Признание Короля-звездочёта

воспротивилась зваться по святцам

и дала себе имя Иштар.

Надо ж было такому случиться!

Без того в доме много хлопот:

скоро время корове телиться,

и ещё не полит огород,

подрались во дворе двое братьев –

кто-то должен бежать разнимать…

Что ж, девчоночка в розовом платье

начинает полы подметать.

Да как ловко по дому работу

она делает – любо глядеть!

Только есть в ней и чуждое что-то;

то ли в цвете волос, словно медь,

то ли в голосе слишком глубоком,

то ль в манерах, дворянам под стать.

А теперь ещё гневает Бога:

не по-нашему требует звать!

Как ни странно, но имя привилось,

и с годами Иштар расцвела.

На неё вся деревня дивилась:

и разумна она, и мила,

и танцует, подругам на зависть,

и поёт так, что парни кругом

обступают, и каждому в радость

поманить её взглядом тайком.

Ну а ей интересно лишь было

говорить по ночам со Звездой,

что с рожденья её наделила

и талантами, и красотой.

А когда в деве женская сила

пробудилась и стала бурлить,

вновь заботу Звезда проявила –

даровала способность любить…

*************************************************************

Поэтесса понимала, что стихотворение незакончено, но пока не была готова продолжить. Учитель уехал в отпуск накануне первого творческого вечера, но Неата успела посвятить своего наставника в составленную программу. То, что именно ей он поручил провести это новое для школы мероприятие, она расценила, как знак особого расположения. Но что за этим стоит? Ну не мог Учитель выделить её, как самую прилежную ученицу или продвинутого эзотерика. Стихи пишут многие, и хороших организаторов тоже хватает. Размышляя над этим, Неата вновь склонялась к тому, что привлекает Учителя как женщина. Вот и вчера она рассказывала ему о предстоящем вечере, а он выглядел таким смущённым и беспомощным: молча кивал и… взгляд! Неата помнила этот взгляд. Он был таким же печальным, как у Короля-звездочёта.

«Вот почему так печальны глаза, но удаётся скрыть муки»… В памяти Неаты всплыли строки из её стихотворения. Бедный Учитель! Он не может позволить себе простых человеческих слабостей. Всё, на что его хватило, – комплимент женским рукам. А может, ему действительно уже пора отдохнуть?

У самой же Неаты за последние дни успели вырасти огромные крылья. Сейчас в кабинете Учителя она ждала заветных шести часов вечера, когда ей можно будет наконец взлететь и опуститься на сцену актового зала, где развернётся удивительное действо: каждый из выступающих проявит себя в качестве творца.

Собрались не только ученики, но и приглашённые ими гости. Были заняты все места. Такого не случалось ни на одной лекции Учителя. До Неаты доносился шум готовящегося к зрелищу зала, и она упивалась коктейлем из хорошо узнаваемых чувств: лёгкое волнение и трепет перед выходом на сцену смешались с непоколебимой верой в себя. К собственным внутренним ресурсам добавлялась и реально ощутимая внешняя сила, выраженная незримой поддержкой древнеримской богини из медитации.

Неате часто доводилось выступать на сцене, когда она училась в музыкальной школе. После концерта она всегда задавала себе один и тот же вопрос: кто это сейчас играл – хрупкая девочка или её благодетель свыше, который вселился в юное тело и ловко управлял пальцами рук, извлекая божественные звуки из фортепианных клавиш? И создавалось такое впечатление, что самой Неаты как личности в этот момент не существовало. А после выступления ей всегда было трудно вспомнить себя на сцене такой, какой она ощущала себя всю свою сознательную жизнь.

Теперь-то Неата знала, что её прежняя «сознательная» жизнь не была до конца осознанной. Сейчас всё происходило по-другому: проживая момент выхода к зрителям, она не только ощущала себя богиней в розовом хитоне, но и тем наблюдателем, который внимательно следил за ней.

Когда воодушевлённая устроительница вечера покинула кабинет, чтобы направиться в зал, к ней подошла Катюша, которая, как и полагается администратору, пришла помогать заместителю своего начальника. Заместителем, конечно же, была Неата, отчего ни капли не смущалась, а наоборот, чувствовала себя на законном месте.

– Ты сегодня увидишь Яна? – спросила Катюша.

– Да, он обещал прийти на вечер.

– Тогда передай ему, пожалуйста, эту бутылку. Скажи, от Учителя. Он знает. Я, к сожалению, не смогу остаться до конца, мне нужно бежать.

Неата взяла из рук Катюши обычную пластиковую бутылку с водой:

– Хорошо, я обязательно передам.

– Просто скажи, что Учитель оставил ему её перед отъездом.

– Ладно, ладно. Я всё поняла! – Неата сунула бутылку в сумку, и к её радостным переживаниям прибавилось ещё одно: она была счастлива принять участие в исцелении Яна, пусть даже это будет выражаться в такой малости, как передача заряженной воды.

Того, что так замечательно пройдёт вечер, не ожидал никто, и это усилило впечатление от него. Все – и выступавшие, и зрители – находились в общем потоке творчества, любви и бережного внимания друг к другу. Люди выходили на сцену и в стихотворной форме (а некоторые даже в песнях собственного сочинения) рассказывали о внутренних изменениях, которые произошли с ними за время обучения в школе. Больше всего Неату поразил тот факт, что выступали даже те, кто раньше не отличался смелостью говорить о себе на публике. Как будто перед всеми открылось какое-то особое пространство доверия и комфорта, в котором было не страшно, не стыдно, не больно.