Будь моей ведьмой

В шелковой маечке скользить по его телу оказалось просто восхитительно, и когда запел Стужев, голос его был весьма хриплым:

– Step inside, we'll take a ride
Bonnie, Clyde, you and I
We can do this, do or die
Why don't we just take a drive?

Но если бы он только пел – рука пробежалась по моему плечу, сжала волосы на затылке, и, заставив подняться, Князь страстно поцеловал, сразу после последних слов. Не в тему – я хотела петь и не хотела целоваться и, пританцовывая, двинулась прочь от него, распевая:

– Sounds gangster, I'm gangster
We'll play the damn prankster
Using up this bar we play
Then we make our getaway.

И на последних словах я изобразила стрип-приседание, скользя руками по телу.

Припев мы пропустили, потому что после такого Александр бросился ко мне, а я от него вокруг стола. Потом мы танцевали и бросались тортом. Потом включили на повтор и я с первых аккордов начала с:

– Ммм… ооу… оооуууоооо оу!

Музыка гремела так, что подрагивали стаканы на столе – нам было все равно! Лучшая стихийная вечеринка в моей жизни! Мелодия сменяла мелодию, танцы были один зажигательнее другого, мы бесились как могли, поливали друг друга шампанским и даже пили его прямо из бутылок, после чего я почему-то принялась слизывать остатки крема со стужевской груди, но несколько увлеклась, а он решил устроить гонку века и отомстить за поруганный правый сосок, ну совсем ведь нечайно укушенный мной.

А потом, целуясь у того окна, где Саша таки меня поймал, мы заметили, что уже рассвет, точнее, Стужев заметил, а мне лично целоваться понравилось.

– Стой, подожди. – Он нежно чмокнул в кончик носа. – Это же наш первый рассвет вместе.

И мы стояли у окна, я впереди, а он, нежно обнимая и уместив голову на моем плече, и смотрели, как поднимается солнце. И такое чувство, что в этот момент рождалось что-то удивительно-прекрасное, светлое, огромное и огненное. И такое большое-пребольшое… счастье, наверное.

– Какая потрясающая первая брачная ночь… – прошептала я.

– Мне тоже очень понравилась. – Князь сжал меня чуть крепче и прошептал: – Люблю тебя.

Я крутанулась в кольце его рук, встала на носочки, потянулась к его губам и прошептала, почти целуя:

– А я, кажется, тебя…

И тут до нас обоих дошло, что первая брачная ночь еще совсем не закончилась, а очень даже начинается… Ну или первое брачное утро… А какая разница, нам было просто хорошо.

* * *

Пробуждение получилось… сладким.

– Ритусик… Ритуся… Риточка… Ритунчик… Ритасик… Ританчик… – тихо шептал кто-то, целуя реснички, носик, скулы, губки и спускаясь ниже, – Ритунечка, Ритушечка, Ри…

– Меня пугает твоя фантазия, – прошептала я немного хриплым после сна голосом.

Тихий смех и лукавое:

– Только фантазия?

– Сашенька, нет! – простонала я.

– Риточка, да! – сообщил коварный Стужев, опускаясь со своими поцелуями все ниже.

– Александр, вы маньяк. – Тоном возмущенной тургеневской девушки.

– Маргарита, будьте снисходительнее, – в тон мне ответил муж и с притворной обидой: – В конце концов, меня можно понять… у меня в постели голая женщина.

– То есть вы с каждой обнаженной женщиной ведете себя подобным образом?! – возмутилась я.

– Нет, – уже целующий живот Стужев, не сдержавшись, хохотнул и добавил: – Только с теми, на ком женат. Они… вкуснее.

И он спустился ниже!

– Саша! – воскликнула вконец смущенная я.

– Размножаться, размножаться и еще раз размножаться, как завещал великий дяденька Ленин, – выдал мне слоган Стужев, приступая к этим, которые «Чем выше любовь, тем ниже поцелуи».

– Ты был знаком с Лениным? – нервно спросила я, пытаясь отвлечь его от… от этого.

– Маргош, – приподняв голову, на меня укоризненно взглянули сияющие от смеха глаза сексуально озабоченной няшки. – Я все-таки не настолько древний, и вообще не отвлекайся.

И вернулся к начатому.

– А у меня есть шанс отвлечься? – простонала я.

– Ты еще в состоянии разговаривать? – возмутились внизу и тут же заверили: – Счас исправим.

* * *

Одиннадцать часов дня. Столовая Стужева на первом этаже. Я сижу в очередной майке, но на сей раз просторной и с рукавами до локтя, Саша напротив тоже в майке и в шортах. Мои ладони обнимают чашку, в его руках бутерброд с колбасой, внушительный такой, и чашка с чаем… От стола до кухни курсирует Иван-скелет, Генри и привидение матерятся наверху, убирая погром, который мы учинили, опьянев не столько от шампанского, сколько от счастья… Но это все где-то там, а здесь я смотрю в серо-синие глаза, улыбаюсь и не могу остановиться… Потому что он тоже сморит на меня, тоже улыбается и прекращать это дело не хочется совсем.

– Хозяин, – раздался осторожный голос Ивана, – восьмая минута пошла…

– В смысле? – не понял Стужев, все равно продолжая на меня смотреть.

– Да вы так уже восемь минут сидите и не завтракаете, – пробурчал скелет.

– Вот и не мешай! – рыкнул на него Саша, а мне… мне улыбнулся.

А потом подмигнул и облизнул нижнюю губу. Мгновенно покрасневшая я резко опустила глаза и вообще чуть не расплескала уже подостывший кофе.

– Да ладно, я же ни на что не намекаю. – А судя по голосу, точно намекал.

Искоса глянула на мужа.

– Ну если только чуть-чуть, – протянул коварный Стужев.

Молча, но выразительно приподняла бровь.