Смена

– Да.

– А мы однофамильцы, Светочка. – продолжила она, уже смягчившись. – Представляешь? У тебя родственников в Твери, случаем, нет? – поинтересовалась она.

– Вроде нет. – пожала плечами я. – Не знаю, по крайней мере, таких.

– Эх… Ну всё возможно, возможно… Ладно, сейчас выудим твоего вожатого и определим на постой. Сейчас… – сказала она и вышла из беседки. Светло-голубое платье-балахон, в которое она была облачена, под дуновением ветра поднималось и оголяло её полные ноги, норовило задраться ещё выше, но она руками его мастерски каждый раз усмиряла.

– Валя! – крикнула она кому-то. – Где этот Белкин. А ну зови его!

Появилась та сама женщина-дворничиха, которая встретила нас возле ворот.

– Тамара, кто именно тебе нужен? – спросила она. – Я их всех по именам не упомню, чай не молодка уже.

– Ну этот… – вспоминала Леонидовна, тщательно поправляя на голове панаму. – Который с монстрами на майке ходит.

– А-а-а… – улыбнулась уборщица. – Поняла. Сашка. Он Василичу, электрику, помогает лампочки в столовой вкручивать. Сейчас позову…

Тамара Леонидовна кивнула и обратилась ко мне.

– Так, Светочка, документики у меня остаются и вдруг, если что есть ценное, давай мне. – она попыталась мне подмигнуть, но из этого вышел какой-то нервный тик. – У меня имеется в наличии сейф, куда мы такие вещи прячем. Воровства, вроде, не было за две смены, но предупреждён, значит, вооружён. Верно, моя дорогая?

– Да. Хорошо. Я поняла.

Через минут пять к нам подбежал запыхавшийся парень лет двадцати, может, чуть старше. Взглянув на его футболку, я сразу поняла, о каких монстрах говорила Леонидовна. На его майке чёрного цвета был напечатан постер британской группы Prodigy, которая была дико популярна среди пацанов от двенадцати и старше уже на протяжении нескольких лет. Ещё бы, солист группы Кит Флинт с серьгой в носу и подведёнными чёрными глазами это поколение женщин мог напугать только так, да и не только женщин. У нас во дворе пару лет назад мой знакомый Пашка тоже бегал в подобной майке и включал на весь двор их песни на полную громкость. А бабульки чуть ли не крестились и просили его не носить эту заразу. «Дьявольское радио» – так они прозвали пашкин магнитофон, а группу на его майке «демонами».

– Так, Александр… – отвлекла меня от раздумий Леонидовна, обращаясь к парню. – Бери на поруки и вперёд. Ты вообще должен полностью оправдывать свою фамилию, как белка в колесе крутиться! Одна нога здесь, другая – там.

– Тамара Леонидовна… – он явно пытался оправдаться перед ней. – Я итак кручусь, похлеще белки.

– Да знаю я, Саша, знаю. Короче, дорогой, принимай…

– Кого? Отряд же весь на море уже ушел. С ними же Алиса. – недоумевая, спрашивал её он.

– Опаздунью. – сказала она и махнула рукой в мою сторону. – Девочку с косичками и, между прочим, мою однофамилицу. Там авария была какая-то жуткая. – начала рассказывать она, явно приукрашивая историю, которую рассказал моя папа, сопровождая её охами и причитаниями.

«Во даёт! – подумалось мне. – Ну актриса!»

– И это, Саша… – она внимательно осматривала его. – Кепку сдвинь, как надо, козырьком вперед, а то вид у тебя, как у какого-то шалопая. А ты же вожа-а–атый… И домик там последний, если что… – напоследок сказала Леонидовна ему. – Там, вроде кровать была свободная. Вроде, да…

Парень кивнул и без малейших пререканий поправил свою кепку, потом нехотя подошёл ко мне, молча взял мою сумку, давая всем своим видом понять, что нам нужно куда-то идти. Я встала и уныло пошла за ним. Как только мы вышли из зоны видимости Леонидовны, Александр посмотрел по сторонам и снова развернул кепку козырьком назад.

Да, наверное, ему лет двадцать. – рассуждала про себя я. – Светло-русый, короткая стрижка, видимо, летний вариант, глаза серо-зелёные, достаточно высокий и широкоплечий. Глядя на него, мои опасения насчёт вожатых-гестапо а-ля «Орлёнок» как-то сразу улетучились. Я сильно сомневалась, что парень в футбе с продиджами и потертых джинсах будет штандартенфюрером Александром, заставляя маршировать отряд по плацу. Ой, я даже и отчества его не знаю ещё.

Мы поначалу молча шли по аллее. Наконец, он подал голос:

– Заставили, да? – прозвучал первый его вопрос.

– Что? – спросила я.

– Ну, судя по твоему унылому виду, тебя заставили сюда приехать. – сделал вывод он, хотя знал меня буквально минут шесть от силы.

– Есть такое… – пробурчала я себе под нос.

– Раньше была в лагере? – последовал его следующий вопрос.

– Была.

– И?

– Отвратно было. – честно призналась я, но посвящать его в подробности жизни в «Орлёнке» не стала, но он продолжил донимать меня своими вопросами-допросами.

– И что за лагерь?

– «Орлёнок»… Знаешь такой?! – и скривилась в ухмылке.

Александр на минуту остановился и смерил меня с ног до головы оценивающим взглядом.

– Значит… Значит, ты круто у нас учишься?

Меня удивила такая странная его характеристика отличной учёбы. Круто…

– Ну да… Всё на пять. – дежурно ответила я без какого-то бахвальства. Никогда не считала это чем-то таким эдаким.

– Что делать умеешь? – следующий его вопрос прозвучал очень странно.

– В смысле?

– Ну в «Орлёнке» не только отличники, там ещё и деятели-активисты собираются. Так что ты умеешь делать? – повторил он.

– А зачем спрашиваешь?

– У нас завтра вечером официальное открытие смены. – спокойно сказал Саша. – Будем делать по отрядам выступления. Вот я и спрашиваю, что ты умеешь делать, чтобы привлечь тебя куда-то.

– А если я не хочу привлекаться? – у меня иногда срабатывал режим вредности, включился он и сейчас, но Александр был спокоен.

– Надо Селиванова, надо. – сказал он, подчеркнув, что хорошо запомнил мою фамилию. А что её запоминать, раз мы с директоршей одной фамилии будем. Чтобы он как-то отвязался, мне пришлось сказать:

– Ну пою я.

– В хоре?

– Не… Эстрадный вокал. – сначала хотелось сказать, что рисую, ведь в нашем классе я рисовала почти все плакаты. Но, как подумала, что буду снова ползать по ватману на коленках вся измазанная в красках, желание мое сразу отпало.

– Ну и отлично. – вдруг сказал Сашка. – Это нам пригодится. А то у нас там хористка, но голоса ей на песню явно не хватает. В общем ближе к вечеру репетиция, худрук тебя прослушает. – подвёл итог он, словно всё уже решив.

– А знаешь… я плохо пою. – решила срулить я с этой темы, пока не поздно.

– Ну плохо, так плохо, но прослушаться надо. Почему у тебя такая сумка тяжелая?