Исповедь маленькой души

– Это моё секретное убежище, как вам?

Кабинет Алюсара с первого взгляда приравнялся мною к детской комнате. И на столе, и на диване для гостей, и на полках, и на полу – везде лежали разноцветные мягкие игрушки; слева на стеллажах в беспорядке валялись всевозможные книжки, открытые и исписанные журналы, стопки с вырезками из газет. Подпирали эти стеллажи две большие открытые коробки с тонной непрочитанных писем. Напротив окна в груде мягких медведей различных цветов и размеров стоял письменный стол.

Справа же около двери, где я и осталась стоять в силу своих стеснения и зажатости, расположился прекраснейший макет какой-то деревушки. Тонкая работа поражала: оригинальные круглые домики неправильной формы с зелёными крышами возвышались на холме, дорожки из коричневой брусчатки извивались, как змеи, а на них, как в садах около домов и на вспаханных полях, неподвижно застыли люди в разноцветной одежде. Глаз не оторвать!

– Это восхитительно, как же я давно не видел подобных игрушек! О, это очки виртуальной реальности? Здешние?

– Да, я старался их улучшить – жалкая затея. А как тебе это?

– Ух, это невероятно! Ты сам это собрал?

– С двумя подчинёнными. Вили, прикинь, это самая детализированная модель Град-банка! Такую больше нигде не сыщешь! Я изучаю архитектуру в свободное время. У меня уже есть двенадцать моделей, даже твоя академия есть, правда, она на выставке, и ещё четыре проекта. Планирую дальше строить Дворец тысячи башен. Госпожа, наконец, одобрила эту идейку. О, да, а вот тут у меня есть комиксы. Хотите что-нибудь почитать?

Радостный Алюсар отдёрнул ковёр, лежавший на середине комнаты, и открыл люк. Из него в библиотеку спускалась верёвочная лестница. Запахло новыми книгами.

– Прости, Алюсар, но не сегодня. Мы всё-таки пришли к Асари.

– А, точняк, – он отпустил люк, – отец за этой дверью. Желаю удачи!

Мальчик показал пальцем на дверь справа. Её украшала сотня наклеенных стикеров, а сверху висела еле различимая табличка «Заместитель генерального директора». Вильям постучал и открыл дверь.

Мы вошли в роскошный мужской кабинет. Полумрак и дым окутывали это место. У меня тут же от страха и застоявшегося запаха одеколона свело желудок. Чёрные кожаные кресла возле массивного шоколадного стола будто приглашали нас присесть. Вильям повиновался, я же, корчась от невыносимой боли, потащилась следом. Едва лишь приземлилась на жестковатое кресло – глаза мгновенно встретились с безжалостным мужским лицом.

За столом, будто на троне, восседал он. Гигантский мужчина с необъёмными плечами, обёрнутыми в шёлковый бордовый костюм с чёрным галстуком. Грозный взгляд начальника, но хорошо сохранившееся чистое прямоугольное лицо. Он не улыбался, только очаровывал своих гостей всепроникающими гипнотическими фиолетовыми глазами. Постепенно лицо его смягчилось, даже поднялся краешек губ, и он заговорил:

– Мы ведь впервые встречаемся лично, да, Вильям? Позволь должным образом представиться, я – Асари Лисакура – человек, чью кровь ты носишь в своих венах.

– О, так это случилось на самом деле? Интересно, интересно, это нужно зафиксировать.

Вильям тут же полез в сумку, достал свой дневник и жадно принялся записывать свои впечатления. «Так это и есть его отец или я что-то не поняла?»

– А как ты, дитя? – добродушно сказал Асари и улыбнулся, прожигая мою грудь очаровательными глазами. – Что-нибудь выпьешь?

– Нет, спасибо.

– Конечно, я имел в виду алкоголь, но у нас есть и чай. Эльвира, будь так любезна, завари чайку, – сказал он в телефон и вновь обратил на меня всё внимание, – как ты себя чувствуешь?

– Необычно, если честно. В первый раз вижу подобные кабинеты.

– Буду честен, я ждал тебя тогда, когда у тебя случилось несчастье. Кабинет Алюсара, этого маленького негодника, ещё не выглядел так запущено. Но ты постояла в зале нашей компании и ушла, так и не добившись встречи со мной.

– Да, такой уж я прогульщик всех выпадающих мне шансов. Никогда не довожу дело до конца.

– Тут ты права, – Асари рассмеялся, напряжение чуть-чуть спало, – я надеялся, что в тебе проснётся искра, желание глубже вникнуть в тему, узнать о нас больше. Но ты так сильно бежала от реальности, так нуждалась в своём маленьком уголке, где тебя никто не найдёт, что вытащить тебя оттуда оказалось мне не по силам. Я и так сыграл во все игры, которые мне подсунули…

Не дав Асари договорить, в помещение с подносом влетела секретарь. На стеклянном журнальном столике она разложила чашки, тарелку с фруктами, пирожными и прозрачный чайничек зелёного чая с лимоном и мятой.

– Подай мне ещё рюмку зелёного и можешь быть свободна.

Эльвира подошла к глобусу величиной с огромный сочный арбуз позади стола Асари, повертела его и открыла северное полушарие, вытащила из глобуса-бара одну из литровых бутылок с зелёной жидкостью, плеснула в рюмку, затем аккуратно подала её Асари и бесшумно выбежала из кабинета.

Асари повертел в руках рюмку с тонкой ножкой и влил горячительную жидкость в рот. Вильям закончил писать, принюхался и спросил:

– Это абсент?

– Да, хочешь попробовать? Единственное, что хоть как-то возьмёт рауса.

– Нет, нет. После того случая до сих пор мутит, а вот от чая я бы не отказался, – Вильям налил себе чашку, – мы зачем пришли-то. Все подсказки указали на тебя, поэтому я надеюсь на твою помощь.

Асари захохотал, резво и заразительно.

– Когда-то однажды я имел неосторожность заключить маленькую сделку с одним существом. Глупую сделку. В обмен на полученную мной свободу, я должен был спасти другое жалкое существо. Но сделать это лишь раз. Поэтому, Вильям, – Асари, не договорив, встал за новой порцией абсента. Словно медведь, такой громадный и свирепый, он подошел к открытому глобусу, взял оттуда стакан, и, наполнив его зелёной жидкостью на треть, тут же залпом осушил.

Атмосфера немедленно изменилась, стала невыносимой: воздух будто затрещал, сдавливая виски, голова закружилась. Фиолетовые глаза засверкали во мраке кабинета. Вильям снова начал задыхаться, а руки его сильно тряслись, когда он, подавившись, ставил чашку с недопитым чаем.

– Как я уже сказал, я выполнил всё, что он потребовал от меня. Даже если бы я знал, как тебе помочь, я бы не стал этого делать. В этой войне я не на его стороне. И ему следовало бы это знать. Дальше этот человек – твоя забота.

Не мешкая, Асари наполнил стакан наполовину, снова влил горячительную жидкость, но так и не повернулся к нам лицом. Мальчишка же поправил ворот, сжал кулаки и что-то прошипел как змея. Он вскочил, больно схватил меня за руку и повёл из кабинета. Мы мигом проскочили пустую детскую Алюсара, приёмную и быстро влетели в лифт.

Вильям тяжело дышал, и всё ещё держал меня сильной и горячей рукой. Пот снова выступил на его лбу и поблескивал в тусклом свете ламп. Пролетев в мгновение ока через вестибюль, мы оказались на улице. Только там Вильям отпустил мою руку. Он жадно хватал морозный воздух ртом, словно после марафона. Ноги его еле держали, а руки пробивала сильная дрожь. Я же стояла в незнании и неведении, хотелось сбежать и укутаться в одеяло. Как, собственно, и сказал Асари…

– Ничего, – сглотнув, сказал юноша, – мы и сами справимся. Этот гад нам не нужен.

– Прости, Вильям, но всё это кажется нереально странным. Не думаю, что я выдержу всего того, что ты собираешься взвалить на меня.

– Уже сдаешься? – он горько ухмыльнулся.

– Да.

Письмо 10 «Решение»

Считается, что Новый год – самый любимый праздник и взрослых, и детей. Но я, разумеется, в силу своего бунтарского духа считаю несколько иначе. Ночь, которая должна переполняться наивным волшебством и счастьем, слишком часто превращалась в горькие слезы, в грустное настроение, в избитые скучные празднования. Вспомнить кроме пролитых в кровати слёз больше нечего. Салют вызывает ужас, срубленные или искусственные украшенные ёлки – тоску, пьяные родственники – гнев, а Алексей – не любитель праздновать вообще любые праздники – непонимание. Но прожив с человеком несколько лет, начинаешь подстраиваться под него, именно поэтому очередное празднование Нового года мы провели также скучно и нелепо, как всегда в нашей совместной жизни.

Перед праздником я хлопотала на кухне, но всё вываливалось из рук: сырое яйцо выскользнуло, банка с огурцами разбилась, вилки и ножи тоже решили, что их место на полу, куриные ножки подгорели, а в салат высыпалась вся соль из плохо закрытой банки. При этом мысли летали в неизведанных мне облаках, всё время натыкаясь на причудливого кудрявого мальчонку, на фиолетовые чарующие глаза его отца, и, главное, на Вильяма – виновника всех моих неудач.

С нашей встречи прошло три дня, после моих слов мы сразу же расстались. Но не проходило ни минуты, ни секунды, чтобы я не вспоминала часть разговора в ресторане или в офисе Асари. Перемалывать прожитые диалоги бесполезно, но попробуй только заставить мой мозг сконцентрироваться на другом…

Незнание сводило с ума. Детали из разговоров вызывали во мне сомнение и безысходное непонимание. Противоречивые чувства с разных сторон толкали меня, я же, повинуясь им, перекатывалась туда-сюда и чувствовала себя немощной и разбитой.

Вот я, словно наяву, вижу, как началось моё знакомство с Вильямом. Как он меня нашёл? Откуда узнал о том странном событии? Я открылась ему просто из любопытства (знаю, когда-нибудь это стремление заведёт меня в ад). Вот, мы начали понимать друг друга, но точки тут же разошлись из-за моих страха и неуверенности, которые с рождения подпирали бока. Разумеется, мне хотелось узнать правду, что-то старое вспомнить, новое – понять, но при этом, чувствуя сверлящий взгляд фиолетовых хищных глаз, цепи ужаса сковывали, а неприятные последствия пугали до смерти. Это как просмотр страшного сериала: серию досмотрел, сюжет-то не закончился, а хочется глянуть следующую, раскрыть все тайны, всё узнать и разложить по полочкам, но, понимая, через сколько нужно пройти, сколько нервов потратить, чтобы хоть на сантиметр приблизиться к желанной концовке, руки невольно опускаются. А самое ужасное, эта концовка может и не понравиться вовсе. Хотя в конце жизни человеческой всё равно смерть, какое бы окончание своего сериала ты не выбрал. Но я о любом буду жалеть. При любом выборе.

Я жаждала повторной встречи с Вильямом из-за нарастающей внутренней пустоты. Каждый звонок с неизвестного номера давал надежду, которая не только не оправдывалась, а ещё больше затягивала в топкое болото. Но так как мальчишка не оставил контактных данных, я бесцельно гуляла в торговом центре, бегая глазами от одного человека к другому.

Седьмого января – в православное Рождество – мы наконец встретились в «Круговерти». Вильям беззаботно пил эспрессо и пожирал глазами бургер мужчины за соседним столом. Улыбаясь и неся поднос с мегабургером, сырными палочками и безалкогольным глинтвейном, я подсела к нему за столик.

– Это тебе.

– И тебе привет, – ответил Вильям, шустро открыл шуршащую упаковку и начал есть бургер с завидным аппетитом.