В тихом омуте

Со вздохом я поднялась, прикидывая, как лучше поступить с чемоданом и сумкой. Марш-бросок с вещами на перевес особого отклика в душе не вызывал.

Бабуля, тем временем, невозмутимо извлекла из складок юбки мобильный телефон и принялась кому-то звонить, явно не спеша покидать насиженное место:

– Алло! Андрюша! Ты меня слышишь? Автобус сломался. Нужно меня встретить… Куда ж я пойду? У меня ж поклажа…

Неведомый Андрюша что-то ответил и бабуля, успокоившись, стала смотреть в окно. Девушка, сидевшая впереди, поднялась, молча перекинула через плечо единственный рюкзак и выпорхнула из автобуса, уверенно зашагав по дороге. Она не была похоже на местную жительницу, но, судя по всему, точно знала, что делает.

– Не подскажите, как добраться до Оршинского погоста? – обратилась я к водителю.

– А тут одна дорога. Иди не сворачивая – не промахнешься. – ответил он и добавил – До утра других автобусов-то все равно не предвидится.

Пока я доставала вещи, водитель позвонил диспетчеру и сообщил о поломке автобуса, после чего устроился в кресле, надвинул кепку на глаза и приготовился вздремнуть.

Определив спортивную сумку на плечо, я спустила по ступенькам чемодан, поставила его на колесики, и еще раз вздохнув, устремилась в направлении деревни. В далеке еще был виден силуэт девушки в ярком топе, бодро шагающей по дороге, окруженной стеной из высоких сосен. Затем она скрылась за деревьями.

Я выбрала комфортный темп и, в такт чемодану, весело подпрыгивающему на кочках проселочной дороги, зашагала вперед. Вскоре за поворотом исчез из поля зрения и автобус. Казалось, что я осталась одна во всем мире. Ветер едва шевелил кроны деревьев, местами плотно смыкающихся между собой и образующих настоящий зеленый тоннель. Где-то в глубине леса можно было различить голос кукушки. В траве у дороги мелодично стрекотали кузнечики. А пряный запах лесных трав щекотал нос, окутывал и вынуждал глубже вдыхать, разливаясь по телу приятной лесной прохладой.

Где-то через час впереди раздался гул мотора и вскоре из-за поворота показался трехколесный мотоцикл с коляской. Увидев меня, водитель сбросил скорость, а поравнявшись и вовсе остановился, не глуша мотор. За рулем сидел молодой парень лет двадцати. На нем были надеты старые рваные джинсы и куртка поверх голого торса. Каштановые волосы взъерошились от быстрой езды, потому что ехал он без шлема.

– Вы, наверное, с автобуса, который сломался? – с любопытством приглядываясь ко мне, спросил он.

Я кивнула и в свою очередь поинтересовалась:

– А вы, должно быть, Андрей?

– Откуда вы знаете? – вскинул он удивленно брови.

– Ваша бабушка очень громко разговаривала по телефону, – улыбнулась я.

Парень улыбнулся в ответ:

– Она в обще-то глуховатая. Но, когда ей надо, иногда слышит получше других.

Подумав, он добавил:

– До деревни пешком отсюда еще часа полтора… Бабулю погружу и на обратном пути постараюсь вас подхватить.

– Было бы здорово, – благодарно улыбнулась я.

Он кивнул. Мотоцикл тронулся с места, и парень, еще раз оглянувшись на меня, продолжил свой путь, а я свой.

Еще через час начало темнеть и лес уже не казался таким приветливым. Птичий гомон умолк. В кронах высоких сосен таинственно перешептывался ветер. Из глубины леса повеяло промозглым холодом. В разлившейся тишине был слышен каждый шорох, каждый хруст сухой ветки. Звук моих собственных шагов глухо и гулко поднимались над дорогой. Казалось, что из-за кустов, в черноте леса, кто-то затаился и не отрываясь наблюдает за каждым моим движением.

Не смотря на сгущающуюся тьму, я передумала включать фонарик телефона. Дорога была достаточно неплохой и покалечиться в темноте я не особо опасалась. К тому же глаза уже вполне привыкли ориентироваться без дополнительного освещения. Что же касается тревожного чувства, поднимавшегося где-то из глубин сознания – я достаточно быстро с ним справилась. Темнота страшит многих людей: на улице города, в подъезде, даже в собственной квартире… А уж ночной лес – это темнота в квадрате. Темнота и неизвестность. На зрение полагаться не приходится и в человеке активируются иные органы чувств, например, слух. Соответственно, и восприятие леса меняется. А лес живой. Незнакомые звуки, тревожные шорохи, непривычные запахи… Позволив панике подступить, человек теряет контроль над собой, принимая на себя позицию жертвы. С другой стороны, если представить себя охотником, ночной лес открывается совершенно с другой стороны. Тьма становится союзником, укрывая от посторонних глаз. Звук разносится далеко и, если слышать лес, он заранее сообщит об опасности: хрустом ветки под мягкой крадущейся поступью, шелестом крыльев встревоженной чьим-то приближением птицы.

Признаться, я уже подустала идти, таща за собой чемодан. Остановилась и взглянула на часы. Прошло уже достаточно времени, чтобы доехать на мотоцикле до автобуса, погрузить бабулю с поклажей и двинуться в обратном направлении. Передохнув немного я отправилась дальше.

Вскоре позади раздался знакомый гул мотора и еще через пару минут дорогу рядом со мной выхватил из темноты свет фар мотоцикла. Я притормозила у обочины и оглянулась. Мотоцикл остановился рядом. Бабуля, с видом царственной особы, восседала в коляске и с интересом поглядывала на меня. Андрей помог мне уложить чемодан и сумку поверх багажника, сел за руль. Я устроилась позади него.

Езда на мотоцикле по лесной дороге, на мой вкус, не самое комфортное время препровождения, но, как говорится – лучше плохо ехать, чем хорошо идти.

В какой-то момент, бабуля не удержалась и спросила, обращаясь ко мне:

– А ты чьих будешь? Я в нашей деревне всех знаю.

Ветер от быстрой езды не способствовал продолжительному развитию беседы, поэтому я постаралась ответить, как можно короче:

– Туристка.

Андрей с интересом прислушивался, но в разговор не вступал, сосредоточившись на дороге. Бабуля хотела еще что-то спросить, но едва открыв рот, поперхнулась залетевшей туда мошкой, закашлялась и благоразумно продолжила молчать остаток пути.

За очередным поворотом лес неожиданно кончился. Впереди явственно можно было различить огни деревни. Проехав указатель с еле различимой в темноте надписью Оршинский Погост, минут через пятнадцать мы уже ехали по центральной деревенской улице вдоль ровного ряда деревянных домиков.

Андрей поинтересовался, где я планирую остановиться и услышав ответ, повернул в ближайший переулок. Немного попетляв по темным улочкам, мы оказались где-то в конце деревни на самой последней улице и остановились у палисадника одного из домов, в окне которого тускло горел свет ночника. Все вокруг тонуло в темноте. В окне мелькнула фигура и, пока Андрей помогал мне с вещами, из калитки показалась хозяйка, освещая себе дорогу неярким светом керосиновой лампы, которую она держала перед собой. На вид ей было не больше пятидесяти. Поверх домашнего халата она накинула шаль и сейчас, зябко подернув плечами, вышла нам на встречу. Маленькое пламя в лампе то и дело подрагивало, время от времени выхватывая из темноты неожиданные детали окружающих предметов. Тени витиевато ложились вокруг, задерживаясь в складках одежды и на лицах, предавая окружающему некий эффект нереальности происходящего, а затем расползались по углам и тонули в ночной темноте.

Хозяйка поздоровалась и помогла мне с чемоданом. От моего внимания не ускользнуло то, как бабуля отвернулась и поджала губы, проигнорировав приветствие. Я, подхватив, сумку, поблагодарила Андрея за помощь, попрощалась и отправилась вслед за женщиной. Андрей мне помахал в ответ и через минуту скрылся в конце переулка.

Хозяйка, звали ее Надежда Егоровна, проводила меня в дом. В сенях пахло деревом и сушеными травами. Вдоль стены стояла лавка, на ней оцинкованное ведро с прозрачной питьевой водой. Под потолком натянута бечёвка, с которой вдоль всей прихожей свисали букеты сухоцветов, из которых я узнала ромашку, чистотел и крапиву. Остальные были мне не ведомы.

– Про то, что автобус сломался мне соседка рассказала, – сообщила Надежда Егоровна. – Та слышала, как Андрей с бабкой по телефону разговаривал. – Пояснила она, распахивая дверь в дом и пропуская меня вперед.

Слева располагалась настоящая русская печь, справа небольшой диванчик. Над ним старинные часы с гирями. Впереди окно, обрамленное белыми легкими занавесками. У окна стол, покрытый нарядной клеенчатой скатертью, с небольшой вазой с веточками рябины по центру. На полу ковровые дорожки. Чистенько и уютно.

Справа от кухни спальня. В спальне старомодный сервант. Справа от него панцирная кровать с деревянной спинкой, аккуратно застеленная свежим постельным бельем. Напротив окно, сейчас задернуто плотными, мятного цвета шторами. Рядом с кроватью тумбочка, на которой стоял поднос, заботливо прикрытый вышитой салфеткой.

– Располагайся, – предложила хозяйка. – На тумбочке перекусить тебе оставила, – кивнула она на поднос. – Завтра девятичасовым автобусом я уеду в город и дом, как договаривались, будет в твоем полном распоряжении.

О жилье договаривалась Маша, и я была не в курсе подробностей. Но, мысленно была благодарна подруге за то, что она освободила меня от обязанности 24 часа в сутки находиться под неусыпным взглядом посторонних глаз.

Я поблагодарила хозяйку и пожелав ей спокойной ночи, с облегчением прикрыла за ней дверь в комнату. Ноги гудели от непривычно долгой ходьбы. Я подошла и заглянула под салфетку. Стакан молока и пара ломтей настоящего домашнего хлеба. Только сейчас я поняла, как на самом деле устала и проголодалась. С аппетитом поужинав я, наконец-то, забралась под одеяло. Я уже почти задремала, как в голове мелькнула непрошенная мысль: а куда делась девушка из автобуса? Несмотря на то, что она вышла раньше меня и налегке, быстрее мотоцикла до деревни все же вряд ли могла добраться. Но и по пути она, совершенно точно, не попадалась. Возможно, в деревню есть другая, более короткая дорога о которой ей было известно. Надо будет поинтересоваться у хозяйки при случае.

Глава 6

Было еще темно, когда я резко открыла глаза, разбуженная криком петуха. Мне потребовалось не меньше минуты, чтобы я сообразила где нахожусь и откуда здесь вообще взялся петух. Протянула руку к телефону и взглянула на время – 6:32.

– Чтоб тебя, – простонала я и перевернулась на другой бок, закутавшись в одеяло. Прислушавшись, я услышала легкий скрип половиц за стеной. Похоже хозяйка уже встала. С обреченностью я констатировала, что досмотреть сон вряд ли удастся.

Включила ночник и нехотя поднялась с постели. Неразобранный чемодан и сумка стояли у двери. С вечера я удосужилась отыскать в вещах только пижаму, в которую и облачилась, отправляясь в постель.

Проходя мимо чемодана, я извлекла из его недр заранее купленную банку с растворимым кофе и отправилась в кухню-гостиную. Без кофе проснуться я физически не в состоянии, а надеяться на то, что где-нибудь в доме на полке заваляется дежурный кофе – не вариант.

Надежда Егоровна пила чай за столом. Увидев меня, она вздрогнула, точно забыв о моем существовании. Я поздоровалась и уточнила, где можно умыться. Она проводила меня в сени, параллельно объясняя где и что в доме находится.

Удобства, по старинке, располагались на улице, в конце огорода. Водоснабжения в доме не было. За водой приходилось ходить к единственной в деревне водоколонке, вооружившись ведрами и коромыслом. Средневековье, ей Богу, какое-то…

– Также в огороде справа есть баня. Дрова в поленнице сбоку. Справишься? – с сомнением глядя на меня спросила хозяйка.

– Постараюсь, – честно ответила я. – Если что, я вам позвоню. Можно?