Любимый, которого не было…

***

В одиннадцать вечера, когда Эля за компьютером наверстывала то, что не успела сделать днем из-за дурацкого свидания, прилетело последнее сообщение от Немо: «Спокойной ночи, любимая. Добрых снов».

Любимая… В груди сразу потеплело, словно от выпитого на морозе глинтвейна. Как приятно знать, что кто-то беспокоится о тебе, желает добрых снов. Даже если пожелание получено по ошибке.

Как можно было отказаться от такого мужчины? Он же такой… – Элька задумалась, подбирая подходящие слова. – Теплый? Нежный? Обволакивающий? Божечки, да если б её любил такой, как этот Немо! А то иногда кажется, что все нормальные мужики повымерли, а на их место заселились дефективные гоблины. Интересно, как этот Немо выглядит?

Элька вспомнила, что когда-то давно, в детстве, смотрела старый советский фильм про капитана Немо. И там был актер неестественной красоты с глазами, как у гуманоида – огромными и печальными. Она быстро забила в строку поиска «капитан Немо». Да, точно, это он. Какой немыслимый красавец! Глазищи на пол-лица, взгляд пронзительный, гипнотизирующий – смотришь, и невозможно оторваться. У Эльки даже мурашки по коже поползли.

Она откинулась на спинку стула, заложила руки за голову и погрузилась в мечты. Немо со словами и Немо с глазами слились в единый образ. И этот человек признавался ей, Эле, в любви, говорил, что боится потерять ее и будет писать, пока она не ответит на его чувство. Она ответила сразу же – сильно и страстно. А потом они лежали в постели – счастливые, усталые. Немо прижался грудью к её спине, поднёс губы к уху, горячо и щекотно прошептал: «добрых снов, любимая!». От таких фантазий Эльке стало душно. Ведь у неё никогда и ни с кем такого не было.

Её меняющиеся партнеры, натрахавшись, сразу же вылезали из койки, спешно натягивали одежду и уходили со словами: «я тебя потом наберу». Да и любовь с ними была какой-то… спортивной. Как гонки за удовольствием по пересеченной местности: напрягаешься, задыхаешься, дрыгаешься, чтобы в конце всех усилий догнать тощий оргазм. Элькины чувства никогда не поднимались выше пупка, а не обремененное эмоциями сердце стучало с равнодушием ходиков в квартире покойной бабушки.

А теперь вдруг сердце ожило, затрепыхалось, смущенное словами тоскующей любви, что неизвестный мужчина адресовал другой женщине. И которые одинокая разочарованная Элька случайно подобрала на дороге вместе со смартфоном.

В постели она ещё несколько раз перечитала сообщение, мечтательно улыбнулась и погладила согретый в ладонях гаджет. «Доброй ночи», – прошептала она и заснула светлым легким сном, в котором сбываются мечты.

***

Утром Эля проснулась с ощущением того, что в её жизни произошло что-то очень хорошее и важное. Она зевнула, скосила глаза: на тумбочке лежало серебристое чудо. А в мессенджере уже дожидалось новое сообщение, на этот раз голосовое… Руки Эльки задрожали от нетерпения – словно ей предстояло вскрыть коробку с желанным подарком.

Она отменила беззвучный ночной режим и ткнула пальцем на стрелочку воспроизведения. Глубокий мужской голос с хрипотцой на донышке произнес: «Я знаю, век уж мой измерен, но чтоб продлилась жизнь моя, я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я. Доброе утро, любимая».

Снова «любимая». Элька задохнулась от восторга, соскочила с постели и в одной ночнушке выбежала на кухню. Татьяна, уже одетая для работы, сидела за столом и поглощала безвкусную, но полезную овсянку на воде – кашу красоты.

– Послушай, что он прислал, – не здороваясь, выдохнула Элька. И снова низкий хрипловатый голос продекламировал строки, от которых сердце разбухало в груди.

Татьяна равнодушно проглотила ещё одну ложку овсянки:

– Продвинутый: стихами шпарит! Романтик, блин. Только ты-то чему радуешься, милаха? Это ж все не тебе.

На Эльку словно ведро помоев выплеснули. Приятное возбуждение сразу сникло, сменилось терпким разочарованием.

– Сама знаю, – буркнула она. – Просто голос приятный.

– Приятный, – согласилась подруга. – Может, он и не папик. Только какая на фиг разница? Послушайся моего совета – заканчивай эту бадягу. И чем раньше, тем лучше.

***

Сразу после завтрака Элька уселась за компьютер: нужно было срочно добить клиентский заказ по онлайн продвижению. Ей нравилось работать на себя и ни от кого не зависеть. Не то, что в офисе, где каждый прыщ среднего звена с садистическим задором гоняет подчиненных. Первый год в Москве Эля устроилась в одну компанию, но не выдержала корпоративного прессинга дольше четырех месяцев. Ей казалось, что пока она бестолково торчала в офисе с девяти до шести, жизнь, яркая, шумная, полная соблазнительных возможностей, скоростным поездом пролетала мимо, пока она стояла на перроне и тупо смотрела вслед. В результате Элька ушла во фриланс. И вскоре поняла, что пока она сидит в своей комнате за компьютером с девяти до шести… Словом, она по-прежнему была неудовлетворена своей жизнью. А, главное, ей фатально не везло в любви.

Эля положила смартфон рядом с компом, чтобы можно было быстро дотянуться, когда придет новое сообщение. Ждать долго не пришлось.

– Сегодня я снова буду общаться с пустотой? Только голубые галочки[1 - Отметка в мессенджере, что сообщение прочитано] выдают твое присутствие.

Элька невольно задержала дыхание – как если бы Немо мог услышать её, найти и раскрыть обман: бесстыдный, но такой сладкий.

– Ночью я думал о том, что будет дальше. Алла, прошу тебя, уходи от Олега. И я тоже уйду – сегодня же закину резюме в кадровые агентства. Знаю, что он просто так не отпустит. Но лучше оборвать все разом, чем жить так, как сейчас. Хватит притворяться и лгать. Я не хочу тебя ни с кем делить!

Алла… В памяти мелькнул алый шарф под распахнутой шубкой, алые губы, алая сумочка-клатч. Только сияющая красота брюнетки теперь уже не привлекала, а раздражала.

Интересно, кто такой Олег? Муж? Или толстопузый папик, который платит за роскошный "лук"? Алла выбрала его, а не грустноглазого Немо. Тупая корыстная стерва!

Зато Элька узнала то, что хотела. Она даже продрыгала руками в воздухе что-то сродни охотничьему танцу победы. Её благородный Немо был свободен! В смысле – неженат. Значит, Эля могла надеяться. Хотя бы чисто теоретически.

Конечно, сердце Немо все ещё было занято прежней любовью, но Элька надеялась, что это ненадолго. Разве умный человек может любить предательницу?

***

К вечеру тексты Немо наполнились эротикой – он очевидно скучал по возлюбленной и вкладывал тоску в слова. А у Эльки его признания вызывали почти физиологическую реакцию – грудь распирало набухающим чувством, тело томило от неутоленного желания…

– Я закрываю глаза и представляю, как ты лежишь рядом, – писал Немо. – Тепло твоей кожи согревает меня, запах кружит голову. Я купаюсь в прибое твоего дыхания: вдох – прилив, выдох – отлив. Как бы я хотел, чтобы все это было наяву. Бросай все и приезжай ко мне! Ответь мне, любимая, я устал кричать в пустоту!

Если б эти слова были адресованы ей, Эльке, она бы бросила все и помчалась не то, что на другой конец Москвы, а хоть на край света. Губами и руками доказывать, как нужна ей такая любовь – честная и преданная.

– Каждая наша близость – это настолько полное слияние тел, губ, сердец и душ, что иногда мне становится страшно – я растворяюсь в тебе и утрачиваю собственную идентичность.

Или еще такое:

– Я губами повторяю топографию твоих родинок. Спускаюсь сверху вниз, с севера на юг. И чуть ниже экватора целую бесконечно любимое выпуклое коричневое пятнышко. Как же я скучаю по тебе!

«Ему бы блог для взрослых вести, – пылала вожделением Элька. – Я бы кончала на каждом посте».

Слова становились невидимыми занозами, что втыкались в эрогенные зоны, от чего тело прошивало спазмами – болезненными и в то же время сладостными. Элька совсем запуталась в своих ощущениях, где восторг и желание перемешивались с сочувствием и старательно заглушали бесспорную вину.

***

Эротические мечты прервал визгливый звонок старого аппарата. На экране высветилось пугающее слово «Мама». Элька долго выжидала перед тем, как ответить – настраивалась. Она слишком хорошо знала, что услышит.

Родительница уже успела приложиться к бутылке. Она захлебывалась от слез и невнятно, спотыкаясь на каждом слове, бормотала что-то про своего сожителя. Эля с трудом поняла, что её «Витька» без спроса продал какое-то материно пальто. А когда та обнаружила пропажу и предъявила претензии, подбил ей глаз и ушел из дома. И вот теперь мать сходила с ума от тревоги, куда пропал её благоверный и не случилось ли с ним чего ужасного. Эти двое жили так уже лет восемь – каждый день орали друг на друга, дрались, мирились за бутылкой, закрепляли успех в постели и были по-своему счастливы. Но от этой «счастливой» жизни Эля и сбежала в Москву.

– Вернётся. Первый раз, что ли? – Элька заученно повторяла черствые от долгого употребления утешительные слова. Её сострадание к матери уже давно иссякло. Это девочкой она думала, что может уговорить маму не пить, не приводить в дом сменных «пап», которые тайком норовили ущипнуть «дочку» за наливающуюся грудь. Но, повзрослев, оставила бессмысленные попытки.

На пороге комнаты появилась вернувшаяся с работы Татьяна и пальцем нарисовала в воздухе знак вопроса. Эля закатила глаза и одними губами произнесла "мама". Подруга понимающе усмехнулась, жестом показала «закругляйся и приходи» и скрылась на кухню.

Родительница вдруг радостно вскрикнула – это блудный Витька вернулся. Эля брезгливо поморщилась: сейчас пойдут мириться и пить за любовь. Мать так спешила, что, не попрощавшись, бросила трубку. И Элька в который раз подумала, что не хочет такой любви!

***

Поздно вечером, после ужина и девичьих посиделок на кухне, Элька снова прильнула к смартфону. В последнем письме от Немо было сказано то, что ей больше всего хотелось бы услышать от мужчины:

– Хочу, чтобы ты родила мне ребенка. Девочку или мальчика – неважно. Пусть малыш будет похож на тебя, и я стану любить вас обоих в квадрате, в кубе, в бесконечной степени.

Ну, почему, почему Эля не может ответить? Сказать, что она тоже этого хочет. Хочет нормальную семью, любящего мужа, детей. А та, другая, не хочет – она отвергла Немо, выбросила его на помойку, как ненужную вещь. Она потеряла право на его любовь. А Элька подобрала.

Она знала, что должна рассказать Немо правду о выброшенном и найденном смартфоне, но тянула с признанием до последнего. Во-первых, это причинит Немо боль, а Эля не хотела, чтобы он страдал. Но еще страшней было то, что признание, вероятно, положит конец ее надеждам и разрушит маленькую, безобидную иллюзию красивой любви. Разве Эля не имела права помечтать? Представить, что впереди у нее – счастье с самым лучшим на свете мужчиной, который желал, чтобы она родила ему ребенка и обещал любить в бесконечной степени?

Но почему только мечта? Эльке хотелось верить, что униженному изменой Немо понадобится утешение – её утешение. Вдруг признание станет вовсе не концом, а началом новых отношений?