегодня. Сперва нужно было проведать Вику, и после работы отправилась к ней. Весь путь в больницу я делилась впечатленьем о новых знакомствах с Лилькой, которая увязла в работе из-за нехватки персонала.

Вика выглядела лучше; щёки слегка округлились, на них играл ровный, красивый румянец, точно нарисованный свеклой. Разумеется, не обошлось без чуткой заботы мамы. Она взяла недельный отпуск и сидела у Вики с обеда и вплоть до закрытия больницы. Мы недолго поговорили. Из нашего разговора я узнала, что муж Вики – Павел Рощин, заходит к ней редко и всего на десять минут. Мне стало жаль, что она намеренно связала судьбу с этим никчёмным человеком.

Зная в каких надёжных руках Вика, я спокойно оставила её, торопясь привести себя в божеский вид для предстоящих свиданий. Илья предложил провести время у него дома, и я, не раздумывая, согласилась. Строгие небеса благоволят мне. Прощай, огромные ботинки и ненавистная шапка!

В голове сформировался распорядок дня: сперва я встречусь с Сашей, затем попрошу отвезти меня на улицу Комарова к «двоюродному брату» Илье. А тому скажу, что на машине меня подвезёт «кузен» Саша. Гениально! Так я не запутаюсь в отборном вранье.

9

Дай мне посмотреть на твоего друга – и я скажу тебе, кто ты

На улице воцарилась сухая и солнечная погода. Несмотря на то, что температура по-прежнему не превышала отметку в +5° на столбике термометра, я не сумела отказаться от платья. Ожидая Сашу у подъезда своего дома, я наслаждалась свежестью весеннего воздуха.

– Здоро?во, – послышался охрипший голос с балкона второго этажа.

То был мой сосед Николай Петрович – седоволосый мужчина лет пятидесяти с круглыми очками на широком носу. Трикотажные штаны с вытянутыми коленками всегда выделяли Николая Петровича из толпы, добавляя его облику сходство с дружелюбным Карлсоном. Хотя, когда он начинал материться – а причин всегда находилось предостаточно – дружелюбным его назвать было сложно. Главным достоинством для всего нашего дома являлась додельная наблюдательность Николая Петровича. Согласно выражению: «высоко сижу – далеко гляжу», с балкона ему видны передвижения соседей и происходящее на детской площадке перед домом. Он досконально знал планировки квартир в каждом подъезде, а также кто был собственником, а кто квартиросъемщиком.

Я любезно поздоровалась с ним, а он спросил:

– Далече собралась?

– Навстречу своему счастью… А что у вас с голосом? Никак заболели?

– Ой, Кать, – Николай Петрович стряхнул пепел с сигареты, – да болячек хватает! Геморрой как назло обострился, утром к проктологу ходил. Сказал, узлы надо лигировать. Ох, черт бы их побрал, этих бюрократов!

– Не расстраивайтесь так, зато скоро будете, как новенький! – я усиленно сдерживала улыбку.

– Не расстраиваться? Да от одной мысли об этом слезы накатывают. Вот сажусь на стул и врача вспоминаю. Пропади он пропадом…

Я ненавязчиво улыбнулась. Весьма поразительно, что из обширного списка заболеваний он решил поделиться именно этим. Скорее всего, он разглядел во мне редкий врачебный потенциал. Пускай занимаюсь я благополучием животных, но суть та же: лечение телесных недугов. Другие на моём месте не обратили бы никакого внимания на подобную беседу, ведь излишняя откровенность Николая Петровича – уже не для кого не новость.

– Поправляйтесь! – ответила я, встречая глазами подъезжающий Солярис.

Нырнув в салон автомобиля, я не заметила чёрного плаща на Саше, что радушно настроило меня по отношению к нему.

– Ты сегодня выглядишь прекрасно! – воскликнул он, проведя рукой по моей румяной щеке.

– Ты тоже…

Мы спустились ближе к набережной, где пронырливая молодёжь пряталась от глаз бурлящего города. Здесь спрятались и мы, обоюдно делясь новостями прошедшего дня. Он вновь и вновь поражал наповал правильной речью с философским подходом ко многим вещам. Будучи страстным поклонником творчества Лепса, его горластые композиции не замолкали в машине ни на минуту. Потому Мудрец нашего времени (так я прозвала Сашу) и знаменитый Лепс слились магией воображения в единое целое. А когда заиграла песня «Уходи красиво», я вспомнила, что не задала излюбленного вопроса о причине расставания с бывшей дамой.

– Она мне изменила, – брезгливо ответил он. – Я презираю ветреных людей, которые не могут разобраться в простых желаниях. Они думают, что изменили своим партнерам, но это не так! Примитивные животные, неверные прежде всего себе, своему выбору и убеждениям! Ничтожные и слабые духом, не иначе; ведь соблазн – удел безвольных.

В его блестящих глазах мелькнул непомерный гнев. Казалось, та боль до сих пор находит отклик в его разбитом сердце. Он выдержал короткую паузу, прежде чем спросить:

– А почему разошлась с возлюбленным ты?

Тема о бывшем парне – единственном в своём роде – всегда находилась под строжайшим запретом и обсуждалась разве что с Лилькой и то один раз, чтобы утешить беднягу, когда Семен безо всякого на то аргумента бросил её. Потому делиться заповедной тайной с ним совершенно не входило в мои планы.

– А я по шпалам…. опять по шпалам иду-у домой по привычке. Па-ра-па-пара-пара-пара-рам.

Великолепная идея: брякнуть первое, что пришло на ум.

Саша повернулся ко мне. Его загадочная улыбка опечатала приоткрытые губы. Я насторожилась, слегка угнувшись в плечи. И вовсе не зря. Саша подвинулся ближе, протягивая руки к моим коленям.

– Ты мне дико нравишься. И даже больше: ты просто сводишь меня с ума…

Признание одухотворило в нём уверенность. Ловким движеньем он потянулся к моей шее, обсыпая кожу горячими поцелуями, один пламенней другого. Я же сидела ни жива, ни мертва, скорчив жалобное лицо. Брови сложились домиком, а зубы стиснулись до боли. Спасите! Умоляю! Нужно срочно бежать… Бежать и не оглядываться! Ещё чуть-чуть и мне потребуется бригада со смирительными рубашками. Он такой хороший, умный, мудрый. Но меня от него тошнит…

– Слушай, я обещала двоюродному брату приехать. Он заболел, и мне надо посидеть с его дочкой. Отвезешь меня?

Что ты несёшь, Катя? Запланировано только сказать про кузена. Откуда взялась дочка и болезнь брата?! Фух, я здорово перенервничала…

Одарив меня вожделенным взглядом, Саша согласился. Я благодарила небеса, что его рука занята рычагом механической коробки передач, а не частями моего тела. По дороге из моих уст хлынул поток несуразной речи. Я лепетала невпопад первое, что приходило в голову. А как известно, те самые мысли лучше не произносить вслух. Он был настолько упоен моим обществом, что суть сказанного мной, видимо, совершенно не волновала его. По прибытию на улицу Комарова я сдобрила слова прощания милой улыбкой и уже повернулась, чтоб открыть дверцу машины, но Саша поймал меня за руку.

– А поцеловать?

Я возвела глаза к небу, мысленно умоляя послать мне спасение. Но небо молчало. Мне не оставалось ничего другого, как притворяться дурочкой. Чмокнув его в гладковыбритую щеку, я снова отвернулась, чтобы выйти.

– Я хочу в губы!