Когда отверзаются небеса. Рассказы

? Так все знают, что ведьмак твой батька. Знают, да боятся. А у меня с нечистыми разговор короткий, ? Голыб перекрестился.

? У меня до тебя дело есть.

? Нет у меня дел с ведьмаковскими отпрысками.

? Зря ты так. Батька наказал, чтобы ты его гроб в Хмару отвёз. Мы тебе сто рубликов серебром отсчитаем.

? Иди, иди, пока поленом не отходил. Ишь что удумали, ведьмака везти! Разговору быть не может! ? Прошка вытолкал соседа и калитку захлопнул.

А в доме Глашка сундук свой перебирает, слёзы тайком утирает.

? Стыдно-то как, Прошенька, девку снарядить не можем.

? До Покрова время есть, даст Бог, разрешится как-нибудь.

? Да как разрешится-то, разве клад найдем.

? Ну, не плачь, лучше вечерять собери, пораньше спать ляжем.

Намаялся за день Прошка, а сон не идёт, тревога сердце гложет. Вышел во двор, присел на поленнице. Тихо, будто и живых в деревне не осталось, только ветерок калиткой постукивает. Поднялся Голыб калитку покрепче затворить, а то уже не ветерок, ураган, с ног валит, шуршит, треплет крыши соломенные, деревья до земли гнёт, гудит, будто скоморох на ярмарке. И собаки ветру вторят, такой вой подняли – жуть. За ними и коровы проснулись сразу во всех дворах, не мычат – стонут. А ветер всё сильнее и сильнее, вот уже и двора не разглядеть, пыльным туманом занавесило.

? Двести рублей, Проша, ? прозвучало у самого уха.

Голыб аж подпрыгнул, закрестился часто-часто. Глаза от пыли оттёр, видит ? Касьян рядом.

? Ты как пробрался, окаянный?

? Дырка у вас в заборе. Двести рублей, Проша, ? повторил он. ? Отошёл батяня.

? Хоть всего серебром обсыпьте, не повезу. И толковать не о чем. Сами своего ведьмака хороните.

? Так ведь наказ батькин.

? А мне что за нужда, бесовского служки наказы исполнять? Иди прочь.

* * *

К утру стихло всё, будто и не было ночного урагана. Кабы не раскиданные вороха соломы да сломанные ветки, Прошка решил бы, что всё приснилось.

Пока во дворе порядок наводил, кум Захар в калитку стучит.

? Слыхал, прибрался ведьмак-то. Всю ночь скотина бесновалась.

? Как не слыхать, меня сынки его оповестили. Хоронить наказал не в нашей деревне, а в Хмаре. Меня подряжают везти. И после смерти не даёт мне покоя старый чёрт.

? Я за тем и пришёл, батька послал. Иди, говорит, к Голыбу, чую, беду ему Игнат готовит.

? Так я и не поеду.

? Зря, не поедешь ? не упокоишь, будет в деревню возвращаться. Надо ехать, а спастись тебе поможем.

* * *

К обеду опять гости в дом, оба брата на пороге.

? Езжай, Проша, триста рубликов положим, только езжай, ? Наум мялся у порога.

? Езжай, Проша, пожалей нас, страшно нам батькину волю не исполнить, ? вторил Касьян.

? Ну что ж, я готовый, только у меня свои условия есть. Перво-наперво, повезу на ваших лошадях, завтра запряжете пару.

? Согласны, о чём речь.

? Гроб с покойником обвяжите покрепче, верёвок не жалейте, иначе не поеду.

Сынки ведьмака лишь головами кивают.

Выпроводил Голыб соседей, сам сел лапотки переплетать, как наказали, чтобы пятку с носком спутать. Глашка по избе мечется, уговаривает отказаться. Молчит мужик, знай, руками проворит.

На следующий день долго молился Прошка, а потом, будто решился, обул переплетённые лапти, заткнул за пояс топор и вон из избы.

У соседнего двора вся деревня в сборе, судачат, обсуждают, как сыновья гроб отца веревками обматывают. Заметили Голыба, закрестились, запричитали. А Прошка не оглядывается, подхватил лошадок под уздцы да повёл прочь из деревни. Помнит наказ батьки Захара: на телегу не садиться да всю дорогу молитву творить.

Не успела деревня скрыться за холмами, застонал покойничек, зашевелился, по крышке стучит, а выбраться не может. Прошка быстрее припустил. Шепчет молитвы, а сам прислушивается: показалось ли, будто верёвки лопнули? Вот уже и роща впереди, а за ней Хмара ? довезти бы. И тут как на грех споткнулся Прошка, упал, да вместо молитвы бранью разразился, а как поднялся, покойник уж во весь рост на телеге стоит.

Спрыгнул Игнат и давай по земле рыскать, следы высматривать. Голыб ждать не стал, помчался к роще во весь дух. Бежит, оглянуться боится. Увидел сосну покрепче – полез, до самой верхушки добрался. А Игнат уже под деревом, рычит, в ствол вцепился, а влезть не может. Прошка за ветки держится, Бога поминает ? совсем худо, покойник гнёт сосну, как тростинку. Гнёт и воет: «Слезай, ворог мой, слезай. Вместе в загробный мир уйдём». Зажмурился Голыб, страшно смерти в глаза смотреть, и не сразу понял, что дерево трясти перестали. Посмотрел вниз ? стоит какой-то странник в одежде незнакомой: сапоги со шпорами, шляпа, сабля из-за пояса торчит.

? Слезай, зачем на дерево забрался?

? Ведьмак убить хочет.

? Нет никакого ведьмака, слезай.

Прошка осмелел, спустился, а сам крестится да на незнакомца поглядывает: вдруг это сосед в новом обличье. А тот лишь усмехается:

? Пойдем, покажешь, где твой ведьмак.

Что за диво: гроб пустой, крышка на дороге валяется, а Игната нигде не видно. Глядь, из-под телеги ноги торчат. Вытащили они колдуна – мертвец мертвецом, лишь желваки устроили пляску на восковом лице. Уложили его обратно в гроб, закрыли, а незнакомец достал саблю да надсёк крест на крышке.

? Езжай, мил человек, больше не встанет.

Захотел Прошка поблагодарить, а незнакомца и след простыл, будто и не было. А только случилось всё, как сказал: до Хмары довёз, сдал священнику да обратно отправился. А на вырученные деньги не только приданое справили, но и скотинкой обзавелись.

Бука

Мягко поскрипывают выездные сани, периной стелется накатанная зимняя дорога. Кутается Ивашка в новый белёный полушубок, что батька привёз накануне Рождества, подстёгивает лошадёнку, торопится. Вот явится этаким купчиком, по улице промчится – не чета деревенским. А и правда ? статен, румян. Не зря вдовая купчиха Пустошеева выделила, не зря.

Сказать по совести, Ивашка Аграфену Петровну избегает, робеет ? шутка ли, лавки у купчихи по всему городу, богатые лавки. А дом! Какой дом у Аграфены Петровны! Что мебель, что посуда. Да такой деликатности в их деревне и не видели.