Подземный-Каменный

– Увы. – Эр-Ветер тщательно заткнул горлышко пробкой, спрятал драгоценный напиток. – Легче?

Лих кивнул, молча обулся. Надо было потолковать об очень важном, а он не знал, как начать разговор.

Есть старый закон: за спасенную жизнь нужно расплачиваться. Что спаситель захочет, то и отдать, будь это дом, конь, урожай либо деньги. Только людей нельзя отдавать и то, что дороже жизни. Лих так и сяк прикидывал, что может прельстить Эр-Ветра. Нож, отцом даренный? Книжки старые, до дыр зачитанные, которые отец с ярмарок привозил? Душегрейка на меху, почти новая, прошлым годом пошитая? Смешно. До слез смешно, как Лих богат.

– Что тебе покоя не дает? – неожиданно спросил Эр-Ветер.

Мысли подслушивает. Так Марийка умеет, но ведь она – колдунова дочь… зато Эр – внук Воздушного-Ветреного. Смирившись с этим, Лих обреченно спросил:

– Что ты хочешь за спасенную жизнь? – Уточнил: – За мою, – потому что Эр-Ветер сильно удивился.

– За спасенную жизнь разве что-то дают?

– Так положено.

Снежный чужак улыбнулся; слова Лиха его позабавили.

– И что у вас есть, спасенный господин Лихолет? Из чего выбирать?

Придушив уязвленную гордость, Лих собрался назвать самое ценное: нож и песика Ясного. Но сообразил: случись что – дом загорится, к примеру, а Ясный будет внутри – Лих кинется его спасать, о собственной жизни не заботясь. Выходит, нельзя песика отдавать, потому как дороже жизни он получается.

– Ну? – веселился Эр-Ветер. – Что ты предложишь – башмаки или лавку под задницу?

– Лавкой тебе по башке, – не снес Лих обиды. Затем его осенило: – Хочешь, отдам каменицу? Она теперь моя. Потому как была бесхозная, а я ее нашел и ей кланялся.

Эр-Ветер поскучнел, улыбка растаяла. И то правда: на что ветру куча камней?

– Я обязательно должен просить вещь? – осведомился снежный чужак.

– Можешь – службу. Но я и так согласен к Подземному-Каменному идти.

– Я бы твоей дружбы хотел, – проговорил Эр-Ветер, глядя себе под ноги. И, смутившись, быстро добавил: – Глупость ляпнул, наверно?

Лих хорошенько подумал, как ответить, чтобы вдвое глупей не вышло.

– Сейчас к бабке Заряне ввалимся, браги попросим. За дружбу тяпнем по кружечке. Лады?

– Лады, – улыбнулся Эр-Ветер. Улыбка отчего-то вышла грустная.

Дом бабки Заряны стоял на краю села, дальнем от речки. Его построили, еще когда Лихов отец был совсем маленький. Наверно, дом ставили так, чтобы каменный малыш до речки не добежал, не утонул, если мать не досмотрит. Это Лих сейчас так подумал, а раньше ему было просто досадно, что бабке далеко воду с речки таскать. И колодец у себя она почему-то не рыла, копанкой обходилась. Прежде Лих в той копанке часто купался; солнце воду в ней грело, точно в котле.

Сад возле дома был замечательный. Вишни, яблоки, груши у Заряны раньше всех поспевали; и дольше всех висели на ветках, не гнили и не падали. Бабка успевала их собрать, даже если никто не помогал. Впрочем, такой несуразицы почти не случалось: Лих всегда прибегал помогать по хозяйству, кроме как в сильный дождь. Крепко он бабку свою любил.

Бабка Заряна, увидев гостей, обрадовалась, засуетилась, кинулась выставлять на стол угощение. Хлеб, сыр, оладьи на меду, козье молоко, крыжовник.

– Гости дорогие, вот славно, что пришли! Я как раз наготовила, а есть некому. Лишек, родной, садись под окно, там солнцем нагрето… Эрик, где тебе лучше? Садись же к столу, что стоишь? Не бойся: там чисто, не замараешь свой плащ. – Бабка наскоро прошлась по лавке тряпицей, приобняла Эр-Ветра за плечи, подтолкнула к столу: – Садись, детка. Худой да заморенный – чисто конь у дурного хозяина. Сейчас покормлю. Да! О коне. Чем его потчевать? Белым хлебом? Этого нет, не взыщи. Оладушек дать? На меду. Совсем нельзя? Ладно. Тогда сам ешь, порадуй хозяйку.

Бабка Заряна, даром что старая, была быстрая и ловкая, как молодуха. И платье на ней молодке впору – с цветами да с кружевом, и косынка на седой голове – будто синего неба клочок. И глаза молодые, веселые. А что лицо в морщинах – так на то и бабка она, а не девка на выданье.