Синдром незавершенной смерти

– Слушай, Тём, помылся бы ты перед дорогой и переоделся, что ли. От тебя разит. Ты, кажется, в той же одежде, что в день нашего отъезда. Приведи себя в порядок.

– Я никуда не поеду.

Мы стояли в прихожей. Все вещи были уложены, и Женька ждал, что мы вот-вот отправимся в путь. Я стоял перед ним, опустив голову. Почему-то мне было очень стыдно, стыдно за то, что он такой живой и активный, и пытается что-то делать и как-то выживать, А я уже и сам почти что полунеумирающий, я не только не поддерживаю его, но и даже не стараюсь не мешать ему меня спасти. Хотя только спасение я и жду, но только, почему-то не от Женьки, а от каких-то призрачных ученых, правительства и не пойми ещё откуда.

И тут я получу звонкую пощечину, именно звонкую (сперва я услышал звук, а потом на меня обрушились и другие ощущения). Щёку словно обожгло, голова откинулась набок, и мне даже пришлось отступить на шаг, чтобы сохранить равновесие. Женька смотрел на меня разъяренно, да именно разъяренно. Наверное, после началась драка, хотя какая драка? Я был выше и шире Женьки, но у меня совершенно не было сил, да и желания, сопротивляться ему. Он, просто, повалил меня на пол, накинулся сверху и бил меня по лицу, по груди, по рукам, а я лишь пытался увернуться. Через какое-то время ему это, видимо, надоело, или он понял, что я уже и не пытаюсь сопротивляться и он скатился с меня, встал на ноги, а затем потащил меня в ванну. Засунув меня под душ, он ушёл за чистой одеждой. Я стоял под струями воды в одежде, и с меня текла кровь, грязь, и кажется, моча. Голова гудела. Женька принес мне одежду и вышел. Я разделся, помылся, переоделся в чистое и направился в гостиную, готовый ко второму раунду.

– Ты тут спятил совсем? – спросил Женька. Спокойно так спросил, почти по-дружески.

– Нет.

– Тогда, какого хрена? Я тебя спрашиваю.

– Я никуда не поеду.

– Почему? – повторил он свой вопрос.

– Я и не хотел ехать – я говорил оправдываясь, как школьник у доски, за невыученный урок.

– Ладно, СНАЧАЛА ты не хотел ехать. Тут были дела и диплом, и работа, и надежда, что всё образуется, и было непонятно, что нас ждёт дальше, выгорит ли наш план, но СЕЙЧАС, Тёма, сейчас же совершенно ясно, что всё дерьмовей некуда, и что в городе становиться опасно (хотя бы из-за ужасающей антисанитарии), и что в одиночку не справиться со всем этим хаосом, но главное, уже совершенно ясно, что наш план сработал, и это реальный путь к спасению! – Женька уже почти кричал.

– Я никуда не поеду – повторил я тихо, глядя в пол и ожидая очередного удара.

И мне стало всё равно, пусть хоть убьет меня сейчас здесь, но я никуда не поеду и объяснять я ему ничего не собираюсь. Я, просто, устал от всего этого, и всё. Удара не последовало, я поднял голову, но в квартире кроме меня никого не было. Я запер входную дверь, и в какой-то момент засомневался, а был ли Женька, но рёбра болели (как и лицо, и голова), а многих вещей в квартире не было. И я испугался, ведь Женька всё погрузил в машину: и провизию, и одежду, и даже документы. Я остался ни с чем, но особенно меня беспокоило отсутствие документов. Ну тут на меня снова накатила апатия и я сел на диван, и долго смотрел перед собой. Мне стало интересно, работает ли сотовая связь или интернет, но проверить это я не мог, так как уже пару месяцев мы не платили ни по каким счетам, а денег у меня совсем не осталось. Но, несмотря на то, что мы давно бросили платить по счетам, в квартире были свет и вода. Да и хозяин квартиры не появлялся. Может недоумер? Хорошо бы если бы он недоумер, и хорошо бы чтобы и дальше не надо было платить, и чтобы к зиме дали отопление. Сколько я сидел в этих мыслях я не знаю, но за окном стемнело, и я ушел спать в свою комнату проснулся я от того, что кто-то ломился в дверь, на улице было еще темно. Я открыл дверь и увидел Женьку. Он был грустный и подавлен, и очень уставший.

– Я уезжаю. Ты со мной?

–Ты что, всё это время провел в машине? – я был удивлён.

– Да! Хотел дать тебе время подумать. Это твой последний шанс. Сейчас я уеду, с тобой, или без тебя.

– Может ты хочешь душ принять перед дорогой, или кофе выпить, хотя – я запнулся – кофе у меня, наверное, закончился.

– Тёма я спрашиваю тебя самый последний раз, ты едешь?

– Нет.

Он молча развернулся и вышел, я захлопнул за ним двери и вернулся в кровать, как в дверь снова начали стучать. Мне пришлось вернуться.

– Это становится забавным – попытался я пошутить, открывая дверь.

На пороге стоял Женька с коробкой в руках. В коробке были консервы. Поставив коробку в прихожей, он развернулся и бросив через плечо: «Не запирай», – снова ушёл. Он возвращался ещё дважды. Был ящик с крупами, солью, чаем, кофе и сахаром, а ещё были крепкая пара зимних ботинок, зимняя же куртка, штаны и ещё какие-то вещи, и аптечка, набитая какими-то лекарствами.

– Ты скидывался, это твоя доля. Чужого нам не надо, – сказал Женька со злостью. – Жаль Полину, она переживает за тебя и ждёт.

Я ничего не ответил.

Женька вытащил из кармана листок, сложенный вдвое, и протянул мне. – Тут маршрут расписан, как добраться к нам, если передумаешь. Знай, мы тебя ждём. И вот ещё, – он задумался на долю секунды и вытащил из-за пазухи пистолет – Бери. Это может спасти тебе жизнь. Надеюсь, ты умеешь этим пользоваться. Держи.

Он протягивал мне пистолет, но я не протянул ему руку. Он бросил пистолет на короб с одеждой.

– Там полная обойма. Не растрать зря. Прощай.

Женька развернулся и ушёл, теперь, видимо, насовсем. Я сел на пол, тут же в прихожей, и начал рыдать. Я рыдал до изнеможения. Не о чём конкретно, но обо всём сразу. Мне было дико и страшно в этом новом полумертвом, но неумирающем мире. Мне было страшно, что моя жизнь, спланированная на годы вперёд, разрушилась за какие-то пару месяцев. Раньше, у меня было будущее, теперь у меня остался марафон на выживание. Я не хотел выживать, я, больше всего на свете, хотел жить. Жить ТОЙ моей жизнью. Если бы я был хоть немного смелее, я бы пустил себе пулю в лоб (ну или в висок, или в рот, или куда там надо?), но я боялся. Я боялся умереть и остаться недоумевающим. Если бы я был уверен на 100% что меня ждёт забвение, я бы нажал на спусковой курок, но до сих пор не была точной информации о том, что же происходит с неумирающими после смерти. Чувствует ли они что-то? Осознают? Я так боялся быть закованным в гниющее тело, не в силах молить о помощи. Я рыдал о себе и о том, чего уже никогда не будет, ужасаясь грядущего, которое я был не в силах предотвратить. Я рыдал до тех пор, пока силы не покинули меня, и я заснул.

Я не помню, что я делал с того момента, когда уехал Женька. Я, даже, не уверен, что в принципе делал что-то. Я не мог ощущать себя целостным. Я не мог ясно думать. Я не мог назвать ни своего имени, ни своего возраста. Я не был уверен ни в чём, потому что почти не помнил того, что было, а то, что еще держалось в моей памяти было похоже на спутанные обрывки снов. Я не знаю сколько времени я находился в таком состоянии, но, если честно, мне это совсем неинтересно.

Но на какой-то момент времени, я, вдруг, осознал себя, и смутная догадка мелькнула на задворках сознания… похоже… теперь я… неумирающий…