Долгая дорога домой. Или загадка древнего дольмена

– Конечно же, нет, продолжай, – я уселась рядом.

– Хорошо. Так вот: через четыре года после исчезновения Полины меня направили в командировку в Армению. Предстояло работать с группой Ереванских орнитологов. Занимались мы серыми журавлями. Кстати, у них журавль – это национальный символ.

– В горах? А не у воды? Это что-то новое!

– Разве высоко не может быть воды? А ты знаешь, орнитолог, что недавно, на территории Армении, рядом с турецкой и грузинской границей, обнаружили новый вид журавля? Прикинь, пока найдены всего две пары – у них гнезда располагались на небольших болотах, в двух километрах над уровнем моря.

– Ух ты! Нет, ничего не слышала об этом! А чем они отличаются?

– У них нет красной «короны», зато есть яркое белое пятно за глазом. Причем как у взрослых особей, так и у птенцов. Самку поймали на гнезде, окольцевали и взяли у нее образцы крови для проведения генетических анализов, потому что было неизвестно, новый ли это вид или просто подвид… В общем, ехал я туда с тайной надеждой встретить этих птиц. Ты же понимаешь, новая крупная птица в наше время – это вообще сенсация! Правда, сейчас уже известно, что это всего лишь подвид, и назван он «журавль Арчибальда».

– О, Сергей, да ты честолюбив, как я погляжу!

– Есть такое, конечно. Приятно быть первым, ну хоть в чем-нибудь. Так вот, мы с ереванским коллегой отправились в путь. С нами поехала женщина – фотограф. Мне, например, ее услуги были не нужны, потому что есть и умение, и аппаратура, все свое ношу с собой. У меня классная камера, снимаю птичек издалека на большом зуме, все в порядке. Но Мелкон зачем-то потащил эту тетку с собой. Подозреваю, что она была его любовницей.

Я тактично промолчала.

– Мы ехали к озеру Арпи, примерно 2 километра над уровнем моря. Там осталось всего несколько пар серых журавлей.

– Где конкретно находится это озеро? Я в Армении не была, слышала только о Севане.

– Это на северо-западе, где берет начало главная река Ширака – Ахурян. У ее истоков – слегка заболоченные равнинные пространства, покрытые заливными лугами, пара вулканических гряд. Красота – ты не представляешь, да и место для птиц идеальное: каждую весну Арпи широко разливается и заболачивает берега, появляется много насекомых и, соответственно, птиц, которые ими кормятся.

Дорогу к озеру мы выбрали сложную, через каменистую гряду, спускающуюся к Ширакской равнине. Там, на юге, река образует глубокий каменный канал из красно- черной туфовой лавы. По берегам – каменистая степь, ни души, разве что несколько аулов пастухов.

Ехали мы долго. Всех порядком растрясло по дороге, и эта женщина – по-моему, ее звали Тамара – начала ныть и жаловаться. Языка я не знаю, но и так было понятно, что эта фотолюбительница распекает Мелкона, моего коллегу, на все корки. Добравшись до ближайшего более-менее крупного селения, мы устроили Тамару с относительным комфортом, а сами отправились осмотреться и побродить по окрестностям.

Мелкон пошел в степь, а я поднялся по сухому щебнистому склону вверх. Первое, что поразило – сколько красивых и полезных растений может расти в таком суровом месте. А второе – догадываешься, что?

– Дольмен?

– Именно. Он стоял на достаточно ровной площадке в зарослях каких-то колючек. Небольшой, но построенный в точности по известной схеме. Каменная пробка, когда-то закупоривающая его отверстие, валялась рядом. Я обошел его, внимательно осмотрел со всех сторон. Как и в прошлый раз, заглянул внутрь. Но здесь меня уже ожидал сюрприз.

На земляном полу стояли две глиняные мисочки: одна с молоком, другая с кашей или крупой. Сначала я подумал, что здесь поселилось какое-то животное, которое взялись подкармливать местные жители, но потом вспомнил, что обычно зверье обходит дольмены стороной. Не обнаружив больше ничего необычного, я вернулся в аул – темнело, а ночью находиться в горах опасно.

После ужина я разговорился со стариком, хозяином дома, в котором мы оставили Тамару. Он плохо говорил по-русски, а к услугам Мелкона как переводчика прибегать не хотелось. Я многого не понял из речи старика, но главную мысль все же уловил. Вираб – так его звали – сказал, что кто-то из деревни видел меня на склонах и попросил не приближаться к «дому карлика».

Сначала я не понял, что он имеет в виду дольмен. Выяснилось, что и в Армении, и в Адыгее их называют именно так. Есть и другие имена – «сырпун» или «ирпун». Вираб сказал, что в «доме карлика» спит злой дух Шивин, но иногда он просыпается и ворует людей – за восемьдесят шесть лет жизни Вираба в районе дольмена исчезли без следа пятеро пастухов.

Я, в свою очередь, рассказал ему историю Полины. Старик не удивился, лишь еще раз предостерег меня. Оказалось, что он и другие пожилые жители аула периодически носят в «дом карлика» угощение, чтобы задобрить духа, обитающего в нем. Возможно, я невольно усмехнулся в ответ или как-то по-другому выразил недоверие, и Вираб добавил то, что, видимо, не собирался рассказывать.

За год до нашего появления в районе дольмена пропал приезжий – наверное, тоже какой-то ученый. На вид ему было 35—40 лет. Из столицы высылали поисковую бригаду, обшарили горы, искали с самолета – все напрасно. Никаких следов. Но через несколько месяцев, когда все поиски прекратились, он вернулся. Седым, глубоким стариком. Он шел по аулу в какой-то невиданной местными одежде, кричал, смеялся, размахивал руками. Горцы сочли его помешанным и попытались задержать. Тогда этот несчастный побежал от них прочь и со смехом сорвался со скалы в пропасть. Погиб, конечно. Узнать у него ничего не успели, да и вряд ли смогли бы, судя по его состоянию.

– Неужели это портал? Временные дыры?

Жданов немного помолчал, потом как-то неуверенно кивнул.

– Нельзя отрицать этого. Ведь нет других объяснений тому факту, что приезжий постарел лет на пятьдесят. Другой вопрос – где он провел эти несколько месяцев, как ему удалось вернуться? Я очень хочу получить ответы, Лиза. Когда-то дольмен сломал мою жизнь и, возможно, сделал из меня такого Серегу Жданова, которого ты знаешь. А еще он сломал жизнь девушки, которую я любил. И я хочу отомстить. Я собираюсь узнать всё, раскрыть все тайны и донести их до людей.

– Сережа, а может, ты надеешься… вернуть Полину? – робко спросила я. Жданов лишь покачал головой.

– Я надеюсь, Лиза, что она жива, где бы ни находилась. Но разум подсказывает, что это не так. Она была хрупкой, беззащитной, безвольной. Женщина-дитя. Легкокрылая птичка королек, которая готовилась перелететь из родительского гнездышка в моё. Любая буря безжалостно смяла бы эти тонкие косточки и развеяла по свету перья. Нет, я не верю. Но узнать правду – хочу.

– Вы еще долго жили в этом ауле?

– Нет, наутро мы двинулись дальше к озеру – заниматься тем, для чего приехали. На прощанье Вираб подарил мне бочонок того самого вина – кстати, мы с тобой выпили добрую половину.

Я совершенно не ощущала опьянения – видимо, рассказы Сереги не давали мне расслабиться – но вдруг почувствовала внезапно накатившую смертельную усталость. Неудивительно: приближалось утро. Лес вокруг из черного стал превращаться в серый и с каждой минутой становился все светлее.

– Давай-ка ложиться спать, – предложил Серега, – завтра, вернее, уже сегодня, у нас много дел.

– Каких это дел? Я приехала сюда отдыхать! – притворно возмутилась я.

– Разных и интересных: купаться, загорать, ловить рыбу, варить уху. Все это потребует сил. Поэтому – шагом марш в палатку!

Я не стала заставлять долго себя упрашивать. Сняла штормовку, штаны, забралась в спальный мешок и сразу же провалилась в сон.

* * *

Какое удивительное вино делает старый горец! Я проснулась свежая, отдохнувшая и без малейших следов похмелья.

Солнце поднялось уже высоко. На все голоса распевали птицы, стрекотали кузнечики; все вокруг жужжало, звенело, радовалось новому ясному дню. В нашем маленьком лагере вовсю кипела работа: Серега уже встал и готовил завтрак. Он выстругал две рогатины, перекладину, на вчерашнем пепелище развел огонь, подвесил котелок. Запах вареного кофе с ванилью и корицей плыл во все стороны – словно мы находились не посреди леса, а в кафе на Елисейских полях.

На раскладном столике уже красовались зеленые салатные листья (и как это они не завяли за ночь?), ломтики брынзы, лепешки, помидоры черри, нарезка из сырокопченой колбасы и плитка горького шоколада – очень приятное дополнение к кофе. На свежем воздухе аппетит разыгрался мгновенно: я быстро умылась прохладной речной водой, расчесала волосы и набросилась на еду.

После завтрака Серега ушел в лес «побродить», а я надела купальник и расположилась на надувном матрасе с журналом. Но жизнеописание Одри Хепберн, звезды культовых «Завтрака у Тиффани» и «Как украсть миллион» – неважная замена той истории, которую прошлой ночью рассказал мне Жданов.

Я отложила журнал в сторону и задумалась.

Сколько вокруг нас неизвестного, непознанного… Тайны и загадки, безграничные возможности, удивительные приключения! Но все это – только для посвященных.

Серега, несомненно, был одним из них – а я? Не жалею ли я о своем согласии ввязаться во все это?

Хороший вопрос.

Я оказалась в одном шаге от необычной, наполненной новизной и – не исключено, что риском – жизни, и могу пройти мимо, вернувшись в унылую череду тянущихся друг за другом дней. При этой мысли мое сердце затопила волна нежности к Жданову: отметил меня, счел достойной своего главного секрета, пригласил разделить с ним труд и возможную славу первооткрывателя. Вместе – теперь я уже в этом не сомневалась – нам предстояло дать ответ на одну из самых древних загадок человечества.

Вот уж действительно – задача мирового масштаба. Что говорит Сфинкс человечеству? «Разгадай меня, или сожру». Дольмены – молчат.

Поток мыслей понес меня дальше. Что же на самом деле случилось с ученым, который вернулся в аул глубоким стариком? Если версия о временной дыре (допустим) верна, то он мог попасть в какое-то другое измерение, где действуют иные физические законы, и время течет значительно быстрее, чем наше – по крайней мере, об этом говорит научная фантастика.

Если честно, ее я не очень люблю: исключение составляют лишь классики уровня Бредбери. Но еще больше не люблю фэнтези – все эти мечи, гоблины, эльфы и волшебники кочуют из одной книги в другую, напоминая поношенный реквизит провинциального театра. До сих пор не понимаю, зачем взрослые люди читают сказки?

Может быть, мечтают хоть на время сбежать от действительности? В сказках нет кризисов и дефолтов, очередей и пробок, хронических болезней и хронического безденежья. Там вы не встретите ворчливых жен и пьющих мужей, там не стоит квартирный вопрос, у главного героя никто не вымогает взятку. Дороги там, в целом, хорошие, а дураков немного – да и те, на самом деле, мудрецы и философы. А главное – добро и зло там носят гипертрофированный характер; они Абсолютны, и поэтому так легко отличимы друг от друга. Остается лишь сделать выбор. А в реальном мире…

Вот, например, взять Серегу: брак «по залету» – это хороший или дурной поступок? С одной стороны, бросать беременную девушку или заставлять ее избавиться от ребенка – это подло, жестоко, ужасно. С другой – жить с ней под одной крышей, как с посторонней, ежедневно тяготиться ею, раздражаться, скандалить, уходить из дома, заводить интрижку на стороне… И все это под девизом «во имя ребенка» – как расценить такую жизнь? Рано или поздно она закончится разводом, это же очевидно!

Но, наверное, еще страшнее, если родители «по залету» все же проживут вместе до старости, нелюбящие, нелюбимые, и кто-нибудь из них в сердцах бросит в лицо дочери или сына: «Я загубил из-за тебя свою молодость, карьеру, всю жизнь, а ты…!» Не дай Бог услышать такое.