Внучка

Когда увезли тело, она с облегчением вздохнула, и рассмеялась радостно. Больше не надо ничего и ни перед кем изображать, наконец-то этот ад закончился! Она сбросила постылый халат, распустила волосы и закружилась счастливая, освобожденная. С первого дня своей аферы она со сладостным предвкушением ждала момента, когда вступит в права наследства, чтобы начать жить по-настоящему. Остановилась и снова тихонечко засмеялась: «Первое, что я сделаю, пойду в салон красоты».

Конечно, тетя Света водила их в салон, но мастера делали так, как указывала она. «А теперь! Ух! Теперь всё будет как я захочу!» – мечтательно подумала она.

Оля завидовала Веронике всегда. С первой встречи на линейке в 5-ом классе, когда впервые пришла в новую школу. У незнакомой девочки были такие пышные банты, белоснежная блузка, разноцветный ранец. А главное у неё были красивая улыбающаяся мама и любящий папа. Они постоянно трогали дочку, целовали, что-то поправляли, фотографировали. И Оля решила: раз у неё всего этого нет, она сделает всё, чтобы быть рядом с этими людьми и иметь хоть чужую, но семью. И Шубины, действительно, стали для неё семьёй. Когда впервые новая подружка появилась в их доме, Светлана ужаснулась её худобе и не ухоженности. Сначала ей отдавали старые вещи Ники, но со временем Света стала покупать одежду, обувь, подарки поровну.

В тот роковой день, сквозь пульсирующую боль в голове, страх от случившегося, она услышала о гибели всех пассажиров. Но почти мгновенно на смену горю от потери дорогих ей людей, на которых она, будучи ребенком сделала ставку, пришло понимание, что это её счастливый билет, шанс на новую жизнь. То, что её могли разоблачить, она не боялась. Родственников у Шубиных не было, кроме больной матери Светланы – Валентины Петровны и брата, который давно не поддерживал отношений с сестрой и её семьёй, племянницу и вообще не видел ни разу. А последние слухи, которые приносили сердобольные соседи и вовсе успокаивали, и радовали. Одни рассказывали, что сын Бесединой пропал, другие якобы слышали, что его убили в пьяной драке. Оба варианта устраивали юную авантюристку.

Ольга даже не подозревала, что Шубина в тайне от семьи общалась с братом. Проиграв то, что мать оформила на него. Он вспомнил о сестре и однажды навестил её. Та искренне обрадовалась – она любила Вовочку с материнской нежностью. Мать занималась бизнесом, и девочке приходилось заменять её. Владимир подгадал, когда домашних не было. Рассказав слезливую историю и получив пачку денег, он едва сдерживался, чтобы тут-же не сбежать: сестра ещё могла пригодиться.

Не спеша попивая чай, терпеливо разглядывая семейные фотографии, он размышлял: «Сестре повезло с мужем. Факт. Пришёл неожиданно и она с лёгкостью отвалила крупную сумму денег. Муж обожает её, это видно даже на фото. Дочка отличница, красавица». Владимир усмехнулся, заметив едва приметное родимое пятно на виске девочки: причуды генетики. Родимое пятно было и у матери, и у сестры, и вот у племяшки.

Готовить она не умела, и сердобольные соседи активно взялись помогать сиротке организовывать поминки. Кто варил щи да кашу, кто кисель, кто пёк блины.

За столом собрался весь подъезд. Валентину Петровну уважали, но ещё больше жалели Веронику. Слово взял Василий Иванович:

– Валентину я знал с молодости. Строгой была, но справедливой. Жизнь прожила хорошую, но и помучилась перед смертью. Пусть земля ей будет пухом. – Он опрокинул рюмку поддерживаемый соседями крякнул, неспешно закусил холодненьким маринованным огурчиком и продолжил с важным видом, наслаждаясь своей ролью наставника.

– А тебе вот что, девонька, скажу: хватит горе горевать. Всё что могла ты, сделала для бабушки честь по чести. Теперь пора своей жизнью жить. Ты молодая, у тебя всё впереди.

Соседи согласно закивали, дисциплинированно наполняя рюмки водкой. Выпив очередную стопочку за помин души, все загалдели наперебой.

– Конечно, молодая ещё девка.

– Молодец! Не каждая внучка так за бабушкой будет ухаживать.

Скорбящая сидела потупившись, с красными глазами и носом, едва прикасаясь к еде. Вдруг её внимание привлекли возгласы из прихожей: «Володя… пришёл… проходи, проходи. Где ж ты пропадал столько времени? Валя… Светочка… горе то какое…» Ледяной страх сковал всё тело. Она ждала этого момента с тех пор, как присвоила чужое имя, готовилась и даже репетировала. И всё-таки это явилось полнейшей неожиданностью.

В проеме двери появился красивый мужчина. Есть люди, которые объективно симпатичны или даже красивы. Вроде бы, всё в человеке хорошо: глаза, нос, губы, но смотреть на него почему-то не хочется. Неприятно.

Так было и с Владимиром. Его внешность не вызывала желания любоваться им, красота была отталкивающей. Всё в нём на первый взгляд казалось идеальным: симпатичный, дорого одетый. Зауженные брюки цвета карамели, белая хлопковая рубашка с короткими рукавами, легкие и удобные мокасины. Модная прическа с коротко стриженными висками и удлинённой чёлкой делала лицо моложе. Но чуть скошенный подбородок свидетельствовал о пороках и страстях. Холодные глаза с точечными зрачками смотрели пугающе-бесстрастно, не мигая. Кривая усмешка не предвещала ничего хорошего.

Он не спешил проходить, привалившись к косяку, сунув руки в карманы с надменным видом хозяина, рассматривал собравшихся за столом. В комнате стало тихо и душно. Девушка приподнялась, судорожно хватая воздух открытым ртом и тонко взвыла. Лицо стало расплываться, слезы навернулись на глаза… от страха. Но в следующую минуту она без сил упала на стул, так и не проронив ни звука.

Из-за плеча Владимира выглядывала неряшливая женщина. Давно немытые волосы, вытравленные перекисью, небрежно закрашенный синяк под глазом, жалкая улыбка на лице. Пьянчужка шмыгнула носом и, не сводя глаз с бутылок на столе, заискивающе позвала:

– Оленька, поедем домой, дочка.

Слова женщины поразили всех как гром среди ясного неба. Шёпот изумления пронесся по комнате, присутствующие замерли в оцепенении…