Лесная ведунья. Книга вторая

– Я тебе душу открыл, Веся, от чего молчанием отвечаешь?

Что сказать ему?

– Водя, а ты ведь воду чувствуешь? – спросила, глаз не поднимая.

– Чувствую, знаешь ведь, Веся.

Кивнула я, с постели встала, и так как была, в сорочке ночной, лишь иллюзию на себя набросив, взяла Водю за руку, и повела за собой.

На дворе вечерело, Савран с мужиками телегу разгружал, вскинулся было мне что-то сказать, но я головой отрицательно качнула и промолчал купец. А Водя за мной шел, шел как привязанный, словно в поводу вела.

Я и привела.

К могилке привела. Над могилкой креста не было – Кевин не хотел, только цветы цвели весенние, пусть и среди сосен тяжело цвести им, но цвели. Всегда цвели.

Остановилась я, при виде могилы саморучно выкопанной, сердце сжалось, и не отпуская руку водяного, я сказала:

– Вот коли воду чувствуешь, то и увидеть сможешь, сколько я здесь слез пролила.

Мою ладонь Водя сжал, да с пониманием – он чувствовал.

А я прошептала едва слышно:

– Один раз в год сады цветут. Один раз в жизни цветет весна в сердце ведьмы. Моя уже отцвела…

И отпустив руку его, молча к избушке пошла. Каждый шаг тяжелый такой, будто по колено в воде бреду, да еще и против течения. Потом остановилась, привалилась плечом к березе, да и осталась стоять.

Водя тихо сзади подошел.

Постоял, меня пальцем не касаясь, и спросил:

– Ты так любила?

– Больше жизни, – прошептала в ответ.

Но отболело то давно, даже слез в глазах не осталось. Ничего не осталось, и говорить бы не о чем, да только:

– То, что я сбежать смогла, то, что жива осталась, это не по желанию моему произошло, Водя, это протест был. Мой протест. Второй раз в жизни против всего пошла, и не из страха смерти, врать не буду – из-за гордости. Во мне оказалось слишком много гордости, чтобы позволить Славастене сделать из меня ступеньку, что подстелет под ноги Тиромиру. Да только я не подстилка!

Помолчал водяной, да и молвил:

– Неужто лишь раз в жизни любить может?

Я кивнула.

– А после? – вопросил Водя.

– Ульгерду видел? – просто спросила я.

– Видел, – сокрушенным эхом отозвался водяной.

Да тут же уточнил:

– А остальные ведьмы что? Славастена?

– Весна, – тяжело говорить было.

Тяжело оглядываться на тех, кто старше, намного старше, но молод, душой, телом, сердцем.

– И долго та весна длится? – не унимался водяной.

– А покудова живет любимый, – я усмехнулась горько.

– Так… жив Тиромир, – водяной старательно пытался разобраться в ситуации.

– Жив, – согласилась почти беззвучно. – Да для меня умер!

Вдохнула грудью полной, да и выдохнула:

– Но, я не ему весну отдала, я… хотела спасти… не важно.

Остановилась, постояла, успокоилась.

Развернувшись, посмотрела на Водю, улыбнулась грустно и попросила:

– Не надо меня любить, я ответить не смогу… Мне любить нечем, Воденька, мое сердце на осколки разбили, и те осколки в грязь втоптали.

Он промолчал, с болью на меня взираючи, а я… что тут еще сказать:

– Ведьмы любят один раз, Водя, всего один раз. Тогда только в сердце цветет весна, тогда и дети зачинаются да родятся. А после все. Мы от рождения себе не принадлежим, и у нас есть лишь одна весна, чтобы пожить по-человечески, и все на этом. Вот так и со мной, Водя, все уже кончено.

Посмотрел на меня водяной и тихо сказал:

– Вот от чего ты от Силы Лесной свою суть скрывала.

Я много чего скрывала, и все так же скрываю. Долго ли, коротко ли, но пока могу, молчать буду.

– Ничего не кончено, Веся, – серьезно произнес водяной. – Когда в лесу появилась, думал – не справишься. Дурачился, вел себя как деревенский увалень, изводил шутками глупыми, все пытался улыбку твою увидеть. И я надежду утратил почти, но наступил день, и ты улыбнулась. Пусть и сквозь слезы, но улыбнулась. А когда смех твой услышал – жизнь началась заново. Я не знаю, сколько раз в сердце ведьмы весна цветет, но время все лечит. Время как вода, Веся, тихо течет, да ничего опосля себя прежним не оставляет.

Я плечами пожала, может и прав он, да только:

– Не хочу я, чтобы ты любил, а я себя виноватой чувствовала.

– А ты за мои чувства не в ответе, Веся, – строго сказал водяной. Вздохнул и добавил: – Я признался не для того, чтобы ты вину ощущала, я хотел, чтобы знала ты – как бы ни случилось, победишь, али проиграешь, Лесная Сила разума последнего лишится, али враг злобный удар нанесет – я всегда рядом буду, а река моя тебе дом родной. Не рискуй, Веся, собой не рискуй, ты нужна мне. Любая нужна. Любой рад буду.

Огляделся – на лес опускались сумерки, мне в глаза посмотрел, да и спросил:

– Начинаем?