Мизгирь

Мы молчали. Наконец, я сказал, что нам в любом случае надо уходить с этого места, потому как бабка с Санычем скоро будут здесь, и кто знает, что они собираются сотворить, судя по их безумным речам.

Славяна покачала головой, видя, что мы всё ещё не верим ей и в то, что паук существует.

– Славяна, – ответил ей Влад, – Даже если и допустить, что жил когда-то здесь такой паук, то за столько веков он давно уже должен был сдохнуть. Так что бояться нам нечего. Вопрос теперь лишь в том, в какую сторону нам идти. Бабка твоя нам велела от дуба налево свернуть. На поляну. А Саныч говорил направо, что храм этот там находится. Так что я за то, чтобы идти направо. Кто что думает?

– Я за то, чтобы послушать Славяну, но в принципе не против пройтись до храма, если уж мы почти что пришли. Глянем и назад, – ответил я.

Славяна только качала головой, прижимая ладошки к лицу, худенькие плечи её вздрагивали от волнения и страха.

– Пожалуйста, давайте уйдём, – вновь стала умолять она, – Я знаю другую тропку, мы пройдём в обход. А там сядете в свою машину и спокойно уедете прочь. Зачем вам эти рубины? Ведь они не ваши. А чужое богатство добра не принесёт.

Влад, казалось, был смущён её словами и первые ноты сомнения появились на его лице, но он тут же тряхнул головой и сказал вслух:

– Не для того я сюда ехал и лез по этому лесу, чтобы перед самым храмом развернуться и сдаться. Если хотите, уходите, а я один пойду.

– Ты же знаешь, я тебя не оставлю, – ответил я ему, – Раз уж тебе так сдались эти чёртовы камни, давай, но я почти уверен, что их там нет. Саныч хочет, чтобы мы попались в ловушку, вот и всё.

– Да какую ловушку? – уже психанул Влад, – К пауку?

Он засмеялся.

– Вы все тут чокнулись. Всё, пока. Я пошёл. Оставайтесь тут.

Он поднялся с земли и, стряхнув с себя налипший мусор, пошёл направо от дуба. Мы постояли немного и, переглянувшись со Славяной, зашагали вслед за ним по высокой траве.

Глава 4

Немного погодя под ногами захлюпало, высокая трава сменилась на покрытые мхом кочки, густой ельник поредел, скрючившись чахлыми деревцами. Мы вышли к болоту.

– Ну, что, теперь направо, – скомандовал нам Влад, – Славяна, может ты вернёшься в деревню или подождёшь нас здесь? Тебе-то зачем рисковать и идти с нами? Там может быть опасно.

– Я пойду, – упрямо ответила девушка, – Теперь уже некуда отступать.

Она обратила к Владу такой пылкий взор, что мне аж стало немного завидно. Я всё понял по её глазам. Девушка влюбилась. Влад бросил на неё долгий внимательный взгляд, и я почувствовал себя неловко, я был третьим лишним в этом дремучем царстве Мизгиря.

– Кхе-кхе, – покашлял я, напоминая о себе, – Так мы идём?

– Да, – сказал Влад и зашагал вперёд.

– Подожди, – окликнула его Славяна, – Я пойду первая, я здесь выросла, и на болоте ориентируюсь, думаю, лучше, чем вы.

Влад посмотрел на неё и ответил:

– Я и так уже подвергаю тебя риску, так что не стоит брать на себя лишнего.

И он шагнул на первую кочку.

Мы шли уже около часа, а никакого храма, или чего-то похожего на него всё не было. Солнце стояло уже в зените, мы устали и порядком выдохлись, но шли всё дальше и дальше.

– Мне кажется мы идём не туда, – наконец, сказал я и опустился на островок твёрдой земли.

Кругом, куда взор не кинь, простиралось болото – затаившееся, таинственное, скрывающее опасность.

– Нет, мы идём правильно, – сказала Славяна.

– Ты была здесь? – спросил Влад.

– Нет, – смутилась девушка, – Но бабушка мне часто рассказывала про это место. Хотя я всегда думала, что это были сказки. Но мы скоро должны прийти. Храм Мизгиря стоит между трёх сосен, если верить бабушке. И, если я не ошибаюсь, то вот они.

Славяна указала рукой на запад. Мы повернули головы и увидели, как над низкорослыми болотными деревцами возвышаются три гигантских сосны, подпирающих, казалось, небо. У нас открылось второе дыхание и мы радостно поспешили вперёд.

Спустя пятнадцать минут мы вышли на твёрдую землю и нам открылось эпичное зрелище. На округлой поляне, в самом центре треугольника, образованного тремя соснами, стояло здание. Центральная часть его была представлена в виде большого деревянного сруба, бревенчатые стены потемнели от времени и были почти чёрными. От этого сруба, подобно лучам, расходились в стороны восемь длинных узких коридоров, стены которых были дощатыми, местами доски сгнили и провалились, обнажая внутренности, в провалах виднелись стены, покрытые паутиной. Крыльцо было полукруглой формы и восемь его окон смотрели на нас, зловеще и жадно. Всё это строение напоминало громадного паука с лапами, протянутыми к тем, кто направлялся к его голове-входу. Ненасытный рот распахнут был в чёрном оскале.

– Мда, – протянул я, – Выглядит грандиозно. Что, идём внутрь? Нам ещё назад возвращаться. Уже обед на дворе.

– Да, – ответил Влад, – Осматриваем всё и уходим.

– Слушай, – обратился он к Славяне, – А что там твоя бабка говорила насчёт паука? Он, надеюсь, живёт не здесь?

– Ты же не веришь в паука, – отозвалась Славяна.

– Да глядя на это сооружение во всё поверишь, – ответил Влад, – Я уже начинаю сомневаться. Кто знает, какие чудовища водятся тут на ваших болотах.

– Нет, – сказала Славяна, – Мизгирь живёт не здесь. В храме лишь его изображение. Идол, так сказать. И алтарь.

– Какой ещё алтарь? – спросил я, холодея от предстоящего ответа девушки.

– На котором приносили жертвы Мизгирю, – ответила Славяна, словно сама не веря в свои слова.

– Неужели всё это правда? – почти шёпотом добавила девушка, – Я всегда думала, что это сказки. Но теперь… Теперь, когда я вижу, что храм и правда есть, я уже готова поверить и в то, что здесь приносились человеческие жертвы чудовищу.

– Но зачем, Славяна? – спросил её Влад.

– Чтобы жизнь в деревне текла благополучно и мирно, чтобы никто не нападал, чтобы урожай родился и дети рождались. Люди верили, что Мизгирь следит за порядком и дарует им блага жизни. Но за своё покровительство требует плату – человеческую кровь.

По лицу Влада было заметно, что его устои пошатнулись и дали трещину, его мысли, видимо, боролись, взвешивая все за и против.

– Ну, а рубины? Они есть, согласно легенде? – задал я вопрос Славяне.

– Да, – ответила она, – Это глаза идола. Бабушка говорила, что с каждой жертвой они становились больше, словно напитывались кровью и росли.

– Бр-р-р, – сказал я, – Ну, и легенды тут у вас. Прямо добрые байки для детишечек. Я пошёл. Не хочу тут задерживаться.

И я направился к зданию.

Мы поднялись на крыльцо, и я увидел, что дверь в сам храм заперта. Однако, толкнув посильнее плечом, я отворил её без особых проблем. Мы вошли внутрь. Здесь было темно и тихо. Душный, спёртый воздух стоял здесь годами и сейчас, поднявшись вверх пылью, медленно оседал и смешивался с потоком свежести, ворвавшейся с нашим приходом, внутрь. Дощатый пол заскрипел под нашими ногами, толстый слой пыли покрывал всё вокруг, тут явно давно уже не ступала нога человека. Что ж, тем лучше, может рубины будут на месте.

Когда глаза наши привыкли к полутьме, света, пробивающегося через единственное грязное окно в форме креста на крыше здания, явно было недостаточно, мы осмотрелись. Это была одна большая комната, от которой отходили восемь ответвлений – чёрные провалы коридоров-лап.